шесть лет, а мама отправилась на верховую прогулку с друзьями, не спросив разрешения отца…
— На верховую прогулку? И что в этом такого ужасного?
— Она тогда была беременна.
— Ой!
— В общем, такого скандала ты никогда не слышала. Отец кричал, мама отправилась в их комнату и хлопнула дверью…
— И что, такие ссоры случались у вас часто?
— Думаю, родителям нравилось ссориться, потому что потом они могли помириться. — Он улыбнулся. — Обычно мама в конце концов соглашалась с точкой зрения отца.
— Не хочу выразить неуважение к твоей маме, Энтони, но это не похоже на современные взаимоотношения.
— Современные? — Он улыбнулся с торжествующим видом. — Но, Трейси, папа же всегда был прав.
— Энтони!
Как он может быть таким гадким и одновременно таким неотразимо обаятельным?
— Это еще одна черта, которую ты унаследовал от своего отца? Быть всегда правым?
— Конечно. Знаешь, Трейси, сколько бы ты ни говорила о том, как быть современной и независимой, я думаю, все не очень-то изменилось со временем. — Подняв руку, когда он заметил ее шокированное выражение, мужчина быстро исправился: — Да, женщины добились значительных и вполне заслуженных успехов, особенно в труде. Но что касается развития отношений между мужчиной и женщиной… это совсем другое. Просто со временем мы, наверное, даем всему другие названия. Но мужчины всегда будут мужчинами, женщины — женщинами, а любовь… останется любовью. — Его голос становился все тише, потом с твердостью, которая испугала девушку, он произнес: — Трейси?
— Да?
— Я не хочу, чтобы ты в будущем выбирала машину, не обратившись ко мне за помощью.
— Ой, ладно.
— И не хочу, чтобы ты опять обедала с Аланом.
— Послушай, подожди…
— Никогда больше.
— Делано, успокойся, ладно? Ты словно прибыл из прошлого века, ворвался на белом коне и похищаешь красивых девушек.
— Я знаю, что лучше для тебя, Трейси, и знаю, как о тебе позаботиться.
— Мы оба знаем, — отрывисто сказала она.
— Мне не понравилось то, что ты чуть не погибла сегодня. — Его голос звучал хрипло из-за переполнявших его эмоций.
— Да, в этот самый момент я могла лежать где-нибудь на дне пропасти…
— Что надо сделать, чтобы ты послушала меня?
— Ну, — теперь ее выражение лица было торжествующим, — мы всегда можем подраться, а потом помириться, хотя я не обещаю, что после этого приму твою точку зрения.
Он улыбнулся:
— Сдаюсь.
— А ты когда-нибудь слышал такую старинную пословицу: «Не уверен — не обгоняй»? — спросила Трейси, веселясь от души. — А есть еще одна: «Ближе к телу».
Его улыбка стала шире.
— Мы можем попытаться последовать этому совету.
— Ха! Ты слишком занят, ожидая этот вечно ускользающий «благоприятный» момент.
— А может, я хочу насладиться тобой, как хорошим вином, — ответил Энтони, делая глоток из бокала.
— Вино делается лучше с возрастом. А я только стану морщинистой.
— Ты станешь лучше.
— Я буду вся в морщинах. Тебе придется везти меня в спальню в инвалидном кресле. Он развеселился.
— Тогда мы проведем гонки на креслах вокруг кровати.
— Как же. Это сколько же мне надо прожить? Ты никогда не дождешься подходящего момента.
— Иди сюда, — сказал он.
— Что?
— Ты же слышала. Иди ко мне.
Она неуверенно поднялась и подошла, глядя на него с готовностью и ожиданием.
— Черт, ты неотразима, — прерывающимся голосом произнес он.
Потом усадил к себе на колени и начал целовать, напугав ее силой страсти и горячностью. Когда его рука скользнула вверх по внутренней поверхности ее бедра, она чуть не потеряла сознание. Через секунду он отстранился, держа ее голову на сгибе своей руки, и затуманившимися глазами глядя на нее.
— Может быть, момент как раз…
— Какой?
— Подходящий.
— Когда?
— Сейчас.
Она погладила его слегка шероховатую щеку.
— Значит, ты хорошо разбираешься в технике. Скажи, а в чем еще ты хорошо разбираешься?
— Возьми меня за руку, и тогда я покажу тебе.
Она взяла его за руку.
— Наверное, я неправильно себя вела, — сказала Трейси.
Прошло некоторое время, она опять была в кровати Энтони, но теперь на ней не было ничего, кроме простыни. И все же в этот раз, вместо того чтобы ощущать истому и удовлетворение, она чувствовала себя несчастной. Энтони в наспех натянутых брюках мерял шагами комнату. Его грудь была голой, а красивое лицо искажала гримаса разочарования и озабоченности. Загорелый торс мужчины казался ей прекрасным, золотистая поросль на груди влекла непреодолимо. Никогда еще он не выглядел таким желанным, а она никогда не чувствовала себя такой отверженной.
— Не говори ерунды, Трейси, — проворчал он. — Я знаю, что причинил тебе боль.
— Да, ты причинил мне боль, а теперь еще и унижаешь меня! — воскликнула она, отворачиваясь, чтобы спрятать заблестевшие глаза.
Было невозможно удержаться от слез, представляя себе, как они были в этой кровати вдвоем обнаженные. Теплое мужское тело, прижимающееся к ней, оказалось самым прекрасным, что она испытала в жизни, а потом внезапно все очарование разрушилось. Все, что она сделала, — это слегка вздрогнула, и он сразу ушел. Вдруг оказалось, что он уже в брюках, комната ярко освещена и Энтони требует объяснений. Вспомнив его вопрос, Трейси уцепилась за простыню и еще больше отвернулась.
— Я думала, что джентльмен не должен спрашивать о таких вещах, — жалобно проговорила она. Он подошел к ней и очень нежно обнял.
— Дорогая, этот джентльмен должен знать правду.
— Ты не хочешь меня, — шмыгая носом, сказала она.
— Конечно, я хочу тебя, — хрипло возразил он, зарываясь лицом в ее волосы.
— Тогда почему ты так со мной поступаешь? Он отстранился и поднял ей подбородок.
— Потому что если ты впервые с мужчиной, то я хочу знать об этом.
— Какая разница?
— Если ты считаешь, что я не захочу тебя из-за того, что ты была с другим мужчиной, то ты ошибаешься. Но если, Трейси, это твой первый раз, я думаю, что имею право знать об этом.
— Ну хорошо, сдаюсь. Ты прав, — несчастным голосом проговорила она.
— Прав в том, что должен знать?
— Нет, прав в том, что, — она стыдливо отвернулась, — что я не была до этого с мужчиной.
