– Джошуа, я понимаю, что сейчас лето, поэтому старалась каждый день ехать лишь до наступления дневной жары. – Кристен почувствовала, что находится на грани срыва и больше не выдержит вспышек его гнева. – Может быть, мы поговорим об этом позже? Я действительно очень устала.
– Конечно, отдыхай. Тебе что-нибудь нужно?
– Знаешь, моя сумка, складная кроватка Тедди и его прогулочная коляска остались в багажнике. Мне не хотелось бы оставлять ребенка без присмотра и идти за ними.
– Я все принесу.
Джошуа ушел с ее ключами, а Кристен вернулась в комнату для гостей. Тедди все еще спал, и она в приливе материнской гордости смотрела, как его маленький ротик посасывает кулачок. Очень скоро появился Джошуа, тихо поставил ее сумку и разложил детскую кроватку. Обменявшись с Кристен робкой улыбкой, он бережно извлек Тедди из переносной колыбели и уложил в кроватку.
После ухода Джошуа Кристен, сняв с себя блузку, бюстгальтер и джинсы и оставшись в одних темных отделанных кружевом трусиках, забралась в постель под прохладную простыню. Хотя Тедди родился всего шесть недель назад, Кристен уже привыкла к своему плоскому животу и к тому, что снова стала гибкой, но она еще быстро утомлялась, особенно после таких тяжелых дневных переездов. Сейчас Кристен понимала, что ей нужно почистить зубы и принять ванну, но была так измотана, что у нее не хватало сил пошевелиться. Против ее воли перед ней снова возник образ мужа. Джошуа был прекрасен, как и прежде, и Кристен не могла винить его в том, что в данной ситуации он был ошеломлен и обижен. Он все еще хотел, чтобы она к нему вернулась, и Кристен была уверена, что в ее сердце всегда будет для него уютный уголок. В ее двадцать лет у Кристен был единственный мужчина – ее первый... и последний?
Мысли Кристен невольно вернулись к тому первому разу, когда тринадцать месяцев назад они с Джошуа занимались любовью, припарковав «бронко» на пляже. Будучи наивной девочкой, она не понимала, какой эффект произведет на него в бикини во время полуночного купания после нескольких выпитых банок пива и чем закончится возня в прохладных волнах, когда их полуголые тела постоянно соприкасались и терлись друг о друга. Джошуа был охвачен страстью, и от его настойчивых обжигающих поцелуев у Кристен останавливалось дыхание. Прежде чем она осознала, что происходит, они оба потеряли контроль над собой, а потом было уже слишком поздно, и Джошуа не мог остановиться, однако Кристен ни в чем его не винила. В ту ночь в «бронко» он сделала ее полностью своей, совершив примитивный, первобытный ритуал, когда первоначальная боль сменяется затем глубочайшим блаженством. «Мы поженимся, – сказал он ей на следующий день, ласково обняв ее. – А вдруг ты беременна? – Эта мысль, по-видимому, доставила ему радость, а ее напугала. – Кристен, дорогая, мне кажется, я всю жизнь искал тебя. Ты так прекрасна. Ты у меня единственная. Я хочу заботиться о тебе...» Разве девятнадцатилетняя девушка могла устоять против такого пьянящего романа? К тому времени, когда Кристен выяснила, что в этот первый раз не забеременела, они уже были женаты. Размолвки начались с самого начала. Кристен была влюблена в Джошуа, но в то же время смущена интимными сторонами супружеской жизни. Она привыкла жить одна, заботиться лишь об одной себе и не знала, как делиться собой с другим человеком, а Джошуа стремился взять все заботы на себя, и последовала неизбежная катастрофа. Они пробыли вместе всего три месяца, когда...
Кристен заставила себя отвлечься от горько-сладких воспоминаний. Сейчас важнее всего была забота о Тедди и устройство его будущего. Возвращение в Галвестон было рискованным поступком, она могла снова поддаться чарам Джошуа, его огненные поцелуи только что наглядно подтвердили это, но для Тедди приезд сюда был необходим. Кристен росла без отца, потому что ее родители развелись, когда она была совсем маленькой, и знала, что значит всю жизнь чувствовать себя брошенной, поэтому она не могла допустить, чтобы ее сына постигла подобная участь. И кроме того, ей была нужна помощь Джошуа не только как отца Тедди, но и как кормильца. Возможно, это было корыстно. Возможно, с ее стороны было беспринципно оставаться в доме Джошуа, принимая великодушно предлагаемые бесплатные жилье и питание, если она не собиралась снова быть ему женой. «Нет, не беспринципно и не корыстно, а необходимо», – решила Кристен, снова взглянув на детскую кроватку, где спал ее любимый маленький сын. К тому же она сможет заплатить Джошуа за жилье и питание, как только встанет на ноги.
– Кристен.
Она сонно потерла глаза и, увидев в полумраке стоявшего у кровати Джошуа, поняла, что проспала несколько часов.
– Кристен, – тихо повторил Джошуа, – я не хотел тебя будить, но услышал, что малыш плачет.
Словно в подтверждение отцовских слов, ребенок беспокойно захныкал.
– Он проголодался, – пояснила Кристен, напуганная тем, что не услышала детского плача – должно быть, она действительно до смерти устала.
Включив свет, Джошуа посмотрел на нее, и Кристен осознала, что прикрыта только тонкой простыней, а ее темные волосы рассыпались по подушке. Но еще хуже было то, что при плаче ребенка от инстинктивной материнской реакции у нее налилась грудь, стало покалывать соски, а затем капли молока начали проступать на простыне. Затаив дыхание, Джошуа с благоговейным восторгом мгновение смотрел на Кристен, а потом покраснел до корней волос, кашлянул и отвернулся.
– Я принесу его тебе. – Осторожно взяв сына на руки, он понес его к кровати. – Боюсь, он мокрый, – с улыбкой объявил Джошуа. – Даже распашонка намокла.
– Я поменяю.
– Нет-нет, я сам, ты устала. – Жестом собственника Джошуа прижал к себе ребенка.
Невзначай приоткрыв ложбинку груди и тут же постаравшись прикрыться, насколько это было возможно, Кристен села и с интересом наблюдала за Джошуа.
– Осторожно, у него точный прицел, – пошутила она, когда муж, раздев Тедди, собирался положить сухой памперс между крошечными детскими ножками.
– Прицел? – не понял Джошуа и, взглянув на ребенка, снова покраснел, а Кристен удивилась, что они с Джошуа стали так стесняться друг друга.
Припудрив младенца, он торопливо расправил сухой памперс, проявив завидную для новичка ловкость, и протянул ребенка, Кристен. Она уже начала опускать простыню, не сомневаясь, что Джошуа снова захочет остаться и смотреть, как она кормит Тедди, но он остановил ее:
– Прежде чем начнешь кормить, скажи, ты сама хочешь потом поужинать?
– Если не возражаешь, Джошуа, я просто поспала бы, когда покормлю его. – Прижав к себе Тедди, уткнувшегося ей в плечо, Кристен наслаждалась его теплом и запахом детской присыпки.
– По-моему, тебе следует быть к себе более внимательной. – Джошуа подал Кристен чистую пеленку и угрюмо смотрел, как она заворачивает ребенка. – Я имею в виду, что ты ведь кормишь его.
– Если ты принесешь мне стакан молока, я выпью его, когда закончу кормить. – Кристен не могла не признать, что Джошуа прав.
– Прекрасно, – улыбнулся тот и торопливо вышел из комнаты.
Покачав головой, Кристен выключила свет, положила Теми на середину кровати, повернулась на бок и, откинув с груди простыню, принялась кормить ребенка. На этот раз Джошуа не остался, и Кристен поняла, что он не захотел опошлять момент. В прошлый раз она спровоцировала его пи страстные поцелуи и, вспомнив свою предательскую реакцию на них, Кристен была довольна, что на сей раз он ушел. Через некоторое время она услышала, как ее муж тихими шагами снова входит в спальню.
– Твое молоко на ночном столике.
– Спасибо, Джошуа.
– Почему ты назвала его Тедди? – немного постояв в темноте и прислушиваясь к чмоканью сына, спросил он.
– Я привыкла спать со своим плюшевым медвежонком Тедди, а теперь сплю с ним, – тихо ответила Кристен, боясь, что ее довод покажется глупым, детским, но чувствуя, что должна дать объяснение, и по ее щеке покатилась слеза.
– А мне там нет места?
Ничего не ответив, Кристен повернулась в постели и, взглянув на внушительный силуэт, вырисовывавшийся на фоне падавшего из коридора золотистого света, почувствовала прилив сострадания к этому человеку, который заслуживал лучшей доли, заслуживал встречи с той, кто отвечал бы ему любовью. Не его вина, что он хотел ее, а она не была готова к семейной жизни. Но и ее вины в этом нет!
