тигра. Смотреть на него было жутко и завлекательно.
«Ну, с богом. Помогай нам Аллах», – вышли рекогносцировщики на воздух, мысленно перекрестились и сразу же почувствовали ветер перемен, сугубо положительный. Никто им теперь не грозил, не дерзил, не клял и не перечил, а если и кидал, то только монету или кусок.
– Салям, бисмилла, рахмат, иль хамдуль илла, – с чувством кивал Небаба, вежливо кивал и внутренне переживал, что не пришил карман к попоне. Скоро ему надоело повторяться, и он больше уже ничего не говорил, только улыбался и кивал. А сам знай постукивал увесистой дубиной по асфальту, по кустам, по всем встречным-поперечным – с дороги, с дороги, раздайся, народ, нешуточное это дело – рекогносцировка на местности. В общем, все прошло как по машинному маслу, без сучка и без задоринки, без шума и без пыли. То, что надо, разведали, осмотрели и обнюхали и с победой возвратились в родные номера. А в номерах тех все тоже переменилось к лучшему – Бродов проснулся, Серафим поздоровел, а из Центра пришла зашифрованная депеша, долгожданная и информативная, недоступная врагу. В ней поздравляли Кобельборза с поправкой, аннулировали приказ о его ликвидации и доводили лаконичную, но точную информацию, касающуюся места расположения инкубатора. Дом, в котором он был устроен, принадлежал некоему Хасрулле, личности одиозной, темной и донельзя развратной, о которой в точности было неизвестно ничего. По непроверенным косвенным данным, Хасрулла этот был вхож к Бинладену, знал, и очень близко, Ясера Арафата и занимался подготовкой акта в Америке от 11 сентября. Еще было известно, что он отличный фехтовальщик, коллекционирует дамасские клинки и что недавно кто-то из его собрания экспроприировал уникальный меч. В целом Центр был настроен положительно, разумную инициативу одобрял и проведение операции, причем немедленное, наидобрейше разрешал. Под личную Кобельборзову ответственность. Такова уж, наверное, киноцефальская его доля.
Ну, немедленное, так немедленное, как начальство скажет. А потому тянуть кота за хвост, крутить ему яйца и откладывать дело в долгий ящик не стали – вышли на него сегодня же, поздним вечером. В небе висела полная луна, блестками сверкали звезды, транспортный Везувий, хвала Аллаху, выдохся, над городом сгущалась тишина. Так что звук двигателя бензовоза Кобельборз услышал издалека.
– Внимание, стажер, – проскулил он. – Едет.
– Есть, понял. – Небаба сконцентрировался, размотал чалму, отшвырнул очки, снял со взмокшего Кобельборза попону. – Есть, готовность ноль.
Они лежали в скверике, что у бензоколонки, превратившись в слух, и изображали страждущего с собакой-поводырем. Собственно, какой там страждущий, какая там собака-поводырь – стажер с перспективой землянин Небаба и боевой киноцефал полковник Кобельборз. В засаде.
Звук двигателя между тем усилился, ударили по зрению кинжалы фар, и на площадку гордо выкатился заправщик, красавец бензовоз от фирмы «ДАФ». Мотор заткнулся, распахнулась дверь, послышалось фальшивое насвистывание, и на бетон ступил еще один красавец – усатый ухмыляющийся араб. Шурша какими-то бумажками, он важно двинулся вперед, однако далеко не ушел. Стремительно метнулся Кобельборз, молнией ввинтился в воздух, и ухмыляющийся араб затих, сдулся, вытянулся на земле – удар пришелся ему в шею. Удар мастера, призванный не навредить – остановить.
– Уходим. – Кобельборз выудил из кармана водителя ключи, лихо залетел в кабину, запустил мотор. – Стажер, прикрой.
– Есть, – сдернул Небаба со спины свою убойную гитару, мастерски навострил колки, взял предварительный аккорд, однако же играть Шопена на ней пока что не пришлось, все было тихо и спокойно.
– Поехали, – отдал сцепление Кобельборз, стронул машину с места, с чувством пошел на разворот и поделился впечатлениями: – Двигатель еле тянет, полна коробочка…
Ехать было недалеко, пару кварталов – в укромном переулке их ждали.
– Ну что, Сема, как прошло? – с ходу осведомился Серафим. – Гладко? А то мы тут с Даней уже соскучились…
– Отставить разговоры, – отрезал Кобельборз и зверем посмотрел на Небабу. – Стажер, к машине. Ага, вот так. Все готовы? Тогда начнем.
И резко, сколько было силы в моторе, надавил на газ, так что бензовоз вздрогнул, зарычал и неудержимо покатил вперед. В самый конец переулка, завершающегося тупиком. Там, метрах в ста, за решетчатой оградой, и располагался инкубатор, мурры на его карнизе, если смотреть в бинокль, очень напоминали гарпий Нотр-Дама. Вот они зашипели, встрепенулись, сорвались с мест и дружно устремились навстречу бензовозу, да только без толку. Курс был выверен, бензина под завязку, законы физики необратимы. Пернатым коллективом, пусть даже и ядовитым, их в жизни не изменить. Никакой отравы не хватит.
Швырк – выпрыгнул из кабины на мостовую Кобельборз.
Бам – мощный бампер снес ворота.
Фр-р-р – устремились мурры к Кобельборзу. Ох, не в добрый час устремились, ох, не в добрый. Даром что Кобельборз был отважен и красив, качественно натаскан и ни черта не боялся, так еще подтянулись Бродов и Серафим, в ударном настроении, с мечами наперевес.
Вжик-вжик – и полетели кровавые куски, бесформенные ошметки, даже не на студень и не на колбасу. На мерзостную окрошку, на гнусный винегрет, на вызывающее омерзение зловонное оливье. Уж больно с душой трудились повара. А бензовоз тем временем промчался через двор, встретился бампером с фасадом инкубатора, с грохотом проломил стену, зарычал и затих, словно матерый хищник, вгрызшийся в тело своей жертвы. Возникла пауза, в воздухе повис вопрос, этакое тревожное ожидание – ну что, само рванет? Нет, само не рвануло, сделан был бензовоз на совесть.
– А две гитары под окном жалобно завыли, – взялся за свою гитару Небаба, вывернул колки, подтянул струну. – А кто-то спиздил три рубля, милая…
Инструмент у него был что надо, правильной настройки – невидимый гипермодулированный луч без труда располовинил цистерну – ту самую, двадцатитонную, которая под завязку. И вот тут-то уж загорелось. Словно у незабвенного Булгакова, с чертовской силой, только там был всего лишь примус, а здесь… Море, океан, Ниагара, водопад высокооктанового, суперочищенного, жидкого дьявола, число которого не 666 – 98.
«Да, взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры, дети рабочих», – почему-то вспомнил Бродов свое счастливое детство, перевел глаза на однополчан и неожиданно скупо улыбнулся, как-то совершенно невесело, очень по-философски – железный авангард, блин, спасители человечества. Инопланетный пес- барбос, два отпетых мокрушника и ваш покорный слуга с вольтами в голове. Ура, вся компания в сборе. А где же остальное-то человечество? Социум? Народы? Сообщества? Демос? Всем насрать.
Однако нет, он ошибся, не всем было насрать. Сногсшибательно повеяло духами, застучали дробно каблучки, и откуда-то, похожая на чудо, появилась улыбающаяся Дорна.
– Привет, – сказала она, – развлекаетесь? А что, хорошо горит, ярко, есть на чем остановить глаз. Положительно, в пиромании что-то есть. Опять-таки, ночь свежа, а здесь такая изотермическая реакция… В общем, ваша культурная программа, братцы, мне нравится, думаю активно поучаствовать. Что, не прогоните? Поганой метлой?
Гнать Дорну, да еще поганой метлой, ну как-то совершенно не хотелось – рука ее баюкала приклад аннигилятора, по сравнению с коим «Светлячок» Небабы и впрямь казался жалким насекомым. Да, культурная программа по всему обещала быть насыщенной и яркой…
Большинство действующих лиц романа вымышлены, а те, чьи прототипы существовали в истории, вероятно, не совершали ничего подобного. Незачем искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Это всего лишь авантюрный роман.
Примечания
