меня.
В ее голосе не было и намека на раскаяние, но Остин понял, что она хотела сказать.
– Понимаю, вас это мало касается, но моя семья не так велика, и мои мать и сестра очень много для меня значат. Много раз я доставлял им только разочарования, но сейчас чувствую, что могу помочь. Если уж вы не хотите изменить ваше решение, я хочу, чтобы вы поняли, что значит ваш ответ для моей семьи.
Обри передернула плечами.
– Не понимаю. Чем еще, кроме как своим приданым, я могу помочь вашей семье?
– Боюсь, моя мать уже не нуждается в помощи. Она живет в своем мире, и я забочусь не о ней, хотя она обрадуется, если я приведу домой жену. Помощь нужна моей сестре.
Граф снова поднялся, хромая, прошел к камину и, облокотившись на него, посмотрел в окно.
– Адриан участвовал в некоторых корабельных спекуляциях, связывающих Америку и Британию. В одном из рейсов сюда он встретил мою сестру, и они вскоре поженились. Они оказались одними из немногих счастливцев, вступивших в брак по любви, без какого то ни было расчета, и были слишком счастливы, чтобы их счастье продолжалось долго.
Он обернулся, и Обри почти физически ощутила тоску, написанную на его лице. Ее сердце потянулось к нему, но она не знала, как это выразить, поэтому промолчала, подумав, что он, должно быть, очень близок с сестрой.
– Ее муж родился здесь, но вырос и живет в Вирджинии. По всем законам он гражданин Соединенных Штатов, а не Англии. Однако, встретившись с отрядом вербовщиков, он был насильно отправлен на службу в Королевский флот.
Обри недоуменно посмотрела на него, пытаясь припомнить, что же она слышала о праве моряков заставлять молодых мужчин нести воинскую службу. Она припомнила, что ее отец рассматривал эту политику с крайним презрением и выражал открытое возмущение тем, как она влияет на отношения с Соединенными Штатами, но никогда четко не представляла себе всех последствий.
– Насильственно, милорд? – перепросила она, скрывая смущение.
– Очень многих мужчин споили и увезли, похитили, обратили в рабство на военных галерах, в трюмах гнилых фрегатов, куда ни один умственно полноценный человек добровольно не пойдет. Вот почему вербовщики вынуждены шастать по улицам приморских городов, подбирая из подонков общества команды для своих кораблей. По отношению к британцам это – преступление, но по отношению к американцам – уже повод для войны. И мы ее скоро дождемся, если парламент не проявит достаточно мудрости, чтобы положить этому конец.
– Вы хотите сказать, что вашего зятя похитили и заставили служить матросом на флоте?
Недоумевая, как может допускаться подобное издевательство, Обри пыталась найти оправдание.
– Он моряк, и хороший моряк, но сомневаюсь, чтобы они нашли применение его талантам. Адриан обладает исключительными способностями наживать себе неприятности. У него горячая голова, и он, как настоящий вирджинец, необычайно упрям и вспыльчив. К этому времени он мог уже поднять бунт на корабле, или бежать, или сотворить еще чего похлеще. Моя сестра опасается за его жизнь, причем вполне обоснованно. На борту некоторых кораблей Просто нечеловеческие условия. Моя сестра оказалась в чужой стране с двумя маленькими детьми, не зная, увидит ли она снова своего мужа. Ваш отец – чуть ли не последняя наша надежда.
Обри хорошо его поняла. Влияние ее отца распространялось и на адмиралтейство. Достаточно одного его слова, и корабль вернется в порт, а матроса отпустят. У нее тревожно засосало под ложечкой.
– И мой отец согласился найти Адриана, если мы поженимся?
– Он использует все возможности, имеющиеся в его распоряжении, или же даст мне ордер с поручением найти корабль и самому освободить Адриана. Вы понимаете, почему я был сражен предложением, которым он шантажирует меня? – Не меняя тонн, Остин закончил: – Я согласился на его предложение.
Он встретился с ней глазами без тени смущения. Если бы это было нужно для спасения друга и для счастья сестры, он женился бы на карге без пенни в кармане. Его жизнь не представляла никакой ценности ни для кого, кроме него. Пожалуй, было бы лучше, если бы она оказалась старой каргой без единого пенни. Как бы то ни было, он боялся разрушить жизнь этого золотого ребенка ради спасения чужих жизней.
Губы Обри сжались, когда она поняла, что сделал ее отец, и за ее внешним спокойствием разгорелось возмущение.
– Но я ни за что не соглашусь, милорд. Чтобы помочь вашей семье, можно найти и другие способы, но я не вижу, кто мог бы помочь мне. Мой отец не сможет организовать это замужество, если я откажусь.
Остин грустно посмотрел на нее, понимая, что сейчас нанесет сокрушительный удар. Больше тянуть он не мог.
– Мы оба можем отказаться, однако цена отказа окажется слишком высокой, чтобы вы легко ее уплатили. – Он увидел, как большие зеленые глаза вопросительно повернулись к нему, и начал издалека. – Вы говорили о поместье в Гемпшире. Я считал, что оно часть наследства, оставленного вашей матерью. Ваша тетя Клара живет там, когда не сопровождает вас?
Обри кивнула.
– Это дом ее детства. Она вернулась туда, чтобы воспитывать мою мать, когда умер мой дядя. Она жила там, когда присматривала за мной. Очаровательное место, хотя и не такое пышное, как замок моего отца.
По-прежнему не решаясь сразить ее, Остин вернулся к своему стулу, подыскивая выражения, с помощью которых он мог смягчить последний удар.
– Насколько я понял, гемпширское поместье перешло к вашей матери от ее деда, а не от бабушки, так что оно не входит в наследство, которое вы получите в день совершеннолетия.
Внезапно она поняла, к чему он ведет, но отказывалась верить, пока это не будет сказано в
