близки ему.
– Лучше смотреть за игрой отсюда, – сказала Мэй. Но в глубине души она все задавала и задавала себе вопросы. Значили ли они что-нибудь для него, в конце концов? Он не звонил два дня. Мэй была занята работой и Кайли, которую мучили плохие сны прошлой ночью, крошечные немые существа, пытающиеся сообщить ей что-то важное, кружили вокруг ее головы подобно тысяче белых ба бочек моли. Мэй сделала детальную запись в своем дневнике.
Телефон зазвонил, и Мэй взяла трубку, ожидая услышать невесту или ее мать или поставщика провизии.
– Алло!
– Чем ты сейчас занята? – спросил Мартин.
– Смотрю на тебя, – ответила Мэй, сжимая трубку, поскольку она действительно смотрела, как «Медведи» начинают выкатываться на лед. – Почему ты не на льду?
– Они позовут меня, – сказал он. – У меня всего одна минута.
– О… – Она выдохнула и затихла, словно ветер с шумом вырвался из нее.
– Сегодня вечером, – сказал Мартин, глубоко вздохнув.
– Да.
– Скажи, нам удастся выиграть? – вдруг спросил он. – Ведь мы выиграем, не так ли?
Мэй нервно засмеялась, не понимая, почему он спрашивал ее.
– Да, – ответила она, потому что знала, что именно такой ответ ему необходимо было услышать.
Но она не обязательно подразумевала Кубок Стэнли.
– В твоем голосе не слишком много уверенности, – заметил он.
– Моя мать всегда говорила, – пояснила ему Мэй, – вопрос не в том, выигрываешь ли ты или проигрываешь, но как ты играешь и ведешь свою игру. – Слова эти вырвались невольно, прежде чем она успела сообразить, что толкует старую прописную истину профессиональному хоккеисту перед его выходом на финальную игру национального первенства.
– Я уже слышал это и раньше, – засмеялся Мартин. – Только мне это не слишком помогало.
– Мне тоже, – призналась Мэй. – Я вела себя как капризная девчонка тем вечером.
– О чем ты? А, это когда хотела попасть на игру? Мне бы тоже хотелось этого.
– Правда?
– Уи (да).
– Мартин выиграет, – бубнила Кайли. – Мартин выиграет.
– Ты лучше иди на лед. – Мэй видела, как игроки его команды перекидываются тренировочными бросками.
– Твоя бутылочка все еще со мной.
– С розовыми лепестками?
– Шш-шш. – Он засмеялся. – Мои товарищи по команде могли бы нас услышать.
– Не хотелось бы этого, – засмеялась в ответ Мэй.
– Я люблю тебя, Мэй, – сказал Мартин, заставив замереть ее сердце.
– Мартин, – только и смогла произнести она, потрясенная услышанным.
– Только еще одно, – сказал он, пытаясь смеяться, но, казалось, у него пересохло в горле.
– Что?
– Если мы выиграем, – произнес он, – я попрошу тебя выйти за меня замуж.
– Теперь я знаю, что ты разыгрываешь меня.
– Ты думаешь, я стал бы так шутить?
– Я не знаю, что и подумать, – сказала недоверчиво Мэй.
– Нет, Мэй Тейлор, ты знаешь, – сказал Мартин. – Только не хочешь в это поверить.
– Ты же сейчас там, на стадионе, и вот-вот начнется игра, – прошептала она.
– Какое имеет значение, где я?
Мэй подумала о розовых лепестках, талисманах любви, и когда она посмотрела на Кайли и увидела дочь, напряженно смотрящую на нее, она задумалась, а действительно ли все это происходит или ей все это только снится.
Камера прошла панорамой по зрителям: она поймала красивую блондинку с плакатом в руках: «Бриллиант Картье». Две девушки в коротеньких топах стояли у края площадки, дрожа и крича «Мартин!». Мэй моргнула.
– Хорошо. Достаточно. Не по телефону, – сказал он. – Мы поговорим позже, при встрече.
– Да, – согласилась Мэй, все еще не спуская глаз с экрана, но больше не улыбаясь.
На стадионе прозвучала сирена.
