сложнее, чем сегодня. Сначала через районный суд, потом – через областной. Да и Сергей Иосифович всячески оттягивал финал. А когда нас наконец развели, он подал кассационную жалобу в Верховный суд УССР. Бракоразводный процесс длился весь 1961 год…»
Несмотря на такой скандальный развод, Параджанов навсегда сохранил в своем сердце любовь к Светлане. Рассказывают, что, впервые увидев известную актрису Вию Артмане, он грохнулся перед ней на колени с восторженными словами восхищения: внешне Артмане была очень похожа на его бывшую жену. Светлана оставила след и в творчестве Параджанова: он снял ее в автобиографической ленте «Исповедь» в образе молодой супруги, а один из эпизодов сценария был посвящен ее золотому локону.
Вспоминает Сурен Параджанов: «Отец прожил с мамой недолго. Конфликтовал с тестем-коммунистом, да и мама была недовольна его образом жизни. Постоянные гости, застолья и изнурительная работа. Беспокойный человек. По 30–40 человек ежедневно в доме принимать, кому это понравится? А он без этого не мог.
Когда отец с матерью разошлись, они потом все равно поддерживали дружеские отношения. Он ею гордился. Мама преподавала в университете русский язык как иностранный. Милая, порядочная женщина, она любила его и до сих пор не может забыть. Говорит, что отец был уникальным человеком. Хотя в детстве часто знакомил меня с очередной «будущей мачехой», бабником при этом не был. А маму всегда ревновал…»
По неофициальной информации, Параджанов был бисексуалом – имел одинаковое влечение как к женщинам, так и к мужчинам. На этой почве якобы и угодил за решетку: ему инкриминировали гомосексуализм. Имело ли это обвинение какие-либо основания? Здесь мнения расходятся. Одни утверждают, что гомосексуализм в жизни режиссера имел место, другие отрицают это. В качестве веского аргумента приверженцы второй версии напирают на то, что Параджанов по сути своей был провокатором, любителем эпатажа. В его доме всегда было много людей, к которым режиссер относился прежде всего как к аудитории. Причем это были совершенно разные люди. Среди них были его друзья, случайные знакомые и еще невесть кто. И каждый раз Сергей устраивал перед ними маленький спектакль, во время которого зрители с трудом различали, где в его словах правда, а где вымысел. А вещи он говорил не совсем безобидные. Например, мог рассказать о том, как переспал с известной киноактрисой или как соблазнил… известного художника. Люди искушенные могли «отфильтровать» рассказы Параджанова по степени их правдоподобности, но новички терялись и принимали все за чистую монету. А Параджанову это нравилось. Видя, как от удивления у людей округляются глаза, он заводился еще больше и продолжал нести такое!..
Однажды его «занесло» слишком далеко. В интервью датской газете Сергей заявил, что его благосклонности добивались аж два десятка членов ЦК КПСС. Естественно, сказал он это в шутку, но слова его были напечатаны и растиражированы по всему миру. Когда об этом стало известно в Кремле, решено было Параджанова посадить. Тем более что зуб на него имели многие: и в Госкино, и в Министерстве культуры, и в самом ЦК.
Дело против художника фабриковалось в спешке, поэтому статьи, которые ему инкриминировались, на ходу менялись. То это были валютные операции, то ограбление церквей (он собирал иконы), то взяточничество. Наконец остановились на гомосексуализме. Благо нашелся человек, который согласился дать против Параджанова соответствующие показания: мол, тот его изнасиловал. Кстати, это был единственный свидетель, который выступил против Параджанова. Другие отказались. А один из них – архитектор Михаил Сенин – после «беседы» в киевском КГБ даже перерезал себе вены. Коллеги с киностудии Довженко, где тогда работал Параджанов, обвинили в этой смерти Сергея: мол, у человека из-за него не было другого выхода.
…Параджанова судили в декабре 1973 года и «впаяли» пять лет. Отбывать срок отправили сначала в одну из зон под Ворошиловоградом, затем – под Винницей. Однако права переписки его не лишили, и он писал из колонии всем своим родным, друзьям, знакомым.
По словам очевидцев, первое время в неволе Параджанов был раздавлен, сломлен и унижен. Над ним издевались все: и начальство колонии, и заключенные. Вдобавок ко всему у Параджанова было плохо со здоровьем: болело сердце, мучил диабет. В колонии ему сделали операцию на легком. Но, пребывая даже в таких нечеловеческих условиях, Параджанов оставался верен себе. Невзирая на насмешки других заключенных, он собирал на тюремном дворе выброшенные кем-то цветы, делал из них гербарии и отсылал в письмах друзьям. Однажды нашел крышку от кефира и гвоздиком выдавил на ней портрет Пушкина. Зеки похабно пошутили по поводу этого «медальона», но вещицу не отобрали. (Спустя десятилетие этот раритет попал к итальянскому режиссеру Федерико Феллини, и на его основе он отлил серебряную медаль, которой с тех пор награждают лучший фильм на фестивале в Римини.)
В декабре 1977 года благодаря заступничеству французского писателя-коммуниста, лауреата Ленинской премии Луи Арагона, Параджанова освободили. Сергей вернулся в родной Тбилиси (улица Котэ Месхи, дом № 7). Он поселился во флигеле, в котором до этого несколько лет жил его отец (Иосиф Параджанов отделился от семьи и ушел жить во флигель после того, как его младшая дочь Анна наперекор воле отца вышла замуж за «простолюдина» – парикмахера. Когда родители запретили ей встречаться с парнем, Анна хотела покончить с собой – наглоталась серы. Ее с трудом откачали, но после этого отношения с отцом у нее были испорчены).
Изредка Параджанов ездил в Киев – навещал своего взрослого сына Сурена (тот учился на строительном факультете архитектурного института). В большое кино Сергею разрешили вернуться только спустя пять лет – в 1985 году он снял фильм «Легенда о Сурамской крепости». Умер режиссер 20 июля 1990 года от рака легких.
Сын Параджанова Сурен окончил архитектурный институт. Три года работал по специальности, потом занялся бизнесом. Живет в Киеве.
Николай ПАРФЕНОВ
Знаменитый советский актер-эпизодник (снялся более чем в сотне фильмов: «Дети Дон Кихота», «Семь стариков и одна девушка», «Афоня» и др.) был женат два раза. В первый раз это случилось в середине 30-х, когда Парфенов учился в студии при Театре Моссовета. Его женой стала актриса театра Ольга Васильева. От этого брака у него родилась дочь Ирина. Однако молодая семья просуществовала недолго и вскоре распалась. После развода Парфенов долго сторонился женщин, а вскоре началась война, и актеру вовсе стало не до этого. Из-за работы в театре он так и не смог попасть на фронт, хотя несколько раз туда рвался. Однако военную гимнастерку ему все же удалось на себя надеть – на съемочной площадке. В 1945 году состоялся его дебют в большом кинематографе – он сыграл старшину Горбунова в фильме «Сын полка». Однако, несмотря на то что фильм имел большой успех у зрителей, а игра Парфенова была отмечена критиками с самой положительной стороны, дальнейшего продолжения карьера актера в кино тогда не имела. И он целиком сосредоточился на работе в театре. А в конце 40-х круто изменилась и его личная жизнь: он встретил свою вторую, и последнюю, жену – Ларису Алексеевну.
Она не имела никакого отношения к искусству – работала в Моссовете, тоже была в разводе, одна воспитывала маленького сына. Их пути никогда бы не пересеклись, если бы не общие друзья, которые вознамерились познакомить их и поженить. Но Парфенов боялся нового брака. Поэтому, когда пришла пора знакомиться с Ларисой, решил схитрить: взял с собой на эту встречу товарища, тоже артиста. Тот был и выше, и гораздо интереснее его, и, как думал Парфенов, все внимание девушки должен был взять на себя. Но случилось неожиданное: Ларисе понравился именно Парфенов. Как она сама потом признается, именно своей скромностью. С тех пор они начали встречаться, наперебой читали друг другу стихи любимого Есенина. А в 1949 году поженились.
Лариса была женщина статная, красивая, и вокруг нее увивались толпы мужчин. Поэтому, чтобы избежать неприятностей, Парфенов на первых порах никогда с ней надолго не расставался, даже брал ее с собой на гастроли. Но быть постоянно рядом с женой удавалось не всегда. Однажды Лариса Алексеевна с сыном уехали в дом отдыха. Через некоторое время туда же приехал Парфенов и застал жену прогуливающейся по аллее с сыном, маленькой девочкой и незнакомым мужчиной. В Парфенове взыграла кровь, и он, не разбираясь что к чему, хлопнул дверью и уехал в Москву. Однако, пока добирался до дома, остыл, заново «прокрутил» в голове всю сцену и подумал: что же я натворил? На следующий день он примчался в дом отдыха просить у жены прощения – с цветами, сумкой фруктов и даже «покаянными» стихами. Как оказалось, незнакомый мужчина был отцом маленькой девочки, с которой сын Ларисы
