нежностью.
— Ты сводишь меня с ума, — прохрипел он, водя своими длинными теплыми пальцами по ее волосам. — Я просто теряюсь от взгляда твоих огромных голубых глаз. Тебе стоит только захотеть, милая, и я растоплю тебя в огне своей страсти.
Энни хотела ответить отказом… но какой в этом смысл, если ее голодное тело уже проиграло эту схватку? Сэм опять поцеловал ее, и она почувствовала, что он тоже изнывает от желания. А потом они вдруг оказались на земле, крепко обнявшись. Его горячее сильное тело и мужской запах лишали ее последних сил. Господи, помоги!
Неожиданно прервав поцелуй, Сэм прошелся губами по ее щеке и накрыл ладонью грудь, лаская сосок сквозь тонкую ткань сорочки. Желание Энни переросло в лихорадку.
На этот раз она сама поцеловала Сэма, жадно овладев его губами и языком. Он повернулся и положил ее на себя, поглаживая и задирая на ней рубашку.
Когда его влажные губы сомкнулись на ее соске, Энни блаженно всхлипнула и начала извиваться всем телом.
Наконец он зарылся лицом в ложбинку на ее груди, натирая щетиной нежную кожу.
— О Боже, какая ты мягкая, какая сладкая! — прохрипел он.
Сэм уложил ее спиной на землю и принялся расстегивать ей джинсы. Энни сгорала от нетерпения и старалась не прислушиваться к далекому внутреннему голосу, умолявшему ее не совершать этой ошибки. Она потянулась к застежке на джинсах Сэма, но внезапно он перехватил ее руку. Его тело напряглось, дыхание сделалось трудным и прерывистым.
— Черт возьми! — выругался он.
— В чем дело, Сэм?
Он скатился с нее, сел и запустил пальцы в волосы. У него был вид человека, который испытывает страшные муки. На шее и висках вздулись вены.
— Не знаю, что на меня нашло, — пробормотал он. — Я не могу этого сделать.
Крайне разочарованная, Энни села рядом с ним.
— Но почему? Ты же не женщина, чтобы стесняться! Сэм протянул руку, вытащил из ее волос маленькую веточку и судорожно вздохнул.
— Я попал в трудное положение. Мой отец назвал бы это непреодолимым соблазном, а дед — нравственной дилеммой. Я не могу переспать с тобой, а потом отправить тебя в Сентрал-Сити на казнь. И что хуже всего, мне кажется, ты сама прекрасно это осознаешь и именно на это рассчитываешь.
Охваченная негодованием, Энни толкнула его в плечо.
— Какая неслыханная наглость! По-моему, ты только что назвал меня шлюхой, Сэм Ноубл.
— Нет!
— Да! Ты сказал, что я пытаюсь продать свое тело в обмен на свободу, верно? Но если я так жестока, почему же тогда я не застрелила тебя вчера ночью в гостинице? Ведь у меня была такая возможность!
По лицу Сэма пробежала тень страдания. Подбородок его дрожал, во взгляде была боль.
— Ну, Сэм, что же ты молчишь? Неужели тебе не приходило в голову, что я тоже увлеклась тобой? Что женщины могут быть такими же страстными, как и мужчины?
Он вскочил на ноги.
— Пора спать. Завтра у нас долгий путь. Энни встала перед ним, вскинув голову.
— Правильно, будь как все мужчины! Если не можешь победить в споре, просто наступи на горло своим чувствам и спрячь голову под крыло.
Сэм в досаде отмахнулся.
— Чего ты хочешь, Энни? Чтобы я извинился? Хорошо, я вел себя как негодяй. Ну, теперь довольна?
— Да, конечно. Теперь я вижу, что ты просто безжалостный служака, для которого самое главное — денежное вознаграждение.
— Ты же знаешь, Энни: я выполняю свою работу…
— О, это только предлог!
— Какой еще предлог?
— Испокон века многие мужчины прикрывали свои дурные поступки щитом долга: мол, они выполняли приказы, когда слепо служили ложным идеалам — делали то, что им говорили, ни о чем не спрашивая и даже не думая о том, не совершают ли они ошибки.
Сэм растерянно молчал. Энни вздохнула.
— Знаешь, Сэм Ноубл, я весь день пыталась тебя понять. А вот ты ничего не спросил обо мне.
Он поспешно отвел глаза.
— Если я лучше тебя узнаю, это не облегчит моей задачи. На глаза Энни навернулись слезы.
— И когда ты меня целовал, тебе тоже было не по себе? Он с сокрушенным видом тронул ее за руку.
— Конечно.
Она сбросила его руку.
— Конечно! Ты не хочешь ко мне прислушиваться, потому что боишься стать терпимей.
Он удивился.
— Терпимей к чему? Энни, ведь это твой портрет был на объявлении о розыске!
— Черт возьми, ты прямо как заезженная пластинка! — Энни сердито отошла, порылась в сумке и вернулась к Сэму, протягивая ему свои водительские права. — На, смотри!
Он не глядя отпихнул карточку.
— Я уже сказал, что меня не интересует содержимое твоей сумки!
— Нет, ты все-таки посмотри! После того, что между нами было, ты должен сделать для меня хотя бы это!
Покраснев, он взглянул на пластиковую карточку и тихо застонал, как будто его ударили под дых.
— О Боже! Что это? Здесь твое изображение — в цвете!
— Смотри внимательнее! — приказала она. Сэм ошеломленно покачал головой:
— Но этого не может быть!
— Тогда почему же она у тебя в руках? Я сказала: смотри внимательнее!
Сэм уставился в карточку. Лицо его стало мрачнее тучи.
— «Техасский отдел министерства государственной безопасности»? «Срок действия истекает в 1998 году»? — Он замолчал и провел пальцем по гладкой поверхности. — Из чего это сделано, черт возьми?
— Из такого материала, которого ты никогда не видел. Он называется «пластик». У меня есть еще кредитные карточки, полисы социального и медицинского страхования…
С каменным лицом Сэм швырнул ей водительские права, словно они обжигали ему пальцы.
— Это явный обман.
Энни от бессилия хотелось топать ногами.
— Никакого обмана! Просто ты упрям и глуп, как осел! Сэм быстро заморгал, пряча свое раздражение.
— Убери эту ерунду! — проворчал он. — Если я еще раз ее увижу — клянусь, я брошу твою сумку в огонь!
Мысленно выругавшись, Энни сунула карточку и бумажник обратно в сумку, забралась в свою походную постель и повернулась к Сэму спиной.
Сэм долго сидел, глядя в костер. Что происходит, черт побери? Почему он никак не может понять, что за человек эта Энни? И почему ему все время так хочется ее обнять? Даже сейчас он томится по ней, все еще ощущая вкус ее горячих бархатных губ, аромат ее волос, Тяжелым шелком струившихся по его рукам.
Она спрашивала, не нашел ли он такую женщину, которая была бы ему по-настоящему дорога. Кажется, теперь нашел, и это его не на шутку пугало.
А что, если она не лжет? Сэм еще никогда не видел пластиковых карточек. И цветных изображений тоже.
Но если все это правда, значит, она действительно прибыла из другого века. Как такое могло случиться? И самое страшное: если она честна, значит, он ошибся — ужасно ошибся. Вместо того чтобы арестовать
