невидящий взгляд в лицо леди Маргарет. Роза застыла между ними.
— Леди Маргарет, тайный друг моей дочери Флурии и ее славного мужа Меира, как смеете вы сомневаться в рассудке деда Лии? Это моя внучка, и я узнал ее, несмотря на все ваши сомнения. Стал бы я обнимать вероотступницу? Нет, никогда. Но это Лия. Я узнал бы ее, даже если бы тысячи Роз заполнили зал, утверждая обратное. Я знаю ее голос. Я знаю ее так, как не может знать ни один зрячий человек. Или вы не верите моим сединам, моему разуму, моей честности и чести?!
Он протянул руки к Розе, и девочка упала в его объятия. Старик прижал внучку к своему плечу.
— Лия, — прошептал он. — Лия, девочка моя!
— Но я просто хотела… — заикнулась леди Маргарет.
— Молчите, говорю вам, — сказал Эли так громко, словно хотел, чтобы все в большом зале слышали его. — Это Лия. И я, столько лет возглавлявший синагогу, подтверждаю это. Подтверждаю. Да, мои внучки вероотступницы, а посему должны быть изгнаны из еврейской общины. Мне горько, очень горько сознавать это, но еще более горько мне видеть упрямство той христианки, которая явилась причиной вероотступничества. Ведь если бы не вы, Лия никогда не покинула бы любящих родителей!
— Я делала только то, что…
— Вы вырвали сердце у этой семьи, — обвинял он. — И вот теперь вы отказываетесь от нее, когда она проделала такой трудный путь, чтобы спасти мать? У вас самой нет сердца, госпожа. А ваша дочь, какую роль во всем этом деле играет она? Я призываю вас доказать, что перед вами не та девушка, какую вы знали. Приведите одно-единственное свидетельство того, что это не Лия, дочь Флурии!
Толпа разразилась криками и аплодисментами. Люди говорили:
— Старый еврей говорит правду!
— Да, как они могут это доказать?
— Он узнает ее по голосу! — И еще сотни вариаций на ту же тему.
Леди Маргарет разразилась слезами, но их заглушили рыдания Розы.
— Я никому не хотела причинить вреда! — вдруг выкрикнула леди Маргарет. Она протянула руки к епископу. — Я вправду думала, что девочка мертва, и считала себя виновной в ее смерти.
Роза повернулась к ней.
— Леди, утешьтесь, умоляю вас, — проговорила она робко, путаясь в словах.
Толпа умолкла, когда она заговорила. Епископ раздраженно махнул рукой на святых отцов, которые начали переругиваться между собой, а брат Антуан застыл, не веря глазам.
Роза продолжала голосом нежным и слабым:
— Леди Маргарет, если бы не ваша доброта, я никогда бы не отважилась принять крещение и присоединиться к моей сестре. Ее письма побудили меня пойти с вами на рождественскую службу, но именно вы укрепили во мне решимость. Умоляю, простите меня! Простите от всего сердца за то, что не написала вам, не поблагодарила вас. Я так люблю маму… О, неужели вы не понимаете? Умоляю вас!
Леди Маргарет больше не могла сопротивляться. Она обняла Розу, повторяя, как она жалеет о том, что причинила всем столько страданий.
— Ваше преосвященство! — Эли обратился к епископу, повернувшись к судейскому столу. — Не позволите ли вы нам вернуться в наши дома? Конечно, Флурия и Меир после такого скандала покинут гетто, но никто из иудеев не совершил никакого преступления. С вероотступничеством наших детей мы разберемся позже, ибо они все еще… дети.
Леди Маргарет и Роза обнимались, обливаясь слезами, шептали что-то друг другу, а маленькая Элеонора обнимала их обеих.
Флурия и Меир молча стояли и смотрели, а с ними лекарь Исаак и другие евреи — видимо, члены его семьи, бывшие узники замка.
Епископ сел и вскинул руки, жестом обозначая бессилие что-либо изменить.
— Что ж, очень хорошо. Все разрешилось. Вы признаете, что эта девочка есть Лия?
Леди Маргарет энергично закивала.
— Скажи, — обратилась она к Розе, — простишь ли ты меня за те страдания, которые я причинила твоей матери?
— Прощаю от всего сердца, — ответила Роза.
Она добавила что-то еще, но тут вся толпа пришла в движение.
Епископ объявил, что расследование закончено. Доминиканцы злобно посматривали на участников процесса. Граф приказал своим солдатам садиться по коням и знаком призвал Флурию и Меира без промедлений следовать за ним.
Я стоял неподвижно и наблюдал. Я видел, что доминиканцы попятились назад и окидывают каждого из присутствующих ледяными взглядами.
Однако Флурию и Меира уже вывели из зала, старик вышел вместе с ними, удалилась и Роза. Она обнимала леди Маргарет и маленькую Элеонору, все три женщины плакали.
Я поглядел через арку дверей и увидел, гак все семейство, включая учителя Эли, грузится в повозку, а Роза в последний раз обнимает на прощание леди Маргарет.
Остальные евреи уже спускались с холма. Солдаты сидели в седлах.
Я словно очнулся от сна, когда Годуин дернул меня за рукав.
— Уходим сейчас же, пока положение не изменилось.
Я отрицательно покачал головой:
— Уезжайте. Я останусь. Если опять начнутся волнения, я должен быть здесь.
Он хотел возразить, но я напомнил, что ему тоже надо поспешить и уехать как можно скорее.
Епископ поднялся из-за стола и вышел из зала в сопровождении священников в белых рясах.
Толпа расступилась и рассеялась. Все наблюдали, как повозка съезжает с холма, охраняемая с обеих сторон всадниками графа. Сам граф Найджел ехал позади, выпрямившись в седле, отставив в сторону левый локоть, словно его рука лежала на рукояти меча.
Я развернулся и выглянул во двор.
Оставшиеся там люди рассматривали меня и доминиканцев за моей спиной.
Я зашагал вниз с холма, ускоряя шаг. Я видел, что евреи беспрепятственно идут вперед, а экипаж набирает скорость. Внезапно лошади перешли в галоп, и отряд начал стремительно удаляться. Еще несколько минут, и они покинут город.
Я еще прибавил шагу. Я видел впереди собор, и инстинкт подталкивал меня в его сторону. Однако за спиной послышались шаги.
— Куда это ты направился, брат Тоби? — раздался злобный голос брата Антуана.
Я не останавливался, хотя он положил твердую ладонь мне на плечо.
— Иду в собор, чтобы поблагодарить Господа. Куда же еще?
Я шел так быстро, как только мог, не сбиваясь на бег. Но внезапно братья-доминиканцы окружили меня, а вместе с ними и множество горожан разбойничьего вида, смотревших на меня с любопытством и подозрением.
— Думаешь укрыться там! — воскликнул брат Антуан. — Не выйдет.
Мы были у подножия холма, когда он резко развернул меня и ткнул пальцем мне в лицо.
— Да кто ты такой, брат Тоби? Ты явился сюда, чтобы помешать нам. Ты привез из Парижа девочку, которая вовсе не та, за кого себя выдает.
— Вы слышали решение епископа, — ответил я.
— Да, и оно останется в силе, и все будет хорошо. Но кто ты такой и откуда явился?
Я уже видел величественный фасад собора и двигался по улицам в его сторону.
Внезапно брат Антуан рванул меня к себе, но я высвободился из его хватки.
— Никто о тебе не слышал, — сказал один из доминиканцев. — Ни один из наших братьев в Париже, ни один из наших братьев в Риме, ни один из наших братьев в Лондоне. Мы написали достаточно писем и в Лондон, и в Рим, чтобы понять — ты не из нашего ордена!
— Никто, — заявил брат Антуан, — ничего о тебе не знает, странствующий ученый!
Я продолжал идти вперед, слышал за спиной топот их ног, и думал про себя: «Я увожу их от Флурии и Меира, как Крысолов из Гамельна».
Наконец я добрался до площади перед собором, и тут двое монахов вцепились в меня.
