где по традиции главным блюдом является хаггис, то есть пудинг, приготовленный из овечьих потрохов, перемешанных с овсом, приправами и нашпигованных в овечий желудок. Кроме того, рекой льется виски, звучат музыка, песни, стихи. Одним словом, происходит все то, что так любил Бернс.
Высокий, стройный, хорошо сложенный, черноглазый Роберт Бернс уже с юности питал слабость к хорошеньким девушкам. Впервые, по его собственному признанию, он влюбился в 15-летнем возрасте в Нелли Киркпатрик, славную девочку в крахмальном чепчике и беленьком фартучке. Нелли была его партнершей по танцам на традиционном шотландском празднике. Позже он подробно описал свою первую юношескую влюбленность: «У нас в Шотландии о таких говорят: „хорошая, пригожая да ласковая“. Она, сама того не зная, впервые пробудила в моем сердце ту пленительную страсть, которую я и по сей день, несмотря на едкие разочарования, опасную житейскую мудрость и книжную философию, считаю самой светлой из человеческих радостей, самой дорогой нашей усладой на земле».
Именно с Нелли к Бернсу пришла «Любовь и Поэзия». И свое первое стихотворение он посвятил юной подруге, назвав любовный опус «Красавица Нелл». В этих трогательных стихах пятнадцатилетний деревенский мальчик поведал о том, какая приветливая и скромная у него подружка, как мило ее чистенькое платьице — «такой славной девочке все будет к лицу!» — и под конец радостно сообщил, что она «беспредельно царит в его сердце!»
Правда, отношения двух юных влюбленных были чисто платоническими и, возможно, по этой причине недолгими. Такой же чистотой чувств отмечено увлечение Роберта прехорошенькой девушкой Пэгги Томпсон, к которой он приходил на свидания в сад, писал ей романтические письма и тоже посвящал стихи.
Любовь так захватила Бернса, что он, дабы стать изящным кавалером и танцором, поступил в тарболтонскую школу танцев, несмотря на запрет отца, считавшего этот род занятий «шутовским делом». Но Роберт настоял на своем и, окруженный хорошенькими девушками, с упоением разучивал всевозможные танцевальные па и фигуры.
Другое любимое место отдыха молодого Бернса — тарболторнская таверна, где после тяжкого физического труда приятно было отдохнуть, выпить, развеселить компанию. Завсегдатаи таверны были и первыми слушателями его стихотворений. А Роберт им читал о том, как хорошенькая Анни провожала его поздней осенью через поле ячменя. Возможно, что старый Джон Рэнкин, отец Анни, хлопая по плечу Роберта, сожалел, что у парня ничего нет за душой: такой ни за что не пойдет бедным зятем к нему, Рэнкину, в Адам-хилл — на одну из лучших ферм в округе, хотя там он всегда желанный гость.
Сама же практичная Анни на страстные письма, в которых поэт доказывал преимущества настоящей любви и родства душ перед земными благами, рассудительно отвечала, что ее сердце занято и Роберту надеяться не на что.
Надо заметить, что в те времена нравы в сельской местности Шотландии были достаточно свободными. И частенько дело до свадьбы доходило лишь тогда, когда невеста уже ждала ребенка. Церковь относилась к этому снисходительно. Грех прелюбодеяния прощался, если провинившиеся выплачивали небольшой штраф и публично раскаивались перед прихожанами. И когда Бернс писал: «И какая нам забота, / Если у межи / Целовался с кем-то кто-то / Вечером во ржи!!!» — то он знал, о чем говорил. Он сам не однажды целовался в высоких шотландских хлебах, и со служанкой своей матери Элизабет Пейтон даже доцеловался до того, то та в мае 1785 г. родила девочку, которой тоже дали имя Элизабет. Бетти Пейтон не стала требовать, чтобы Роберт на ней женился. Она удовлетворилась тем, что получила некоторую сумму, после чего скрылась, оставив на руках у молодого отца крошечную дочь. Кстати, за всю жизнь у Бернса родилось четыре дочери (от трех матерей) и три из них получили имя Элизабет.
Местные клирики, воспользовавшись случаем, наложили на Бернса епитимью за прелюбодеяние и заставили в воскресенье сидеть на «покаянной скамье» в церкви. Хотя Роберт никак не мог взять в толк, в чем он должен каяться. По его мнению, больший грех был бы, если бы он отрекся от своей дочери. Здесь же, наоборот, он ее признал, мать и сестры ухаживали за ней, а глуповатая и не очень красивая Бетти очень скоро утешилась с другим.
В год рождения дочери случилась в жизни Бернса еще одна знаменательная встреча. На танцах он познакомился со смуглой красавицей Джин Армор, дочерью богатого подрядчика Джорджа Армора. Джин была на шесть лет младше Роберта и, вероятно, самой красивой избранницей поэта.
В дом Армор полетели записки и стихи от влюбленного Роберта. Все мохлинские красотки были увековечены в его знаменитой песенке «Красавицы деревни Мохлин», которых «конечно, Джин Армор затмит».
В это лето — первое лето настоящей любви — Бернс написал лучшие свои стихи и песни. Казалось, что он даже разучился говорить прозой, в стихах ему было легче выразить все, что относилось к его чувствам. Но в феврале 1786 г. заплаканная и дрожащая от страха Джин сообщила Роберту, что беременна. Влюбленные решили по старинному шотландскому обычаю заключить тайный брак. Для этого достаточно было подписать брачный контракт (своеобразное «обязательство»), в котором оба признают себя мужем и женой.
Однако этому решительно воспротивился отец Джин. Узнав о связи дочери с Бернсом, он пришел в бешенство. Серьезному и основательному Армору не нужен был беспечный зять, к тому же без гроша в кармане. Несмотря на угрозу стать дедом незаконнорожденного ребенка, он добился того, что «брачное обязательство» было аннулировано в апреле 1786 г. Церковь снова обвинила поэта в прелюбодеянии, а несчастную Джин отправили к родственникам, где она 3 сентября родила близнецов — мальчика и девочку. Арморы решили оставить у себя девочку, названную по имени матери — Джин, а мальчика отдали на воспитание матери Бернса, его назвали в честь отца Робертом. Через одиннадцать месяцев маленькая Джин умерла.
Разобиженный Бернс решил навсегда покинуть Шотландию и отправиться на Ямайку, где была возможность получить место бухгалтера. Причем уехать он собирался не сам, а с некой Мэри Кэмбл, которая его утешила после разрыва с Джин. Мэри, хорошенькая, веселая и очень добрая девушка, сама подошла к Роберту в церкви и назначила ему свидание за городом. Ей было жаль Роберта, а ему было жаль себя, и он проникся чувством благодарности к девушке за ее щедрую любовь, за бескорыстную ласку. Мэри была так же бедна, как и он, и с ней можно будет пережить все трудности новой жизни на Ямайке. А главное, светловолосая и голубоглазая Мэри поможет ему забыть смуглую черноглазую красавицу Джин с ее шелковистыми черными кудрями.
Но этим планам не суждено было сбыться. В октябре «горянка Мэри», как называл ее Бернс в своих стихах, скоропостижно скончалась от тифа, а Роберт неожиданно для себя стал знаменитостью. Его сборник «Стихотворения, написанные преимущественно на шотландском диалекте», изданный в августе 1786 г., понравился читающей публике. Половина тиража в 600 экземпляров разошлась по подписке, остальные были раскуплены в течение нескольких недель. Причем его поэзией заинтересовались не только знатные господа, но и простолюдины: не было пахаря, не было работницы, которые не отдали бы свои заработанные гроши за скромный томик стихов Бернса. Настолько грели их душу такие строки:
Так в одночасье к Бернсу пришла слава. Поэтому вместо Ямайки в ноябре Роберт отправился в Эдинбург, куда его пригласили «Каледонские охотники», члены влиятельного клуба для избранных. Они же взяли молодого поэта под свое покровительство, провозгласив его «Бардом Каледонии».
Эдинбургская знать настолько увлеклась молодым поэтом, что стала усиленно приглашать его в свои аристократические гостиные. Для них он был экзотической диковинкой, этаким романтическим поэтом- хлебопашцем. Но Бернс, прекрасно понимавший, что «в кругу вельмож поэт-плугарь — престранное явленье», знал себе цену и в светском обществе держался в высшей степени просто и непринужденно.
«Я был мальчик лет пятнадцати, — вспоминал о поведении и внешнем виде поэта другой великий
