– Но мы вернулись тогда домой к ужину. – Дочь попыталась посмотреть на все с точки зрения матери.
– Дорогая, я… – начала она, но прервала фразу, потому что Джулиану вдруг что-то понадобилось в кладовке.
– Что случилось? – спросила Сьюзан.
– Ничего, – ответила Элис, но голос выдавал ее скованность в присутствии Джулиана. – И конечно, я очень расстроена тем, как ты все это устроила. Если бы ты попросила у меня разрешения по-хорошему… Но что сделано, то сделано. – В ее голосе послышалась угроза.
– Я знаю, – ответила Сьюзан, заметив краем глаза Майка, который появился с другой стороны холла.
– И это не останется без последствий, – как будто под диктовку сказала Элис, – когда ты вернешься домой.
– Последствий? – растерялась девочка.
– Мы еще поговорим об этом, когда ты вернешься домой. А сейчас не вешай трубку: Джулиан хочет поздравить тебя с праздником.
– Мне пора идти, мама! Тут срочно понадобился телефон. Я люблю тебя, пока.
Она опустила трубку на рычажки так, как будто та жгла ей руку. Все-таки ее мать – совершенно ненормальная. Сьюзан не могла припомнить ее в таком состоянии с момента развода с отцом.
– Я вовсе не собираюсь звонить по телефону, – сказал Майк извиняющимся тоном.
– Я знаю, – ответила Сьюзан. – Это была маленькая невинная ложь, чтобы не разговаривать с отчимом.
– А у тебя есть отчим? – спросил Майк.
Сноу кивнула, чувствуя себя просто ужасно. Она была подавлена, прекрасно осознавая, что ждет ее после возвращения в Форт-Кромвель. Картины жизни с матерью и Джулианом обрушились на ее голову. Элис казалась не столько ее мамой, сколько женой Джулиана – она всецело была предана ему. Она сразу становилась милой, уравновешенной, довольной жизнью, и у нее всегда было хорошее настроение, стоило только Джулиану появиться на пороге дома.
– Ненавижу его, – прошептала Сьюзан, – я не должна никого ненавидеть, но его я ненавижу…
– Бывает, с этим ничего нельзя сделать.
– Если бы у меня был остров, куда я могла бы убежать, – вздохнула Сноу, – я бы сбежала. Как ты.
– Ты и так здесь, – сказал Майк, – разве нет?
Сноу постаралась улыбнуться. Он взял ее за руку и повел по черной лестнице. Там было темно и пыльно. Кошки и коты поднимались, уступая им дорогу. Когда они поднялись наверх, воздух стал холоднее. Сьюзан увидела свет дня, пробивающийся сквозь щели в стенах. Они подошли к двери, Майк повернул ручку и пропустил ее вперед.
Они оказались на чердаке, где стояли старые кровати, сундуки и ящики. Майк стал рыться в дальней части чердака, проведя Сьюзан сквозь нагромождение сломанной мебели. Изорванные в лохмотья одеяла свисали с рыболовных сетей, создавая причудливый занавес. Отодвинув в сторону тонкое одеяло, Майк пропустил Сьюзан вперед.
– Здесь так уютно! – воскликнула она.
– Ага, – довольно подтвердил он.
Обогреватель работал на славу, и стало тепло. Майк приволок сюда старый матрас, покрытый старыми лоскутными одеялами. Три полки были набиты книгами. Маленькое оконце располагалось на фасаде дома, из него были хорошо видны поля, которые спускались к бухте. Снег покрывал все вокруг. У нее было такое чувство, будто она вошла в игрушечный домик для взрослых.
– Ты здесь спишь? – спросила она.
– Нет, моя комната внизу.
– Тогда для чего это?
– Здесь я удаляюсь от всего.
– Остров на острове?
Он кивнул, не задумываясь о том, как странно это звучит, и прислонился лбом к стеклу, осматривая двор. Его дедушка стоял возле сарая и грел руки над жаровней. Снег был забрызган кровью гуся. Сьюзан отвела взгляд.
– Почему ты сбежал сюда? – спросила она.
– Я твержу всем, что не сбежал, – ответил он. – Я приехал сюда. Здесь мой дом, отсюда вся моя семья, понимаешь? Мои родители, дедушка и бабушка.
– Тетя Бэсс рассказала мне о твоем отце.
– Я ведь не знал его…
Сьюзан попробовала представить себе, что один из ее родителей умер, и вдруг вспомнила о том, о чем почти забыла: ведь Сара очень серьезно больна.
– Должно быть, ты очень беспокоишься о своей матери, – заметила она.
– Конечно.
