Кстати, о сексе…
Речь даже не идет о любви, речь идет о половых сношениях. Причем сегодня это делается на высоком примитивном уровне. Как написано в одной из книг, “Ключ вошел в замок, как член во влагалище…” Наверное, образней не скажешь… Женя Охотникова, героиня М.Серовой, радостно отдается московской телезвезде, к которому она приставлена для охраны. Позднее ее насилуют бандиты, о чем героиня хладнокровно и повествует от первого лица. Герой повести Л.Словина выводит свою сотрудницу в скверик возле музея В.И.Ленина и с наслаждением трахает ее. Отвечая на вопрос, автор говорит: “А вот раньше бы цензура не пропустила, так сейчас я как бы свожу счеты…” А известный писатель А.Безуглов дал своему роману “Храм Сатаны” подзаголовок “криминально-эротический роман”, в котором много эротических описаний вплоть до “замочка”, надеваемого на одно место, чтобы сохранить свою любовницу… Впрочем, если верить многочисленным любвеобильным дамам и их таких же кавалеров, ни один замочек не спасет от нарушения обета верности. Причем, по нашему мнению, сверхоткровенные для художественной литературы сцены совокупления в новейшем боевике несут совершенно иную функцию, нежели в старом детективе. Если раньше это был своеобразный утеплитель главного героя: служит-служит, голубок, государству, разоблачает ворогов, надо иной раз и отдохнуть, расслабиться — вот любовь с сексом и помогают — и все это делается как-то целомудренно, чисто, то сегодняшний герой триллера, право слово, кажется, сексом занимается больше, нежели своим главным делом — борьбой с преступниками. Во множестве книг присутствуют сексуальные похождения героев и их подруг, и здесь это уже не утеплители жизненных коллизий героя, а непосредственные, самостоятельные сюжетные линии наряду с сюжетными линиями по изобличению и наказанию преступников… В “Грешной женщине” А.Афанасьева “Пятаков позвонил Птахе, та по старой дружбе прибыла через час. Наспех курнув травки, приступила к ритуальному обряду восстановления мужских сил, который носил ласковое название “Ласковое дитя двух маток сосет”… “Хотела ли она близости? Скорее всего да, но мало верила в это и радостно подалась ему навстречу, когда он ночью неожиданно сжал ее в своих объятиях…” — это “Грозы мафии” Л.Дворецкого. А вот чуть покруче: “Я… сама помогла ему освободить твердый, напряженный член… Его член скользнул по моим губам, смачивая их выступающей из него прозрачной жидкостью. Мои губы сами открылись, чтобы вобрать его в себя”. Думаем, достаточно цитировать столь целомудренную сцену из романа “Кто последний к маньяку?” М.Серовой.
Кстати, дамский детектив самый беспощадный в сексе. Впрочем, о женском детективе мы еще будем иметь честь поговорить.
А сейчас стоит подвести некоторые итоги великой сексуальной революции в худлитературе. На наш взгляд эта тематика, столь обильно “украшающая” страницы книг, не есть благо. Подобная постельная литература вряд ли сможет обеспечить успех издательским проектам. На западе давно уже стало правилом, что главным в детективе, триллере является расследование преступления, поиск преступника или преступников, а так же борьба с ними, а для подробностей крутого секса существуют другие виды литературы (любовный роман и т. п).
В истинном боевике или, что лучше, детективе, читатель должен вместе с героями заниматься расследованиями. Видимо не случайно в “Двадцати правилах детективных историй”, опубликованных С.С. Ван Дайном еще в 1928 году в п.3 значилось: “Любовь запрещена. История должна быть игрой в пятнашки не между возлюбленными, а между детективом и преступником”.
Причины же того, что через 60 лет после публикации “Правил…” в российском боевике остросексуальная любовь стала всеобъемлющей, кроется на наш взгляд, в трех пунктах:
1. Нет цензуры — все дозволено. После долгого воздержания хочется остренького.
2. Как уже говорилось, ложной посылкой, что народ кинется и все раскупит.
3. И наконец, и это приходится с жалостью констатировать — слабостью наших писательских сил. Увы, многим авторам больше знакомы сексуальные моменты, нежели жизненные коллизии в правоохранительной и уголовной среде… Вот и пишут о том, что хорошо знают. Вот там, пожалуй, эксперты ошибок не найдут.
Ну, если нет у людей таланта, а писать хочется?! Многим, очень многим талант заменяет хлесткое перо…
В связи с вышесказанным любопытно обратиться к майскому номеру “Огонька” четырехлетней давности. В статье “Детектив Родины — Родина без детектива” лит. критики обсуждают извечную проблему — почему зарубежный крим лучше русского. Оказывается, западная книга лучше нашей по причинам географической, биологической и исторической, но продаются хуже. Почему? Потому что “в переводах английских книг и не встретишь фраз вроде “Он вошел в нее весь сразу…” после которых, — добавляет автор, — “начинаешь дико переживать за героев. А не забыл ли он помыть ноги?..” В тот, 1996 год критики писали: “Русский детектив только сейчас начинает осознавать свою важнейшую — эротическую функцию, выраженную в плохо запрятанном контексте…” Было это недавно, а как далеко мы ушли! Сегодня уже нет детектива, а эротические функции давно уже не прячутся в контекст, а выдаются непосредственно потребителю.
“Вор в законе локануться хочет…”
В начале этой главки уместно вспомнить слова П.Вайля и А.Гениса из книги “Американа”: “Только тогда приключенческий роман становится гениальным, когда автору удается создать адекватного жанру героя. Приключения сами по себе служат лишь фоном для раскрытия образа…” Герой должен быть сильным, хорошо подготовленным, беспощадным к противнику, и в то же время — добрым, нежным и любящим. Умение думать и логически мыслить в счет не идут… Изобразительные средства для этого у писателей есть — сюжет, описание самих героев, их взаимоотношений и поступков, их одежды и привычек. Иногда главный герой — весьма неординарная личность. Мы уже писали о герое Советского Союза и… главаре банды. А вот еще один пример. Юрий Федорович Милованов-Миловидов, герой нескольких романов о Командире Г.Миронова — княжеского роду, доктор наук с двумя высшими образованиями. Он советник правительства, прекрасный спортсмен. И в то же время… крупнейший в стране вор в законе, месть которого беспощадна… И этот человек, мыслящий вполне интеллигентно, изъясняется, в основном, по фене, на блатном жаргоне: “…Кто в помехе — на месер посадят”. Вообще, язык героев, да и самих писателей — авторов “Черного романа” удивляет своей ограниченностью и убогостью, засорен жаргонизмами и блатной лексикой. Дело доходит до того, что к некоторым романам прилагается словарик по блатной лексике. К примеру, книги Е.Монаха о братве обязательно сопровождаются такими “комментариями”.
Пожалуй, убогость лексики и стиля множества произведений можно определить несколькими комментариями:
1. Когда у автора не хватает сюжетных и прочих средств разъяснить в процессе действия суть происходящих событий, он пытается сделать это языком сухих лекций и длинных авторских отступлений. В.Безымянный в повести “За гранью риска” так описывает ситуацию, сложившуюся в стране: “А что же народ? Безмолвствует, как заведено испокон на Святой Руси, пережевывая изо дня в день подбрасываемую прессой мысль, что никакие перемены не предвидятся. Ведь нельзя дать то, чего нет, как и отобрать можно только у тех, кто имеет…” С.Гагарин в “приключенческом боевике” “Гитлер в нашем доме” так объясняет природу власти: “Власть, как и свобода, не имеет знака. Ее можно употребить во благо, ею можно пользоваться во имя зла. Властью обладают и Зодчие Мира, галактического Бога Добра…” Еще один образец лекции. На этот раз из романа А.Афанасьева “Московский душегуб”: “…Экономический распад и политическая нестабильность в южных республиках достигли такой стадии, что вчерашние мултимиллионеры вполне могли завтрашним утром проснуться нищими. Жесточайший передел собственности и судорожные попытки южных магнатов удержать захваченные плацдармы окрасились в пламенный цвет братоубийства…” Примеров, когда отсутствие действия заменяется длинным изложением разных событий и причин, их порождающих, заполняющим многие страницы — десятки.
2. Отсутствие хотя бы малейшего умения держать в динамике острый сюжет приводит к тому, что герои, которые меньше думают, чем действуют, меньше действуют, чем рассказывают, поясняют. Да, в классическом зарубежном детективе сыщики делятся с внимательными, но простоватыми слушателями своими мыслями. Но запоминающихся докторов Ватсонов, капитанов Гастингсов или Арчи Гудвинов отечественная литература пока не произвела. Поэтому многие герои — сыщики и прочие вещают прямо на публику, вновь заменяя действие словами. Более того, зачастую трудно уловить в этих словах мысль.
3. Многие “красивости” стиля вызваны, торопливостью, спешкой и нежеланием авторов тщательно
