Судя по всему, рабы пришли сюда очень неохотно. Объявить о собрании она послала Дульси. После неудачного разговора с отцом Мисси решила действовать. Хватит уповать на здравый смысл Джона Монтгомери!
Глядя на хмурые лица множества сидящих перед ней негров, Мисси откашлялась и начала заготовленную речь:
— Я пришла сюда сегодня, чтобы сказать: настало время вам самим позаботиться о своей жизни.
Ответом ей стало гробовое молчание. Она храбро продолжила:
— Рабовладение — это несправедливое общественное устройство, и поскольку мой отец этого не понимает, я хочу поощрить вас самим заняться разрешением этой проблемы.
Никто из рабов не издал ни звука.
— Вы — люди, но у вас нет никаких прав, — страстно продолжала Мисси. — Вы живете, исполняя приказания, а в своей жизни ничего решать не можете. Ваши дети не учатся ни читать, ни писать, вам запрещено покидать плантацию или хотя бы вступать в брак без согласия моего отца Я считаю, что вы достаточно долго мирились со столь вопиющей несправедливостью и давно уже пора положить этому конец.
Теперь слушатели стали боязливо и смущенно переглядываться.
— А что же вы предлагаете, мисс? — внезапно раздался голос пожилого негра с серебристо-седыми волосами.
— Я предлагаю вам протестовать против этой бесчеловечной системы. Устраивайте стачки и демонстрации.
— Демонстрации? — переспросил седой негр, а его соплеменники изумленно зароптали.
— Да. Откажитесь работать и возьмите плакаты, вот такие, как я нарисовала. — Она кивнула Дульси, которая нерешительно подняла вверх один из плакатов. — Вот, — торжествующе закончила Мисси, — вы все должны сделать такие же.
— Но как же мы можем сделать плакаты, мисс, — терпеливо спросил седовласый, — если у нас почти никто не умеет ни читать, ни писать? Ведь мы даже не понимаем, что на нем написано.
— Ах, простите, — пробормотала Мисси, чувствуя себя полной идиоткой. — Вот здесь, — она указала на плакат, который держала Дульси, — написано: «Свободу рабам!» А здесь, — она подняла второй плакат, — здесь написано: «Закабаление людей — зло».
Собравшиеся в ужасе зашептались, а пожилой негр спросил:
— Мисс, вы понимаете, что всех нас выпорют или посадят за решетку за подстрекательство к мятежу?
Побледнев до корней волос, Мисси торопливо опустила плакат.
— Ой, мне и в голову не пришло…
— Мисси, что здесь происходит? — послышался разгневанный мужской голос.
Подневольные слушатели в ужасе обернулись. В сарай ворвался Джон Монтгомери с мертвенно- бледным лицом
— Чем это ты занимаешься, дочь? — в ярости прошептал он, переводя ошеломленный взгляд с плакатов на рабов и снова устремляя его на Мисси.
Мисси выпрямилась и с вызовом посмотрела на отца.
— Я рассказываю этим людям об их человеческих правах.
— Каких правах?
— А это уж мое дело! — заявила она. — Благодаря тебе у них нет никаких прав, и я считаю, что настало время им потребовать у тебя то, что им причитается!
Стиснув зубы, Джон повернулся к собравшимся.
— Айзек, — с удивительной мягкостью обратился он к пожилому негру, — я прошу прощения у тебя и у всех остальных за необдуманный поступок моей дочери Можете идти.
Перешептываясь и качая головами, рабы поднялись с пола и послушно вышли из сарая. Джон повернулся к Дульси:
— Ты тоже можешь идти, спасибо.
— Да, сэр. — И, торопливо положив плакат на стол, Дульси выскочила за дверь.
Выждав еще какое-то время, Джон погрозил Мисси пальцем:
— Молодая леди, я только что оказался свидетелем самой ужасающей, изменнической.. Проклятие! Пора бы тебе уже знать свое место!
— Не заводись насчет моего места, па! — Мисси огорченно вздохнула — И потом, я прекрасно понимаю, что сваляла дурака.
— Вот как? — Кажется, впервые Джон растерялся. Но он быстро взял себя в руки и спросил: — А ты понимаешь, что безрассудно играла жизнями этих людей, подстрекая их к мятежу?
— Да! А ты можешь не кривя душой утверждать, что не играешь безрассудно их жизнями каждый день?
Джон угрожающе прорычал:
— Ну, я…
— Говоря по правде, я с радостью перейду к сути проблемы, — И она храбро выпалила, уперев руки в бока: — Да, я поступила как полная идиотка! Я решила, что рабы способны сами изменить положение вещей! А оказалось, что не могут. И все потому, что ты превратил их в совершенно беспомощных людей! Ты настоящий злодей!
— Вот как? Значит, я злодей? — воскликнул Джон, схватившись за сердце — Я уже говорил тебе, что хорошо обращаюсь с рабами…
— Да? А скажи-ка, что это за старик, который говорил за всех остальных?
В глазах Джона мелькнула горечь.
— Как кто? Это Айзек.
— Он говорил так правильно, — продолжала Мисси. — Он получил какое-то образование? Как это вышло?
Джон вздохнул и бросил на дочь нерешительный взгляд.
— Говоря по правде, мы с Айзеком вместе росли, В детстве мы вместе играли, и учитель научил нас обоих читать и писать. В конце концов наши дороги, конечно, разошлись…
— А теперь ты — хозяин, а он — раб? — воскликнула Мисси. — Разве ты не понимаешь, что это неправильно?
Джон тяжело вздохнул.
— А разве правильно с твоей стороны заставлять этих людей желать того, чего никогда не будет?
— Если не будет, так это полностью твоя вина, па. Ты не должен держать их в кабале.
— В чем дело? — в отчаянии вскричал он. — Раньше тебя это совершенно не интересовало…
— Теперь я стала другим человеком, — заявила Мисси. — И тебе придется принять меня целиком — даже те стороны моего характера, которые тебе не нравятся и с которыми ты не в силах примириться.
Джон снял шляпу и пригладил редеющие седые волосы.
— Дорогая, использование рабского труда — такова экономическая система у нас на Юге…
— От этого она не становится более приемлемой. К тому же… — И Мисси закончила срывающимся голосом: — Если ты будешь и в дальнейшем держать на плантации рабов, я перестану быть твоей дочерью.
Что?! — закричал он; лицо его мгновенно посерело. — Но это невозможно!
— Я говорю серьезно, отец. Либо ты изменишь положение вещей, либо лишишься дочери.
Сунув ему в руки плакат, она бросилась вон из сарая.
С озадаченным видом Джон проводил ее взглядом, затем перевел его на плакат. Прочтя призыв «Покончим с рабством сегодня», он ахнул.
А Мисси, выскочив из каретного сарая, бросилась к дубу и прислонилась к его грубой коре. Она вся дрожала, из глаз ее вот-вот польются слезы. Что с ней происходит? Всего лишь несколько недель назад ее интересовала только собственная персона. А теперь ее волнует буквально все — и Дульси, и новые подруги, и родители, и Фабиан, ее беспокоит устройство этого нового мира, где она оказалась.
Фабиан… о Боже, что он с ней сотворил! Он сделал ее уязвимой, заставил раскрыть свое сердце для
