дырками, совсем как у затрапезного бомжа. Румер вспомнила, что отец уже лет пятнадцать ходил в этих обносках каждый день.
– М-да, наша Куин – тот еще тяжелый случай, – пробурчал он, счищая заусенцы.
– Я такого никогда не говорила, – ответила Румер, усиленно потерев заболевшие глаза.
Прошлой ночью ей приснился кошмар. Потом она не могла заснуть и, лежа на пропитанных потом простынях, пыталась вспомнить, что же произошло. Зеленый дом, крыша, дуновение любви… А потом все разрушилось и изменилось: ложь, предательство, двое в чужой постели… Она вздрогнула от одной мысли об этом. Сюда возвращается Зеб – и старые раны вновь стали кровоточить.
– Ну, – продолжил ее отец, – на учительском жаргоне это называется «проблемы с дисциплиной». Нельзя допускать, чтоб дети уходили с занятий лишь потому, что им приспичило половить лобстеров. – Он усмехнулся. – Хотя мне по душе ее находчивость и смекалка.
– Мне тоже, но я боюсь спровоцировать ее. Она и так на грани.
– Одно я знаю точно – Куин не следовало уходить из школы. Если б я еще преподавал, то вернул бы ее и сделал строгий выговор.
Румер вздохнула:
– Быть ветеринаром гораздо проще. В школе я чувствую себя не в своей тарелке. Если б я не хотела хотя бы немножко пройтись по твоим стопам, то и не стала бы браться за эту затею с обучением. Дайте мне приплод от дикой кошки, и я справлюсь с котятами. Но когда в классе полно подростков, с презрительными усмешками жующих жвачку, я… Я не понимаю, как ты терпел все эти годы.
– Ну, и у меня бывали срывы, – улыбнулся отец.
– Я совсем недавно беседовала с Даной – у них с Сэмом и так полно забот с приготовлениями к субботе, а теперь она еще и за Куин переживает… И вообще сомневается, нужно ли им ехать в свадебное путешествие.
– Пусть Куин поживет у нас. Думаю, мы с тобой смогли бы наставить ее на путь истинный. Ведь сейчас она сродни тому же дикому котенку.
Румер улыбнулась.
– Они с Элли останутся у Макгреев. Но мы все будем им помогать.
– Эта девчонка особенная, – вытирая пот со лба, сказал он. – Я присматриваюсь к ней с тех самых пор, как они с сестрой пытались уплыть на Виньярд.
– Знаю.
– У детей, на долю которых выпадает столько неприятностей, жизнь не сахар. Куин, конечно, старается, но она – как заблудшая душа… ей нужно, чтоб мы сумели понять ее.
Румер кивнула. У ее отца и Куин было нечто общее. Хотя Сикстус, в отличие от Куин, не терял обоих родителей: его отец умер, когда он был еще ребенком. Мать работала допоздна и часто оставляла их с братом-близнецом одних на целый день.
– Я бы так и сгинул, если б не встретил мою Клариссу. Твоя мать была воплощением ангельского терпения.
– Да, – Румер кивнула.
– Похоже, в старости я как отец стал гораздо лучше того, каким был в молодости.
– Ох, пап…
Прислонившись к свернутому парусу, она с улыбкой смотрела на отца. Он был прав, но она ни за что не призналась бы в этом вслух. «Он одержим демонами», – говорила ее мать, когда Румер с Элизабет спрашивали у нее, почему папа был таким тихим и печальным.
«Демонами? – хмурилась Элизабет, наблюдая за тем, как отец уходил в очередное одиночное плавание, оставляя дома жену и дочерей. – То есть дьяволами? Они что, едят его изнутри?»
Румер вздрагивала, всем сердцем ощущая боль отца и сестры – Элизабет не могла понять, почему отец не брал ее с собой и почему он не хотел, чтоб она развеселила его. Она строила такие забавные рожи, что у Румер болели бока от смеха, но их отец просто уплывал, не обращая на них никакого внимания.
«Не настоящими дьяволами, – отвечала мать, пытаясь утешить Элизабет. – А воспоминаниями из прошлого. Его отец погиб рано, оставив матери ворох забот. И папе пришлось присматривать за своим братом…»
«Прямо как у нас с Элизабет», – сказала тогда Румер.
«Да, но это ты присматриваешь за мной, а не наоборот – хотя ты и младше меня», – смеялась Элизабет, обнимая ее и щекоча под мышками.
«А все потому, что я очень люблю тебя», – отвечала Румер, и у нее комок подступал к горлу, когда она думала о том, какой была бы ее жизнь без сестры. Она обожала Элизабет; защищала ее от родителей, прикрывая Элизабет, когда та не раз и не два воровала отцовское пиво и упивалась до бессознательного состояния; выгораживала сестру, когда та брала одеяло и уходила с мальчишками на Литтл-Бич; в общем, утаивала от матери с отцом то, что их старшая дочь была одной из самых шустрых девчонок в этом небольшом городишке.
– Знаешь, – нарушил молчание ее отец, – может быть, Куин и не нужна школа – из некоторых людей образование начисто вышибает дух. А то вдруг она станет художницей, поэтессой, актрисой или морячкой – короче, тем, что так путает местный народ.
Румер наблюдала за тем, как из норы под кустами азалий показалось кроличье семейство. В эту минуту то же самое происходило во всех дворах Мыса: с закатом зверье выбиралось на кормежку.
Она продолжала размышлять о своей сестре – неукротимой актрисе. Потерпев неудачу в попытке удержать отца от плаваний и общения с одной лишь Румер, Элизабет решила плюнуть на все это. Выпивка помогала ей забыться, но в то же время снижала ее отметки. Она бросила школу, уехала из города и
