…Если бы вопрос “Как ты пришел к детективному жанру?” задали мне, я бы ответил: “Не знаю”. Жанр детектива не поддается простому объяснению. Так же как миллионы людей во всем мире готовы из года в год, из десятилетия в десятилетие без конца читать один и тот же набор, казалось бы, набор убийств, драк, погонь, перестрелок и гениальных разгадываний — и насытиться этим, как любят выражаться большинство критиков, “бесполезным чтивом”.
Писателя, в данном случае меня, в следователе прокуратуры Силиной, ведущей расследование в повести “Человек в пустой квартире”, как и в героях повести “Перед выходом в рейс”, вступивших в схватку с орудующей в городе местной мафией, привлекает обостренное чувство справедливости и является, на мой взгляд, той “путеводной звездой”, которая делает детектив столь популярным в самых разных читательских кругах, притягивающих к нему как работающих в этом жанре писателей, так и читателей.
…Детектив — самый читаемый жанр, но и самый дискриминируемый со стороны соответствующих критиков “массовой культуры” “второразрядный жанр”. Детектив еще со времен холодной войны — самый, если можно так сказать, агрессивный жанр литературы, самый прямолинейный и бескомпромиссный. Он — раздолье для халтурщиков.
…Я бы выделил в детективе иную константу: это максимальная спрессованность действия, его пульсирующая непрерывность и строгая архитектоника фабулы, подчиненная действию: самостоятельный, активный, инициативный герой и открытая социальная направленность всей вещи.
…Наша критика совершенно забыла “Падение Парижа” И.Эренбурга, романы Бруно Ясенского, и когда речь заходит о великом мастере прозы Алексее Толстом, то его “Эмигранты” и “Гиперболоид инженера Гарина” как-то обходят молчанием.
…Автор даже самого слабого российского детектива считает, что он претендует на роль преемника русских классиков… В то же время, скажем, что Том Клэнси считает себя лишь представителем развлекательного жанра.
…Я продолжаю линию российского детектива. В отличие от американских красивых сказок о полиции, российский детектив — реалистичен. Вспомним популярнейших авторов: братья Вайнеры, Николай Леонов, Эдуард Хруцкий, Даниил Корецкий, Василий Веденеев, Николай Александров. Это — бывшие розыскники по жизни, по профессии… Почти все написанное много до сих пор близко касается меня.
…Все чаще определенную часть детективных произведений, где открытие тайны отнесено под конец повествования, круг подозреваемых узок, а подлинный виновник преступления умело укрыт от “проницательного читателя”, называют построенным по “законам классического детектива”, в то время как произведения, рассказывающие о повседневной, трудной и героической деятельности сотрудников прокуратуры и внутренних дел, отвечающих за личную и имущественную безопасность граждан, относят к “производственному роману”, поскольку речь идет о милицейском или следственном “производстве”. С этим делением можно и не соглашаться. Во всяком случае, теоретические дискуссии вокруг детективного жанра практически не прекращаются, и это обнадеживает.
В последнее время проблему детектива порой формируют так: “Каким должен быть современный детектив? Литературной головоломкой или исследованием нравственного начала в человеке?” При этом упускается из вида то, что исследование нравственного начала в человеке на страницах детективного произведения происходит иначе, чем в других жанрах, — через раскрытие тайны преступления. В советском детективе, героями которого являются не частные сыщики, а работники органов дознания, криминальная интрига, как правило, служит поводом пристальнее вглядываться в лица и характеры людей…
… “По одну сторону стоял литературный роман и реальная жизнь, по другую сторону роман детективный, особый срез реальной жизни”, - писал Б. Брехт в своей статье “О популярности детективного романа”. Этому особому срезу реальной жизни и посвящена вся моя работа в литературе. По-прежнему верен “железнодорожному детективу”. В работе придерживаюсь классического детектива: инспектор и читатель должны иметь один и тот же объем информации. Тогда чтение превращается в увлекательное интеллектуальное и эмоциональное соучастие в расследовании. Пишу не ради демонстрации еще одной придуманной мной литературной головоломки, а для исследования — через раскрытие тайны преступления — нравственных начал в человеке.
…Жанр, в котором я работаю, быстро развивается, поэтому стараюсь следить “за планкой” — внимательно знакомлюсь с книгами собратьев по цеху. Сейчас читаю “Латышский детектив”. Особенно интересно творчество А.Колбергса.
…У нас до сих пор термин приключенческая литература применяется либо слишком широко, либо слишком узко. У нас термин “детектив” трактуется чрезвычайно широко. В одном случае разумеют под этим понятием все, относящееся к уголовной теме. В другом, — еще шире, — все, что связано с милицией и разведкой. В третьем — относят к детективу почти всю нашу приключенческую литературу. Изрядную путаницу в этот вопрос внес и А.Адамов в своей статье “Детектив и правда жизни”. Он относит в ней к детективным такие произведения, как “Это было в Праге” Г.Брянцева и “Один в поле воин” Ю.Дольд- Михайлика, хотя книги эти ничего общего с детективом не имеют. Под детективным произведением понимается такое повествование, в котором методом логического анализа последовательно раскрывается какая-нибудь сложная, запутанная загадка или тайна.
…Нам думается также, что к детективным произведениям следует отнести лишь те, в которых читатели как бы соучаствуют в раскрытии тайны, а это значит, что тайна в таких произведениях не должна раскрываться читателям до самых последних страниц произведения. В этой связи мы не отнесли бы к детективным такие повести как “Дело пестрых” А.Адамова, “Следы на снегу” и некоторые другие произведения Г.Брянцева, “Над Тиссой” А.Авдеенко и многие другие приключенческие книги о работниках милиции, разведчиках и пограничниках. В то же время, в таких произведениях, как в “Повести о Ветлугине” Л.Платова, в “Озере горных духов” и других произведениях И.Ефремова применен тот же метод раскрытия тайны, что и в “чистом” детективе. В связи с этим все чаще применяется у нас такой термин как научный и даже психологический детектив.
…Я давно не пишу детективов. Мне уже скоро 60 лет и я научился ценить время. Я не читаю эту литературу.
…Я не хочу никого обижать. Может, Маринина — замечательный писатель. Но меня детективы, честно говоря, не занимают. Я писал детективы, потому что материал требовал такого решения. Если появится материал, снова требующий такого решения задачи, я снова напишу детектив. Но я не сапожник, чтобы чинить одни и те же сапоги всю жизнь.
…Я написал 4 детектива и 10 просто романов с напряженным сюжетом.
…Достоевский вообще-то второразрядный детективщик. Что за сюжет у него? Зашел молодой человек, ударил старуху топором… И из-за этого целый сюжет тащится? Сейчас люди покруче заворачивают — Маринина, Незнанский и другие выдающиеся писатели. Я не играю в эту игру.
…Современный темп жизни требует новых литературных форм. Напиши я сейчас роман о производстве, вряд ли кто стал бы его читать.
…Мне уже приходилось слышать упреки, что мой роман “Московские оборотни” не совсем детектив. Но мне кажется неправильным, когда автор детектива увлекается только одной линией: преступник- следователь. В своем романе я стремился использовать детективную канву, для того, чтобы довести до читателя другие идеи. В моем романе есть красивые чувства, есть поступки, есть любовь. Словом, детектив для меня не просто жанр, а способ общения с современным читателем в криминальной атмосфере нашего
