два автомобиля – квадратный джип Мерседес, и спортивное купе бордового цвета, такое, у которого двери открываются вверх и тоже Мерседес! Опять же, как остатки парня во мне, я понимала, что это - Mercedes- Benz SLS AMG, но как девушка, я знала только то, что эта машинка классненькая, красненькая, и безумно дорогая! Я впервые в жизни видела такой автомобиль живьем, да еще и так близко! Удивительный факт, учитывая наше захолустье. Я бы поняла еще – где-нибудь в Москве или Питере, но у нас…
Интересно, чем занимаются родители Миши… то есть Маши! Поразительно, каким тихим и забитым мальчиком он был… так-то все те богатые люди, которых я знаю (немного и знаю-то, если подумать) – живут очень ярко, громко. А Миша – молчаливый, стеснительный… впрочем, не исключено, что его маменька здесь просто работает прислугой.
Маша уверенно подошла к парадному крыльцу, и толкнула дверь.
- Мама, я вернулся!
И вот тут я многое поняла. Нас встретила Женщина! Именно так – с большой буквы! Настоящая женщина. В одну секунду я поняла, что до этого момента настоящий женщин я и не видела. Кристинка, Аленка, и моя сестренка Катя – всего лишь сопливые девчонки по сравнению с ней. А я-то считала их прожженными блядями!
Машиной маме на вид было лет тридцать, но понятно, что если сыну-дочке почти двадцать, то ей не меньше сорока. Но выглядела при этом совершенно потрясающе! Ни единой морщинки, фигура – как у двадцатипятилетней девушки: длинные ноги, осиная талия и объемная грудь. Одета она была по-деловому – в черную юбку чуть выше колена, плотно облегающую ее бедра, белую блузку с расстегнутыми верхними пуговицами, в промежутке между которыми виднелась загорелая кожа ложбинки между грудей, и черный жакет.
Было в ней что-то… не знаю, какая-то особая аура, от которой даже у меня пересохло во рту, сердечко учащенно забилось, а членик напрягся. Я захотела ее! Я! Захотела! Женщину! Это было нечто совершенно невероятное! Нет, не совсем так выразилась… я жаждала ублажить ее, удовлетворить так, как она прикажет. Да, именно прикажет, потому что было очевидно, что эта женщина привыкла повелевать. Малейший ее намек, и я бы бросилась исполнять любое ее желание!
Короче, тут я сразу поняла причину, по которой Миша такой скромный, застенчивый и забитый. С такой мамой ему приходится ходить по струнке!
- О, да у нас гости, - промурлыкала она, но не как кошка, а как пантера, готовая поиграть с добычей, прежде чем прикончит несчастное… да нет, если прикончит она – то счастливое животное! – Не представишь нас?
- Маменька, это – Сашенька, про которую я тебе рассказывала, Саша, это – Валентина Петровна, - представила нас Маша.
- Очень приятно, - едва заметно кивнула она. – Постой, а мы раньше не виделись?
И тут я вспомнила! Именно она подвозила меня после того, как три подонка изнасиловали меня на моей малой родине! Но, понятно, тогда был не тот момент, чтобы я приглядывалась к водителю.
- В-вы м-меня, - зазаикалась я от волнения.
- Не надо, - остановила меня женщина жестом. – Я узнала тебя. Интересно, а Владлен Соломонович знает, какие… хм… подруги у его дочери?
- Не знаю, - честно ответила я.
- Признаться, встретила бы тебя на улице – приняла бы за настоящую девушку… да какого черта! Я же и приняла тебя за девушку тогда… ты правда была мальчиком?
- Да, - смутилась я.
- Покажи, - потребовала она.
Я нерешительно замерла.
- Ой, Господи, да чего ты стесняешься? Я мужских писек видела больше, чем ты за всю свою жизни увидишь. Показывай давай.
Краснея от смущения, негнущимися пальцами, я расстегнула джинсы, и спустила их вместе с трусиками к коленям. Мой закаменевший членик, почувствовав свободу, звонко шлепнул меня по животику, от чего я еще больше смутилась. Валентина Петровна звонко, и как-то совсем по доброму, усмехнулась.
- Хочешь меня? – спросила она.
- Ну… э…
Я растерялась, не ожидая такого вопроса. Ожидала услышать все, что угодно кроме этого! Собравшись с мыслями, я хотела ответить как-нибудь уклончиво, чтобы и не обидеть ненароком женщину, но и не поставить себя в неловкое положение. Ведь понятно, что секс с ней мне не светит! Но сразу поняла, что такой номер не прокатит. Она ждала от меня конкретного ответа, и мы обе понимали, какого.
- Да, - выдохнула я.
- Машенька, - обратилась женщина к дочке. – Пойди, скажи Софье Николаевне, что на сегодня она может быть свободной. А ты… - а тут она просто поманила меня пальцем, призывая следовать за собой.
Моя одногруппница умчалась вглубь дома, а мы поднялись по лестнице, прошли вдоль балюстрады, по другую сторону которой, в совершенно головокружительной низи, находилась гостиная, и зашли в спальню, с огромной круглой кроватью по центру, прямо под таким же большим и круглым зеркалом на потолке. Подойдя к кровати, женщина остановилась.
- Я хочу чтобы ты зарубила себе на носу – твоего органа, как и любого другого трансика, даже мой дочери, во мне никогда не будет, - произнесла она, не оборачиваясь. – Но ты можешь мне сделать приятное другими способами. Для начала, например, язычком.
Хотя я и понимала, что Валентина Петровна меня не видит, но, все же, кивнула. Как-то это получилось само собой, автоматически. Моего ответа тут и не требовалось вообще. Она сказала – я зарубила на носу, и точка.
