Набросив безрукавку, Дарька поспешила к ручью, вернувшись встретила улыбку Извека.
— Не торопись, девонька, ешь спокойно. Мы тут, пока суму увяжем, пока сами умоемся… Не спеши.
Небо быстро светлело. Издалека донеслось бульканье. Кони дрогнули ушами, но, не поймав больше ни звука, успокоились. Когда седоки оказались в сёдлах, Ворон топнул копытом, двинулся первым. Шайтан дёрнул обрубком хвоста и мелкой трусцой последовал за чёрным собратом. Осторожно переставляя копыта, выехали на дорогу, постояли без движения, ловя ноздрями воздух. Двинулись дальше, вглядываясь в редеющий лес. За толстыми осинами, по левую руку, проступила ровная как стол проплешина. Кое-где, по ярко—зелёной траве стелились корявенькие деревца неузнаваемой породы. Дальняя часть проплешины пряталась в тумане. Едва с той стороны подул лёгкий ветерок, ноздри обоих скакунов округлились. Прокачивая сквозь них воздух, оба жеребца стали как вкопанные. Глаза вперились в пустошь, уши застыли как караси в осеннем льду. Сотник покосился на Шайтана.
— Видать опять шелупонь с трезубцами пожаловала. Вон у рогатого глаза огнём наливаются.
— Похоже, — задумчиво согласился Микишка. — Ежели б другие, мы бы сами от вони морщились. А этих только кони чуют…
— А может не будем дожидаться! — воскликнула Дарька. — Мне ни тех ни других не надо!
— И то верно! — опомнился Извек. — Двигаем отсюда, пока ветер без сучков.
Кони уже расходились во весь опор, когда в тумане начали вырисовываться приземистые фигуры с длинными древками. Выходили широкой и, заметив всадников, бросались бегом, спотыкаясь по рыхлому дёрну. Однако, на двух копытах за четвероногими не угнаться и воющая стая скоро отстала.
Дорога впереди щепилась надвое.
— Правей! На болота! — заранее крикнул Микишка. — Слева короче, но могут опять засадить, да и овраги там, второпях не пройдём.
Дарька пыталась что-то крикнуть в ответ, но бешенная скачка сбивала дух и, кони послушно свернули направо. Сквозь стволы стали проглядывать просторные водные плеши. Под ними и простирались бездонные топи. Дорога широкой косой вдавалась в болота и деревья постепенно редели. Скоро проскакали мимо последнего чахлого деревца и выметнулись на узкую каменистую гряду, не шире семи саженей
— Придержи! — скомандовал Извек. — Вроде оторвались. Бегуны они никудышные, на своих копытцах и до развилки не скоро доберутся, к чему коней трудить.
Микишка оглянулся, прикинул сколько проскакали, заулыбался.
— Верно! Теперь можно и шагом! Скоро островок будет. От него до конца болот рукой подать. А там дорога на Рудож — городище вроде нашего. Ежели неё доберёмся, то считай прошли.
Едва перестало трясти, Дарька торопливо перевела дух, хотела что-то сказать, но так и замерла с открытым ртом. Глаза с ужасом остановились, рука медленно двинулась вверх, но Сотник с Микишкой уже сами остановили коней.
В прозрачной дымке болотных испарений, навстречу двигалась куча рогатых. Плотный строй не оставлял никакой надежды, что рогатые захотят выпустить людей с проплешин.
— Ну что, Сотник, — устало произнёс Микишка. — Тряхнём стариной?
— Тряхнём, если не отвалится. — мрачно отозвался Извек.
Спешились, встав между конями, ждали надвигающуюся толпу. Жеребцы заняли места по краям тропы. Внучка волхва прерывисто вздохнула и закусила губу.
— Держись сзади, — медленно проговорил Микишка. — И постарайся не попасть под удар.
Дарька молча кивнула и отступила за широкую спину ополченца, посох держала обеими руками перед собой. Встревоженно поглядывала то на мужчин, то на приближающихся нелюдей.
— Умница! Понимает с полуслова, — подумал Извек. — А то хуже нет, когда баба под ногами путается.
Краем глаза заметил, как девчонка пригнулась и напружинила ноги в коленях. Видать кое-чему научена. Однако, весу маловато, супротив крупной твари не сдюжит. Хотя, крупную постараемся не пускать. Сотник поддёрнул доспех на плечах и придвинулся к Микишке.
— Ну, кучерявый, держись. Огневиков нет и то хорошо.
— Угу, — зло буркнул Микишка. — Зато по два десятка на брата, и все с рогами.
— Сбавляй! — утешающе протянул Сотник. — Про сестру забыл? А ведь она у нас боевая. Да и коники, думаю, подсобят.
— Коников я посчитал. — невесело вздохнул Алтын.
Извек прищурился на подкатывающую волну нечисти и оскалил зубы в недоброй усмешке. Уже достаточно чётко различались горящие глаза и клыкастые рыла. В последний раз выверяя свободное пространство, повертел головой: сбоку камнем застыл Ворон. Только ноздри шевелились на высоко поднятой морде. Глаза смотрели гордо и прямо. Казалось ещё чуть-чуть и из зрачков вылетит всесжигающий огонь. Шайтан наоборот: возбуждённо топал копытом, голову отвёл в сторону и повернул боком, готовя сверкающие рога к молниеносным ударам. Одно копыто стояло в воде, в локте от того места, где каменная гать обрывается в бездонную трясину.
— Яга![56] — гаркнул Сотник и воздел меч.
Волна демонов преодолела последние шаги и над болотом разнёсся треск, и звон металла. Эхо, вернувшееся от дальнего леса, потонуло в шуме боя. Все звуки слились в общий рёв и слух перестал отмечать отдельные крики, стоны и удары.
Несколько чертей, сорвавшись с рогов Шайтана, уже залетели в топь и скрылись в трясине. Перед Вороном начала скапливаться россыпь рогатых, с промятыми рёбрами и разбитыми черепами. Толпа чертей остановилась и, мешая друг другу, толкалась на узкой гати. Извек выдвинулся чуть вперёд и размашисто крошил набегавших рогачей. Перед Микишкой росла гора из тел. Перепрыгивая через неё, свинорылые попадали под встречные удары и отлетали назад наращивая собой заградительный вал. По гати уже потекли ручейки крови, вода по краям тропы начала окрашиваться красным. Две большие группы нападавших попытались обойти коней по воде, но оказавшись в топи, быстро погружались, пускали пузыри и навсегда исчезали в болоте.
Краем глаза Извек заметил как в воде, среди рогатых голов, мелькнуло что-то гладкое и блестящее. Когда через несколько мгновений показалось ещё несколько бледных пятен, Сотник уже не сомневался, что к их потехе присоединились болотники. Те самые болотники, которые вызывали жуткий озноб даже у бывалых мужей. На этот раз мертвяки сделали свой выбор. Извек хохотнул между ударами: хоть и нечисть, но своя!
Нападавших оставалось всё меньше, но и людских сил поубавилось. Одного из свинорылых угораздило дважды промахнуться и остаться в живых. После второй атаки трезубец разлетелся в щепки и неудачник, взвыв от ярости, бросился вперёд рогами. Попытка забодать Извека тоже не увенчалась успехом. Дружинник отшагнул в сторону и дал верещащей твари подзатыльник мечём плашмя. Получив дополнительное ускорение, рогатый стрелой пронёсся мимо и упал в двух шагах от Дарьки. Хлестнув по камням облезлым хвостом, попытался вскочить, но древний посох мощно хрястнул поперёк спины. Хребет лопнул и рогатый вновь рухнул на камни. Хвост бешено застегал в предсмертных судорогах. Когтистая лапа потянулась за булыжником, но лишь скребанула по нему пальцем и замерла.
Алтын с Сотником уставали всё больше. Мимо них то и дело прорывались недобитые рогачи, и Дарька всё чаще пускала в ход дедовский посох. Ополченец двигался всё медленней. Уже дважды трезубцы вскользь задевали Микишкины рёбра, пока вскользь. Сотник перекинул меч в левую руку, давая правой отдохнуть. Однако, заметив, как Дарька еле отбилась от очередного рогача, схватил оружие обеими руками.
— За безрукого! — пронеслось над болотом и дружинник рванулся в самую гущу тварей.
Сея смерть, пронёсся сквозь копошащуюся массу, как медведь через малинник. В самом конце развернулся и заметался в толпе, разя вкруговую. Свинорылые растерялись, не зная в какую сторону нападать. За краткие мгновения большая часть была помята, посечена или сброшена в воду. Пока вновь вынырнувшие болотники расправлялись с добычей, на косе не осталось ни одного нападавшего. В грудах переломанных рогачей еле шевелились покаленные.
Микишка, Извек и Дарька, не в силах двинуться, тяжело дышали. Стояли на свободных пятачках, высматривая как пройти, не наступая на битые тела. Пока мужчины оглядывалась, девчонка медленно
