молодых лет он, обладавший необычайной физической силой и выносливостью, страдал ревматизмом и ревматическим эндокардитом. Однако, безусловно, сказались на его здоровье и пылкий, неукротимый нрав, безудержная жажда жизни во всех ее проявлениях, мятежная душа, неумение беречь себя.
Проводить любимого поэта в последний путь 25 июля пришло множество народа. Только верная и любящая Джин не смогла участвовать в траурной церемонии. В этот день она родила Бернсу пятого сына, Максвелла.
Пушкин Александр Сергеевич
(род. в 1799 г. — ум. в 1837 г.)
Имя Пушкина овеяно в России таким благоговением и любовью, каких не имел ни один русский гений. И не только потому, что он признанный основоположник классической поэзии, прозы и публицистики. Жизнь Пушкина, его судьба, характер, любовные увлечения и даже страсть пронизаны таким необыкновенным светом гармонии, что остается лишь поражаться и восхищаться соединением стольких достоинств в одной личности. Он любил так же, как и писал свои стихи — легко, непринужденно, почти небрежно и при этом поразительно талантливо, чем еще более укреплял и без того огромную славу.
Повеса и донжуан, с влюбчивой кровью, которая загоралась от одного присутствия хорошенькой женщины, поэт мог иногда с приятелями цинично говорить о женщинах. Но в своих произведениях — а именно там надо искать настоящего Пушкина — он создал образы пленительных женщин, правдивых, чистых, глубоких, доблестных, одухотворенных. Поэт их не выдумывал, он их хорошо знал и был страстно влюблен в них. А стихи были лишь продолжением той вольной стихии творчества, которая питается живыми, искренними чувствами.
Родословная Александра Сергеевича Пушкина так обширна, что трудно точно проследить, какая именно ветвь наиболее повлияла на создание такого универсального гения, обладающего необычайной чувственностью и в то же время тонким прозорливым умом. И со стороны отца Александра Львовича Пушкина, и со стороны матери Марии Алексеевны, урожденной Ганнибал, поэт мог гордиться своими предками, среди которых было немало талантливых людей, отличавшихся, тем не менее, и буйным нравом, и легкомыслием.
И если предок поэта знаменитый Абрам — арап при Петре I и дочери его Елизавете — при бурной семейной жизни поднялся на самые верхние ступени чиновничьей лестницы, то его дед, Осип Абрамович Ганнибал, ни личным, ни патриотическим честолюбием не страдал. Он был не столько служака, сколько гуляка, не признававший над собой никаких законов. «Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединенные с ужасным легкомыслием, вовлекали его в удивительные заблуждения. Он женился на другой жене, представив фальшивое свидетельство о смерти первой», — сдержанно писал о нем Пушкин, составляя родословную своей семьи.
Предки по линии отца, хотя и «служили доблестно царям», тоже не отличались особыми семейными добродетелями. Внук дал такую характеристику своему сумасбродному деду: «Дед мой, Лев Александрович Пушкин, был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урожденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе. Вторая жена его, урожденная Чичерина, довольно от него натерпелась…»
Свою семью поэт называл «очень неласковой». Отец, Сергей Львович, хотя и был достаточно образованным человеком, но жил легкомысленно, порой даже бездумно. Мать, Надежду Осиповну, биографы поэта тоже характеризуют как взбалмошную и избалованную женщину, жизнь которой проходила между светскими забавами и частыми беременностями. Она родила восьмерых детей, из которых только трое — Ольга, Александр и Лев — пережили ее, остальные умерли в детстве. Любимцем был младший Лев, а старший сын Саша постоянно раздражал мать, поскольку до восьми лет был неуклюжим, медлительным толстячком, а не приятным и покладистым ребенком, каким она мечтала его видеть. И даже перемена, произошедшая в восьмилетием Саше, когда он превратился в живого, шаловливого мальчика, увлекся чтением и даже стал писать стихи, не растопила холодности матери.
Безусловно, Пушкины по-своему заботились о детях. Они ценили просвещение и дали Ольге, Александру и Льву приличное по тем временам образование, которое заключалось в том, что к ним в качестве воспитателей и учителей были приставлены иностранки и иностранцы. О том, чему успели научить мальчика воспитатели, можно судить по прошению, которое Сергей Львович подал в Лицей. В нем сказано, что сын его, Александр, получил воспитание дома, где «приобрел первые сведения в грамматических знаниях российского и французского языков, арифметики, географии, истории и рисования…»
Но не только учебники читал маленький Пушкин. Впечатлительный детский ум распаляли эротические французские книги, которые в большом количестве имелись в доме. «Любви нас не природа учит, а первый пакостный роман», — иронично замечал позже поэт. А кроме того, юный отрок с пробуждающимися мужскими инстинктами усердно внимал урокам науки любви еще и благодаря близости крепостной женской прислуги, легкодоступной и безответной.
Безмятежное детство Пушкина закончилось в двенадцать лет. В октябре 1811 г. он поступил в только что открывшийся Царскосельский Лицей и провел там почти безвыездно шесть лет, до июля 1817 г. Воспоминаний о его лицейских подвигах осталось предостаточно, причем не всегда благожелательных. Так, лицеист С. Д. Комовский утверждал, что профессора и лицеисты не очень любили Пушкина: «Его называли французом, а по физиономии и некоторым привычкам — обезьяной и смесью обезьяны с тигром…» И далее: «Он был до того женолюбив, что, будучи еще 15–16 лет, от одного прикосновения к руке танцующей во время лицейских балов взор его пылал и он кряхтел, как ретивый конь среди молодого табуна… У него господствовали только две стихии — удовлетворение плотских страстей и поэзия. В обеих он ушел далеко».
А вот князь П. А. Вяземский, который знал Пушкина с ранней юности, отмечал обратное: «Ничего трактирного в нем не было, а еще менее грязного. В любви его преобладала вовсе не чувственность, а скорее поэтическое увлечение, что, впрочем, отразилось в его поэзии… В гусарском полку Пушкин не только пировал, но и сблизился с Чаадаевым, который вовсе не был гулякой». К этому стоит добавить, что изменчивый в любви Пушкин всегда был верным и нежным другом.
Как видно, влюбчивость пробудилась в Пушкине так же рано, как и страсть к сочинительству. Ему было всего 15 лет, когда он пережил первую яркую влюбленность. «Я знал любовь, но я не знал надежды…» — эти строки посвящены Екатерине Бакуниной. Да разве мог он остаться в стороне, когда по молоденькой, хорошенькой фрейлине сходил с ума весь первый курс!
Но ни Бакунина, ни Наталья Кочубей (в замужестве графиня Строганова), о которой барон М. А. Корф писал: «Едва ли не она (а не Бакунина) была первым предметом любви Пушкина», не зародили в нем сколько-нибудь длительного чувства. Это была влюбленность в саму любовь, проявление юношеского романтизма. По своему темпераменту Пушкин мало был склонен к модным тогда безнадежным воздыханиям. А в последний лицейский год после романтических мечтаний о Вакхе и Дориде и платонической влюбленности он уже пережил «безумство бешеных желаний». Об этом откровенно говорят его стихи. «Письмо к Лиде» (1817 г.) написано уже не робким обожателем недоступной красавицы, а нетерпеливым и счастливым любовником.
К концу лицейской жизни поэзию Пушкина знали далеко за пределами Царского Села. Его стихи читали сочинители, образованные верхи, офицерство, особенно военная молодежь. Надо отметить, что в те времена юным гвардейцам было свойственно соединение умственного кипения с кипением страстей и буйными пирушками. И здесь Пушкин был в своей стихии, хотя следует сделать одно важное примечание: живя в атмосфере танцев, любовных увлечений, а позже и кутежей, среди лицейских занятий, развлечений и увлечений, постоянно проводя время в тесной товарищеской компании, шумной, озорной и неспособной
