Опять воцарилось молчание, и стук собственного сердца гулом отдавался у Румер в ушах.
– Нет, недостаточно, – честно признался Зеб. – Обычно я сижу с ним. В прошлом месяце я отказался от тренировок, чтобы быть с Майком. Но сейчас не выдержал и решил уехать… Потому что я узнал о твоем приезде…
– О моем приезде? – она тяжело задышала.
– Да, Румер…
– То есть ты уехал, когда узнал о том, что я прилетаю в гости к Майклу? Ты не желал видеться со мной? – перенести это было нелегко.
– Ну да, – сказал он. – Были и другие причины.
– «Другие причины»?
– Ты думаешь, я из камня и ничего не чувствую? Я действительно не хотел встречаться с тобой, – ответил он. – Впрочем, так же как и ты со мной.
– Вот тут ты прав.
– Ну вот, теперь ты в курсе событий. Мы с Элизабет оказались в непростой ситуации. Я не могу заставить ее прекратить попойки, но я не могу постоянно быть с ними рядом. Но когда ты с Майклом, у меня спокойно на душе – и что бы там ни говорила Элизабет, у нее тоже. Поэтому ответ на нашу проблему заключается в том, чтобы ты как можно чаще виделась с ним.
– Если б я могла, то не расставалась бы с ним ни на минуту.
– Заведи свою практику в Лос-Анджелесе; будешь лечить зверушек местных звезд, – сказал Зеб.
– Я живу на Мысе Хаббарда. Там моя родина, там мой отец, – резко ответила Румер.
– Не надо вставать в позу. Я знаю, что ты теперь из нового поколения Dame de la Roche…
– Как и наши с тобой матери.
– Ага.
Румер сжала в руке телефонную трубку и крепко зажмурилась.
– Так как же насчет Элизабет? – спросила она, переводя разговор в нужное русло.
– У нас с ней давно ничего не было… Мы не… – промямлил Зеб, но Румер остановила его.
– Прекрати! – крикнула она. – Меня не интересуют подробности вашей супружеской жизни! Разве ты не должен помочь своей жене? Ты бежишь от проблем! Но ты, именно ты обязан избавить себя и меня от переживаний в те дни, когда Майкл будет оставаться со своей матерью! Потому что, Зеб – это я тебе обещаю, – если у вас ничего не изменится, а она окончательно сопьется, я попытаюсь забрать его у вас, чего бы это мне ни стоило!
– Я не позволю тебе, – сказал Зеб.
– Тогда не доводи меня до этого. Найди для нее хорошую клинику, Зеб. Если на это время тебе понадобится помощь с Майклом, то можешь рассчитывать на меня. Я позабочусь о нем…
– Ладно, Румер. Попытка не пытка. Но она очень упрямая и вряд ли согласится лечиться.
– Я тоже упрямая. И не позволю, чтобы вы причиняли вред своему сыну.
– Слышу, Ларкин, слышу, – мрачно ответил Зеб. – Я сделаю все возможное, хорошо?
– Надеюсь, что так и будет, – она больше была не в силах терпеть безумие этих воспоминаний и чувств, накрепко связавших их всех. – Она моя сестра, и как бы там ни было, я желаю ей только добра…
– Знаю, Румер, – прошептал Зеб. – Знаю…
Промелькнули годы. Майкл прилетал на восток, а Румер по первому зову – на запад. Элизабет ненадолго бросала пить, а потом принималась пьянствовать с новой силой. Когда Элизабет слишком выматывалась, она уезжала из дому и пару дней поправляла свое здоровье там, где лечили алкоголиков. Она посещала реабилитационный центр в Фениксе, а заодно проходила месячный курс в Сан-Франциско. Но очередной срыв, стресс: то не дали роль, то «прокатили» с «Оскаром», то еще какой-либо финт – и все летело к черту, и снова кубики льда звенели в стакане, и снова рыданья по телефону, и упреки, и проклятья в адрес Зеба, который не был предназначен ей судьбой. Ревность, злоба, ненависть, отчаяние – о, сколько, чувств владело этой актрисой, личная жизнь которой не сложилась по ее же вине…
Майкл рисовал на картинках Мыс Хаббарда и признавался тете, что хотел бы всегда жить здесь, а не в Калифорнии. Он катался на Блю, вцепившись в гриву коня, и умолял тетю не прогонять его, не увозить обратно к матери. Сама мысль об этом разбивала Румер сердце.
– Я никогда не прогоню тебя, – обещала она. – Твоя мама выздоровеет, ты поедешь домой, но потом сможешь вернуться ко мне и Блю. Когда угодно…
Но он не вернулся. Элизабет не позволила ему. Она так и не объяснила причину своего решения; ей всегда было некогда. Когда Румер хотела слетать на запад, Элизабет говорила, что слишком занята. Майкл понемногу взрослел; у него появились личные интересы, и если бы Румер все же приехала, то он не смог бы оторваться от своих занятий, чтобы провести время вместе с теткой.
Румер редко давала волю нахлынувшим на нее воспоминаниям, но вот теперь, этим летним полднем, стоя у белого штакетника, она никак не могла выбросить их из головы. Прискакав обратно, дети сказали ей, что им нужно торопиться домой, чтобы доделать уроки. Румер спросила у них, не подождут ли они еще пару минут.
– Конечно, тетя Румер, – сказал Майкл и помог ей взобраться на спину Блю, которого они оба так безумно любили.
Глядя вниз на почти взрослое лицо Майкла, она улыбнулась и снова почувствовала, как у нее заныло
