Чего ради призраку заботиться о такого рода ве–щах?
Задавать подобный вопрос было, конечно, не со–всем честно с моей стороны. И мы оба это понимали. Вполне естественно, что его не могла не беспокоить судьба накопленных сокровищ. И тем не менее он вос– стал из мертвых именно ради Доры, и только из-за нее.
Его волосы еще больше почернели, текстура тка–ни, из которой было сшито пальто, проявилась от– четливее. Теперь я мог различить даже переплетение шелковых и шерстяных нитей. Я видел его тщательно ухоженные, отполированные ногти с профессиональ–но сделанным маникюром. Точно такие же, какие я совсем недавно зарыл в куче мусора вместе с руками. Насколько мне помнилось, несколько минут назад я не мог видеть такие детали.
– Господи Иисусе! – прошептал я.
– Ты испуган больше, чем я, – со смехом заметил Роджер.
– Где ты сейчас, скажи!
– Ты о чем? – удивился он. – Вот он я, сижу ря–дом с тобой. Мы в Виллидж, в каком-то баре. Что ты имеешь в виду, спрашивая, где я? Если мое тело, то те–бе не хуже, чем мне, известно, где именно ты зарыл его части.
– Поэтому ты и преследуешь меня после смерти?
– Ничего подобного. Мне абсолютно наплевать на тело. Как только я потерял свою телесную оболоч–ку, я вообще перестал думать о ней. Да что объяснять, тебе и без того все известно.
– Нет-нет. Я совсем не это имел в виду… Я спра–шивал, в каком измерении ты находишься… как все это… что ты увидел, когда перешел… когда умер…
Он покачал головой и печально улыбнулся.
– И на этот вопрос ответ тебе известен. Я не знаю. Тем не менее мне кажется, что меня ждет… не– что… То есть я в этом уверен. Кто-то или что-то ждет меня. Возможно, это будет всего лишь окончательная смерть, разрушение… Полная тьма. И все же оно про–изводит впечатление чего-то… обладающего лично– стью, если можно так выразиться… и оно не намерено ждать вечно. Хотя я и сам не понимаю, на чем основа–но мое убеждение.
Равно как не понимаю, почему мне было позволе–но вернуться к тебе. Быть может, все дело в острей– шем желании, то есть в моем невероятном желании, в той силе воли, которой, кстати, я всегда обладал в избытке. Или кто-то просто подарил мне эти не–сколько мгновений. Не знаю. Но я последовал за то–бой. Я следил за тобой от самой квартиры, видел, как ты вернулся обратно, как вновь покинул ее с моим те–лом, потом я пришел сюда. Мне крайне необходимо поговорить с тобой, и я не сдамся без борьбы. Я не уйду, пока не скажу тебе все, что должен сказать.
– Кто-то или что-то ждет тебя, – шепотом по–вторил я, чувствуя благоговейный страх. Как все про–сто и ясно. – А после? Если ты не растворишься в воздухе, как только мы закончим разговор, куда ты на– правишься?
Роджер покачал головой и пристальным взглядом обвел заставленные бутылками полки бара.
– Вот зануда, – сварливо проворчал он. – Заткнись. Я вздрогнул как ужаленный. Заткнись! Он осме– лился приказать мне заткнуться!
– Я не могу присматривать за твоей дочерью, – заявил я.
– Что ты хочешь этим сказать? – Он яростно сверкнул глазами в мою сторону и вновь приложился к бокалу. Потом жестом приказал бармену подать еще один.
– Ты что, решил напиться? – спросил я.
– Полагаю, мне это не грозит. Ты обязан позабо–титься о ней! Неужели ты не понимаешь, что вся эта история неизбежно станет достоянием гласности? У меня масса врагов. Они убьют ее – убьют только потому, что она моя дочь. Ты даже не представляешь, как я всегда был осторожен и как безоглядно и необдуманно иногда действует она – только потому, что верит в это свое Святое провидение. Кроме того, есть еще и власти, правительственные ищейки… Что станет с моими сокровищами, с моими книгами?
Потрясенный, я смотрел на него, совершенно за–быв, что передо мной призрак. Да, в тот момент он и не похож был на выходца с того света. Ничуть. Разве что только я не чувствовал его запаха, и те звуки, кото–рые он издавал, не имели ничего общего с жизнедея–тельностью человеческих легких или сердца.
– Ладно, – продолжал он, – буду говорить пря–мо. Я боюсь за нее. Ей предстоит пройти нелегкое ис– пытание. Поднимется шумиха, ее будут расспраши–вать, оскорблять… Пройдет немало времени, прежде чем все уляжется, и мои враги и недоброжелатели забудут о ней. До сегодняшнего дня большинство из них понятия не имели о ее существовании. Хотя… те–перь я не столь в этом уверен. Вполне возможно, что кто- то знал. Ведь ты же знал…
– Совсем не обязательно. И я не в счет. Я не че–ловек.
– Ты обязан защитить ее.
– Я не могу и не стану это делать.
– Лестат, ты выслушаешь меня наконец?
– Я не желаю тебя слушать. Я хочу, чтобы ты ушел.
– Знаю.
– Послушай, я не собирался тебя убивать. Мне действительно жаль. Это было ошибкой. Мне сле–довало найти кого-то… – У меня тряслись руки. Наверное, когда-нибудь вся эта история покажется мне весьма забавной, но сейчас… Сейчас я мог только молить Бога, чтобы все поскорее закончилось.
– Ты знаешь, где я родился, не так ли? – спросил он. – Квартал на Сент-Чарльз-авеню, неподалеку от Джексон-сквер.
Я кивнул:
– Пансион. Нет смысла рассказывать мне историю своей жизни. Зачем? К тому же она уже завершилась. Как и у любого другого человека, у тебя была возможность написать обо всем. А теперь… Что, по-твоему, я должен буду делать с твоим рассказом?
– Я расскажу только о самом важном, о том, что действительно имеет значение. Посмотри на меня! Пожалуйста, посмотри мне в глаза и постарайся понять меня и полюбить! Постарайся полюбить Дору! Ради меня! Умоляю!
Мне не было нужды смотреть на него и видеть вы–ражение его лица, чтобы в полной мере постичь его отчаяние. Это был крик о помощи. Разве есть в мире мука страшнее, чем видеть, как страдает твое дитя?
Или кто-то другой, кто тебе неизмеримо близок и до–рог. Дора… Малышка Дора, бродящая по пустому мо–настырю… Дора, вдохновенно поющая и простираю–щая к нам руки с экрана телевизора…
У меня перехватило дыхание. Наверное, я даже вскрикнул. Не знаю. Быть может, просто вздрогнул или сделал что-то еще… На несколько мгновений я словно утратил способность мыслить. Но в этом не было ни– чего сверхъестественного – только душевная боль и сознание, что он рядом, видимый и осязаемый, что он добился своего и заставил меня понять. Ему удалось достаточно долго продержаться в столь эфемерной форме, чтобы добиться-таки от меня обещания.
– И все же ты меня любишь, – прошептал он. Он был явно сбит с толку и заинтригован, но в то же вре–мя неожиданно обрел некое внутреннее спокойствие.
– Страстность, – так же шепотом ответил я. – Все дело в твоей страстности и безграничной любви.
– Да, понимаю. Я действительно польщен. Ведь я умер не под колесами грузовика посреди улицы и не был хладнокровно застрелен гангстером. Меня убил ты! Ты! А ты один из лучших!
– Один из лучших? Кого ты имеешь в виду?
– Я не знаю, как именно ты себя называешь. Но ты не живое существо. И в то же время ты человечен. Ты выпил мою кровь, и теперь она течет по твоим жилам. Ты пользуешься и наслаждаешься ею. И ты не один такой. – Он отвернулся и теперь смотрел куда-то в сторону. – Вампиры… – тихо произнес он. – Когда я еще жил в Новом Орлеане, мне приходилось видеть призраков.
– В Новом Орлеане все видят призраков.
Он невольно рассмеялся – коротким тихим смеш–ком.
– Знаю. Но я их действительно видел, и не раз. Я сталкивался с ними и в других местах. Однако я никогда не верил ни в Бога, ни в дьявола, ни в ангелов. Я не верил в существование вампиров, оборотней и любых других подобных созданий, способных, как го–ворили, в корне изменить судьбу человека или хоть
