Джордж старался взять себя в руки. Воздух был очень холодным, горло болело так, что, казалось, слова расколют его. Поэтому он повернулся и вместо слов грубо кивнул Уиллу.
– Джордж, я хотел бы попросить у вас руки вашей дочери.
Джордж посмотрел на небо. Проклятие, начинался снегопад.
– Пожалуйста, Джордж, – попросил Уилл примирительно.
Джордж, помолчав, кивнул. Майк стоял рядом, ничего не говоря. Снег шел густой и белый-белый.
– Да, – сказал Джордж. – Я даю тебе мое благословение на брак с Сарой.
– Я люблю вашу дочь.
Джордж искоса взглянул на Уилла. Шесть футов с чем-то, военно-морской офицер, который слишком давно оставил палубу. Седые волосы и уставшие глаза. Он выглядел так, будто не спал несколько дней. По крайней мере, он побрился. Джордж откашлялся, собираясь назвать его «командир», но слова прозвучали несколько иначе.
– Я знаю, что ты ее любишь, сынок, – услышал Джордж собственный голос.
Он притянул будущего зятя к себе и похлопал его по плечу как раз в тот момент, когда дверь открылась и вышла Сара. Ослепленная снегом, она стояла на верхней ступеньке, с удивлением наблюдая картину: Уилл плакал, и Джордж резко отвернул его в сторону.
В конце концов, было дурной приметой видеть невесту перед свадьбой.
Церковный двор был весь укрыт чистым снегом. К тому времени, когда они пересекли остров, снегопад усилился. Джордж провел Уилла в церковь. Бэсс основательно позаботилась о том, чтобы он все еще не видел Сару. Она сидела впереди, в то время как Сара была сзади.
Она все еще была там, на заднем сиденье теплого джипа, рядом со своим сыном, в то время как остальные вошли внутрь. Майк молчал. Сара нервничала и знала почему. Ей было тридцать семь, у нее был сын, но она выходила замуж в первый раз. И от этого у нее сосало под ложечкой.
– Все в порядке, мам? – наконец спросил Майк.
Сара кивнула.
– Тебе тепло?
– Да, – ответила она, хотя сама вся дрожала.
– В церкви тоже должно быть тепло.
Сара повернулась к нему, улыбаясь:
– Ты такой заботливый!
– Ты не часто говорила мне это.
– А должна была, – сказала она, вспоминая, как оставляла его одного, пока работала, или ходила на свидания. – Чаще.
Майк только пожал плечами.
– Сьюзан хотела приехать, но мы ее отговорили. – Думаю, она была бы рада получить от тебя весточку.
– Может быть, я позвоню ей, – сухо сказал Майк.
– Ты ей нравишься, – продолжала Сара, и в этот момент ее осенило: ее не будет рядом, чтобы узнать, что произойдет дальше. – О… – Она прикрыла рот рукой.
– Что? – встревоженно спросил Майк.
Она сидела рядом со своим семнадцатилетним сыном, зная, что не увидит, как ему исполнится восемнадцать. Она не узнает, пойдет ли он снова в школу или решит остаться на ферме. Если он влюбится в Сьюзан, если они поженятся, ее не будет рядом в качестве матери жениха, если у них будут дети, ее не будет там в качестве бабушки.
– Майк…
– Что, мам?
Как она могла сказать ему? У нее не было права перекладывать эту боль на его плечи. Ее тело сгорало, и ее душа болела от скорби по поводу того, что должно было произойти. Она чувствовала, что конец быстро приближается. Она приняла смерть в свою плоть в тот день у замерзшего пруда, когда Майк боролся за свою жизнь, и Сара обратила свою молитву к Богу. Как могла она сказать своему сыну, что все, чего хочет, это узнать, каким он станет?
– Дорогой, я хочу…
– Знаю, мама, – прервал он ее.
– Нет, ты… – Сара помедлила, чтобы восстановить силы. – Будь счастлив, Майк, – только и смогла сказать она.
Это был второй, после дня рождения Майка, самый важный день в жизни Сары. Это был день, когда она выйдет замуж – и когда она умрет.
Майк обошел машину, открыл дверь и помог ей выйти из джипа. Они пошли по дорожке, вымощенной камнями и запорошенной снегом. Помедлив у ступеней, Сара положила ладонь на руку сына. Церковный двор был справа от них. Взгляд Сары блуждал по могилам. Там была она.
– Мама… – тихо сказала Сара. Майк ждал.
– Она была такая красивая, твоя бабушка. Я рассказывала тебе истории о ней, чтобы ты понял, какой
