Мария вполне оправдала надежды своих учителей и деспотичной матери. В возрасте 16 лет она завоевала первый приз в консерваторском выпускном конкурсе и начала зарабатывать деньги своим голосом. Через некоторое время Каллас спела свою первую партию в настоящей опере «Тоска». Дебют Марии состоялся в Италии в августе 1947 г. в «Джоконде». Юная певица покорила публику и критиков своим потрясающим сопрано и яркой индивидуальностью. Ей предрекали большое будущее, и Каллас решила сделать Италию своим домом. Одна за другой следовали новые роли, слава Марии росла. Несмотря на то что она была очень полной и имела отвратительную привычку грызть ногти, у нее появилось множество поклонников, среди которых оказался и итальянский промышленник, миллионер Джованни Баттиста Менегини. Он был старше Марии почти на тридцать лет и являлся холостяком лишь по той причине, что не встретил достойной пары. Улыбчивая и бесконечно талантливая Каллас покорила его сердце. Немаловажную роль в этом сыграла и природная расчетливость Менегини, который отлично понимал, что эта молодая певица — тот капитал, который со временем обернется верной прибылью. Баттиста стал серьезно ухаживать за ней. Будучи человеком консервативным, он пошел по традиционному пути: дарил цветы, подарки, приглашал девушку в дорогие рестораны. Каллас льстило внимание такого серьезного человека. Кроме того, она чувствовала себя с ним полностью защищенной от агрессивного окружающего мира. Баттиста не спешил делать предложение — он привык тщательно взвешивать свои поступки. Их встречи продолжались два года. Однажды Мария, серьезная, как школьница, сказала своему поклоннику: «Нас всюду видят вместе. Ты меня компрометируешь. Ты или должен на мне жениться, или перестать за мной ухаживать».
Менегини недолго думал и 21 апреля 1949 г. повел Марию под венец в маленькой церквушке Св. Филиппа в Вероне. Приготовления к свадьбе заняли несколько часов, в течение которых жених сообщил родственникам свое окончательное решение, купил любимой шелковое платье и договорился со знакомым священником. Единственными гостями на свадьбе были двое быстро найденных свидетелей.
Обе семьи не одобрили этого поступка. Евангелия считала, что дочь допустила ошибку, выйдя замуж не за грека, который к тому же старше ее более чем в два раза, а родственники Менегини были уверены в том, что молодая актриса польстилась на его деньги. Впрочем, молодожены не обращали никакого внимания на бессмысленные упреки. Мария была счастлива — она наконец обрела определенную стабильность в жизни. Муж стал для нее любовником, отцом, менеджером, руководителем и врачевателем. Однажды она сказала о нем: «Я поняла, что это тот человек, которого я ищу, уже через 5 минут после нашего знакомства… Если бы Баттиста захотел, я тут же без всякого сожаления оставила бы музыку. В жизни женщины любовь значительно важнее, чем любой профессиональный триумф».
Супруги поселились в своем доме в Милане. Роль образцовой жены и хозяйки пришлась по вкусу Каллас. Она требовала от слуг четкого выполнения своих обязанностей и устраивала им разносы, если, например, не находила молочных продуктов строго на верхней полке холодильника. Многие знакомые считали обстановку их дома не слишком утонченной, а порой и безвкусной. Так, режиссер Франко Дзефирелли, побывав у них в гостях, был шокирован обилием позолоты, украшениями в стиле рококо, финтифлюшками в ванной комнате и херувимчиками в бреющем полете на обоях. Все это очень напоминало апартаменты Марии Антуанетты, но Каллас была довольна. Она чувствовала себя среди этих вещей настоящей оперной примадонной. Баттиста заботился об уюте их жилища, покупал новейшую бытовую технику и баловал свою Марию, которая не стеснялась в расходах и не отказывала себе в удовольствиях. Так, ее вкус требовал 150 пар обуви, в гардеробе певицы никогда не было двух одинаковых платьев, а число головных уборов превысило 300, включая самые немыслимые. Опытный парикмахер постоянно делал Каллас новые прически под разные настроения. Она часто меняла цвет волос и перепробовала практически все возможные оттенки — от блондинки до брюнетки. Менегини во всем потакал своей молодой жене, не забывая и о ее карьере, делая все от него зависящее, чтобы обеспечить ей максимум комфорта на гастролях. Баттиста улаживал все технические вопросы, вел переговоры, изучал контракты. Кроме того, он всерьез занялся здоровьем Марии. В течение 1954 г. они добились двух вещей: за несколько месяцев Каллас похудела со ста килограммов до шестидесяти и покорила одну из главных сцен мира — миланский «Ла Скала». Эпитеты «непревзойденная», «неподражаемая» стали сопутствовать ей не только в Италии, но и в лондонском «Ковент-Гарден», и в нью-йоркском «Метрополитен-Опера», парижском «Гранд-Опера».
Мария Каллас в новом облике еще больше завораживала публику и привлекала внимание поклонников. Но ни она, ни ее муж не могли заподозрить друг друга в измене.
Когда любимая уезжала на гастроли, а Менегини по каким-либо причинам не мог ее сопровождать, он каждый раз звонил ей в отель, а певица, поговорив с заботливым мужем, садилась за стол и писала ему длинные письма, в которых подробно рассказывала о прожитом дне. Баттисту интересовала каждая минута ее жизни, он даже просил пересылать ему газетные статьи, в которых упоминалось о ее выступлениях. Мария чувствовала себя маленькой девочкой рядом с сильным и любящим отцом-великаном.
Их брак напоминал прочное судно, которое уверенно бороздит бурный океан жизни. Быть может, в нем не было страсти и особенного романтизма, но зато в отношениях между супругами присутствовало нечто более важное для Марии: надежность, стабильность и защищенность — то, чего певица была лишена долгие годы. В течение раннего периода брака она часто заговаривала о ребенке, но Баттиста опасался, что это повредит ее карьере. Постепенно она прекратила эти разговоры. Жизнь вошла в колею и представляла собой четко отлаженный механизм: репетиции, блестящие выступления, новые контракты. Ровно в полночь молчаливая и совершенно обессиленная Каллас ложилась в постель, чтобы наутро продолжить забег к вершине Олимпа. Итак, Мария была поглощена творчеством, Баттиста заботился о жене и ее карьере. Они были по-своему счастливы. Казалось, ничто не предвещает катастрофы…
В 1957 г. во время кинофестиваля в Венеции известная фельетонистка и устроительница вечеров Эльза Максвелл познакомила Марию Каллас с могущественным судостроительным магнатом Аристотелем Онассисом. Они обменялись любезностями, необходимыми в подобных случаях, и разошлись в разные концы зала. А спустя полтора года, посетив триумфальную для Каллас «Медею», Аристотель пригласил Марию с супругом в круиз на своей яхте «Кристина». Баттиста согласился — жене требовался отдых и новые впечатления. Менегини даже не подозревал, что это путешествие положит конец их браку.
Онассис нажил сказочное состояние во время Второй мировой войны, поставляя нефть в воюющую Европу. Он добился всего, о чем только можно было мечтать — денег, власти. Не хватало только одного — славы. Воплощением ее была Мария Каллас — талантливая, красивая, перед которой преклонялись, которую обожествляли. Однажды встретив ее, Аристотель уже не мог позабыть глаза прекрасной гречанки. Он решил во что бы то ни стало завоевать сердце примадонны.
«Кристина» напоминала роскошный плавучий дворец в пять этажей. Гости с утра до вечера купались в бассейне, отдыхали в удобных шезлонгах. На борту яхты постоянно устраивались вечеринки, королевой которых Онассис делал Марию. Она окончательно потеряла голову: легкий ветер и солнце преобразили ее. Хотелось любви и счастья — такого же бесконечного, как море. Аристотель был нежен и предупредителен с Марией, оказывал певице многочисленные знаки внимания, засыпал цветами. Его супруга Тина и Менегини были обеспокоены, но надеялись, что это лишь минутное увлечение двух соотечественников.
Через две недели после начала путешествия «Кристина» бросила якорь в Эгейском море. Менегини и Онассисов пригласил в свою резиденцию Патриарх Константинопольский, назвал Марию великой певицей, а Онассиса — новым Улиссом и благословил их, не обратив никакого внимания на Тину и Баттисту.
Возвратившись на яхту, Мария уже почти не обращала внимания на своего супруга. Часто после шумных вечеринок он возвращался в свою каюту один — Каллас оставалась наверху танцевать с Аристотелем.
Однажды ночью, когда Баттиста снова лег один, в каюту бесшумно проскользнула какая-то женщина. Приглядевшись, он узнал в ней жену хозяина яхты. «Баттиста, — срывающимся то ли от плача, то ли от ярости голосом произнесла Тина. — Я хочу тебе кое-что сказать. Там, наверху, твоя Мария нежится в объятиях моего мужа. Хочешь, пойди полюбуйся. Впрочем, тебе уже вряд ли удастся получить ее обратно, уж я-то его знаю».
Менегини принял это известие стоически. Он прекрасно понимал разницу в возрасте со своей супругой и был склонен на многое закрыть глаза. Но по прибытии домой Мария сообщила ему, что влюблена и собирается развестись, чтобы начать новую жизнь. «Я остаюсь с Онассисом. Я поняла, что больше не люблю тебя», — ровно сказала она мужу. «Мария, опомнись! С каким таким Онассисом ты остаешься? Ведь он женатый человек, у него двое детей!» — увещевал супругу потрясенный Баттиста. В эти минуты он
