Эти случайные соприкосновения пробуждали в ней, казалось, давно забытые чувства.
Но сейчас ей не хотелось ни о чем думать. Сидя в седле, она всегда испытывала странное ощущение — когда огромное послушное животное везет тебя по горной тропе, когда воздух пахнет полынью и хвоей, ты словно переносишься в иной, первобытный мир.
Тропа сворачивала и круто поднималась вверх. Дейзи услышала шум воды. К скалам жались корявые кедры, и сквозь их хвою она увидела водопад — небольшой поток низвергался со стометровой высоты, образуя почти вертикальный столб.
Они спешились, и Дейзи, подойдя к самому краю скалы, долго смотрела на водопад. Щеки у нее были мокрыми, но не от брызг, а от слез.
— Вашаки… — сказала она. — Помнишь, как мы учили детей произносить его имя?
— Помню.
Дейзи закрыла глаза и представила близнецов, которые, взявшись за руки, старательно выговаривают индейское имя: «Вашаки. Вашаки».
— Ты плачешь? — Он подошел и встал рядом. — А я надеялся, водопад тебе понравится.
— Я думаю о том, что потеряла, — глухо сказала она.
— Сейдж скоро приедет. Со дня на день…
— Я очень за нее волнуюсь.
— Наша дочь сильная. Она обязательно…
— Она беременна, — перебила его Дейзи.
— Беременна? — изумился Джеймс. — Ей же еще только шестнадцать.
— Уже шестнадцать.
Они молчали, слушая шум водопада.
— А меня не было рядом, чтобы ее уберечь, — сказал он.
— Ты был ей так нужен… Почему за все это время ты ни разу не приехал с ней повидаться?
— Я не мог. — Лицо у него снова стало непроницаемым. Дейзи видела, как тяжело ему дались годы одиночества.
— Ты должен мне объяснить.
Он схватил ее за локти.
— Я остался здесь, — как будто через силу произнес он, — чтобы убить того, кто лишил нас сына.
— Убить?
— Да, убить. Разорвать на куски.
— Но мы же не знаем…
— Я знаю.
— Откуда? У полиции не было оснований кого-то подозревать. Ни единой улики. Он просто исчез. Скорее всего, погиб.
— Но тела так и не нашли! — закричал Джеймс. — Мы даже не могли его похоронить! — У него был почти безумный взгляд. Он отпустил ее руки и уронил голову.
И снова они стояли, молча глядя на столб воды, а потом Дейзи позволила ему обнять ее, уткнулась лицом в его рубашку. Когда она снова посмотрела на него, в его глазах блестели слезы.
— Прости меня, Дейзи, — хрипло сказал он. — У тебя должно было быть двое детей. Но я ничего не мог сделать.
— Я никогда тебя не винила. — Дейзи тоже заплакала.
— Но их нет!
Переживать горе надо уметь, но Дейзи и Джеймса никто этому не научил. Стоя над водопадом, родители Сейдж и Джейка впервые плакали вместе — о том, что потеряли, о том, чего их лишили: возможности быть семьей.
Пол Марч отыскал Джеймса в конюшне. Он принес счета и чеки на подпись. Джеймс только что поставил лошадей в стойла и теперь наливал им воды.
— Хорошо покатались?
Джеймс в ответ лишь кивнул.
— Что я должен подписать?
Пол протянул ему документы. Так у них было заведено — Пол находил Джеймса на пастбище, в конюшне, в загоне и заставлял заниматься делами. Пол был хорошим помощником, а Джеймс терпеть не мог возиться с бумагами, и оба ненавидели делать это как положено — за столом в кабинете. Джеймс подписал, что требовалось, но Пол не уходил.
— Что еще?
— Я хотел… — начал Пол. Он смотрел на Джеймса, прищурив глаза, словно пытался прочесть его мысли. Наверное, хочет по-дружески подбодрить или дать совет.
— Давай не сегодня, — сказал Джеймс.
Дэвид и Сейдж уехали со стоянки дальнобойщиков, когда уже стемнело. Старая машина подпрыгивала на каждой колдобине, которых на грунтовой дороге было множество. Сейдж при свете фонарика пыталась разобраться в карте. Одно место Дэвид отметил крестиком, и чем ближе к нему они подъезжали, тем больше он злился и нервничал.
Ни слова не говоря, он остановил машину, вышел и открыл багажник. Сейдж обернулась посмотреть, что он там делает, но только услышала, как он расстегнул молнию на сумке, и увидела свет от фонарика. Вскоре он снова сел за руль, даже не взглянув на нее.
— Если ты не желаешь со мной разговаривать, я не буду тебе помогать, — заявила она. — Что у тебя за дело?
Она посветила ему в лицо и ахнула: Дэвид нарисовал на щеках семь черных точек, на лбу и подбородке — круги с точками посередине, а на шее — четыре тонкие линии. Все это выглядело как индейская татуировка.
— Зачем ты это сделал?
— Это традиция. Так положено. — У него был чужой, незнакомый голос. Сейдж стало не по себе.
— Положено? — переспросила она шепотом.
— Ты знаешь про посланников из иных миров?
Она кивнула. Мама часто говорила о таких вещах. Делая украшения из кости, она призывала духи умерших.
— Точки, — показал он на щеки, — означают спасенных. Сколько раз я сумел спасти. Одна из них — ты.
Сейдж робко дотронулась до лица Дэвида. Все это было более чем странно, но она почему-то не испугалась. Про остальные шесть точек она догадалась без объяснений.
— Мы едем в собачий питомник?
— Да.
— А меня ты с собой возьмешь?
Он не ответил.
Котята, свернувшись клубочками, дремали у Сейдж на коленях. Собаки тихо лежали на заднем сиденье.
Через полчаса впереди показались огни. Дэвид остановился, выключил фары и достал из-под сиденья ножовку.
— Можешь пойти со мной. Только тогда тебе тоже надо кое-что нарисовать.
— Что?
— Сову.
Дэвид вынул из бардачка кожаный пенал с разноцветными фломастерами. Послюнявив коричневый, начал рисовать. Кончик фломастера щекотал Сейдж руку.
— А почему сову?
— Она видит.
Сова получилась идеальная: маленькая и свирепая, точь-в-точь такая, как на запястье у самого
