говорить ей, что она… некрасива. Иной раз столько раз на дню скажет это, что Пьеха в итоге чуть ли не рыдала. А он при виде ее слез еще сильнее распалялся. Однако подавать на развод Пьеха и не думала. Говорит она сама: «Люди, которые мало знали Броневицкого, считали его хамом. Да, характер у него стервозный, деспотичный, он был готов добиваться аплодисментов любыми средствами. Но хамом он не был. По натуре он как раз был незащищенным, просто еще до нашего супружества обрел имидж деспота… Он дрессировал «Дружбу» и меня тоже. Говорил, зная, что разозлит меня: «Ты ужасно некрасивая!» И я искала в журналах фотографии кинозвезд, сравнивала, соображала: может, мне глаза подрисовать, как у Софи Лорен? Грим в основном «слизывала» с Софи Лорен и с Лоллобриджиды, очень они мне нравились. Броневицкий говорил: «Ты сутулая. Как ты ходишь по сцене?» И я присматривалась, как «плавают» балерины. Он кричал, что я два дня подряд фальшиво пою, и я нашла огромный магнитофон-гроб «Весна» и попросила университетских друзей на концертах записывать меня. А потом не поленилась, нашла педагога по вокалу и занималась тайком от Броневицкого. Так что именно Броневицкий меня «родил»…»
По причине крайней ревнивости своего мужа Пьеха отказалась от любовной сцены в детективе Вениамина Дормана «Судьба резидента» (1970). Там Эдита играла роль западногерманской разведчицы, которая должна была соблазнить молодого советского ученого. Три дня Пьеха ходила за режиссером и стонала: «Ну как же я буду лежать в постели с человеком, которого даже не знаю?!» (с актером Вертоградовым она познакомилась на съемочной площадке). В итоге режиссер сдался и вычеркнул эту сцену из сценария, оставив героям только невинный поцелуй. В противном случае ему пришлось бы объясняться с Броневицким.
Еще одна история на почве ревности, комичная и драматичная одновременно, случилась в середине января 1970 года на 4-м Международном фестивале грамзаписи и музыкальных изданий во французских Каннах. От Советского Союза участвовали генеральный директор фирмы грамзаписи «Мелодия» В. Пахомов, Муслим Магомаев и Эдита Пьеха. В самый последний момент в Канны надумал ехать и Броневицкий, который не захотел отпускать супругу в дальнюю командировку в компании с Магомаевым, о котором в эстрадной тусовке сложилось тогда прочное мнение как о неисправимом донжуане. Однако из-за обычной советской волокиты документы на Броневицкого застряли в ОВИРе, и в результате Пьеха поехала на фестиваль одна. Причем она была уверена, что муж не сумеет оформить документы на выезд вовремя и на фестиваль не попадет. Но когда подспорьем в этом деле выступает ревность, человек может совершить невозможное. Далее послушаем рассказ самой певицы:
«Прошел первый день официальных мероприятий. Я пришла в номер уставшая. Легла спать. Заперла на замок дверь. Открыла окно. Сплю… Разбудил меня среди ночи Сан Саныч (так Пьеха называла своего супруга. –
На следующий день как ни в чем не бывало Броневицкий с супругой в компании Магомаева и его брата Кемала, который жил во Франции, отправились в Монте-Карло, чтобы посетить казино. Приобретя по десять фишек, они сели за стол, чтобы испытать судьбу, однако за короткое время спустили почти все фишки. Только у Магомаева осталась одна фишка, которую он, не задумываясь, отдал Пьехе: мол, ты женщина, тебе должно повезти. И точно – Пьеха выиграла. Магомаев после этого долго сокрушался, что не додумался отдать Пьехе все свои фишки с самого начала игры.
Спустя примерно год после той поездки в Канны с Пьехой случилась еще одна забавная история на любовной почве. Летом певица вместе с Илоной отправилась отдыхать на море (Броневицкий остался дома, не побоявшись отпустить жену по одной причине – он знал, что с рядом дочерью Пьеха не позволит себе ничего лишнего). Но он ошибся. На отдыхе за певицей стал ухаживать симпатичный молодой человек, который представился Мишей. Он сказал, что тоже живет в Ленинграде и работает манекенщиком. Сказав, что давно влюблен в творчество певицы, Миша попросил у нее номер ее ленинградского телефона с тем, чтобы по возвращении домой им встретиться. Та с удовольствием свой номер назвала. Правда, при этом предупредила, что у нее чрезвычайно ревнивый муж и что будет лучше, если молодой человек позвонит не сам, а передоверит это дело какой-нибудь женщине.
Молодой человек объявился спустя несколько дней после того, как Пьеха вернулась домой. Звонил он, как и было условлено, не сам – попросил об этом свою знакомую. Поскольку Броневицкий был в тот момент дома, Пьеха разыграла маленький спектакль: сделала вид, что разговаривает с подругой, с которой согласилась встретиться в кафе «Север». Встретилась она, естественно, с Михаилом. Они просидели в кафе около двух часов и очень мило пообщались. Единственное, что не понравилось певице, – молодой человек был слишком робок и даже ни разу не взял ее за руку. А ей так хотелось пусть легкого, но флирта. Правда вскрылась чуть позже – когда «голубки» стали прощаться. Михаил и Эдита вышли из кафе, и уже на улице парень сказал: «Эдита Станиславовна, я вам наврал, что вы нравитесь мне как женщина. Я – «голубой», и женщины меня не интересуют в принципе. Но вы мне очень нравитесь как артистка! И еще очень хочу вас попросить – помогите мне купить «Волгу» без очереди!» От этих слов певицу на какое-то время хватил столбняк. А когда он прошел, она отпрянула от своего «ухажера» и гневно произнесла: «Пошли бы вы, Миша… куда подальше!»
Между тем после успеха в картине «Судьба резидента» Пьеху стали заваливать приглашениями различные режиссеры. Но Броневицкий слишком ревниво к этому относился и разрешал жене сниматься только в исключительных случаях. Например, в комедии «Неисправимый лгун» (1974) он ей сняться разрешил, поскольку ее партнером там был Георгий Вицин, который отличался крайне пуританским нравом. В остальных же случаях киношную карьеру жены Броневицкий целенаправленно «тормозил». Так, например, было с фильмом «Анна и Командор» (1975). Режиссер фильма Евгений Хринюк выслал Пьехе сценарий, но тот угодил в руки Броневицкого. И Александр спрятал его подальше от жены – на антресоли. В итоге роль, предназначавшуюся Пьехе, сыграла Алиса Фрейндлих. А Эдита узнала об этом лишь несколько лет спустя – когда случайно полезла за чем-то на антресоли. От обиды на мужа она даже расплакалась…
Пока Пьеха и Броневицкий колесили по стране и миру, их дочь Илона жила у бабушки в Латвии. Позднее Илона так будет вспоминать о тех годах: «По-моему, когда я родилась, родители не очень этого хотели. Мама до самого последнего момента выступала, да и после родов быстро вернулась на сцену, перепоручив меня бабушке, своей свекрови… Я вспоминаю свое детство как сплошное замечательное лето – Латвия, бабушкин хутор… Мы с бабушкой были такие подруги, такие спевшиеся! Мама с папой приезжали, уезжали. Я скучала без них, но понимала, что иначе нельзя. И даже не принимала это как событие. Я с этим родилась. Ничего другого не знала. Я не знала, что есть родители, которые постоянно дома. Так что нельзя сказать, чтобы я страдала в детстве из-за отсутствия родителей…
Я не чувствовала, что живу в какой-то необычной семье. Я не ходила в детский сад, но гуляла вместе со всеми детьми – во дворе, на обычной питерской помойке. В лучшем случае дедушка брал меня с собой на каток. Это было праздником.
Я пошла в школу рядом с домом. Это была школа с французским уклоном. Первого сентября в первом классе я заболела. Это была трагедия. Я так плакала! Пришла в школу числа десятого…
Я не думала, что буду певицей или космонавтом, – просто пришла в школу и стала хорошо учиться. В то время легко было учиться – программа была легче. Занималась активно общественной работой. Мы соревновались с одной девочкой. У нее была спортивная группировка, у меня – театральная. Мы ставили спектакли, а они бегали. Спектакли были сильные. Я написала сценарий «Гамлета-78», что-то вроде «Айболита-66». Себе, естественно, отдала роль Гамлета. Все прошло с успехом.
Потом нас с этой девочкой рекомендовали в комсомол. Мы с ней неожиданно прониклись друг к другу и с седьмого класса задружились насмерть. Вот такую роль сыграл комсомол в моей жизни…»
Между тем в народе ходили слухи, что в любовниках у Пьехи ходят многие из сильных мира сего. Например, одно время ее «сватали» первому секретарю Ленинградского обкома КПСС Романову. На самом деле у Романова была другая зазноба – певица Людмила Сенчина, а вот Пьеху он, напротив, недолюбливал. Однажды, например, Романов пришел за кулисы к Броневицкому, вытащил рубль и сказал: «Пусть твои ребята сходят в парикмахерскую и постригутся. Они же не стиляги, чтобы выступать в таком виде…»
В другой раз сама певица попыталась поговорить с Романовым, когда они случайно встретились за
