– Почему?
– Нельзя потому что. Мало ли, что тебе захочется! А надо не играть, а учиться.
– Так можно же и играть. И учиться, – попыталась оправдаться Аня.
– Учиться должно быть трудно! – сообщил Ваня.
– Кто тебе такую глупость сказал? – воскликнула Аня.
– Это не глупость! Анастасия Львовна всегда так говорит. И мама.
– Учиться не должно быть трудно! – взвилась Аня, – Учиться должно быть интересно!
– Фигня! – заявил Ваня. – Так не бывает! Давай поиграем во что-нибудь, а то я домой пойду. Я еще не играл сегодня.
Димка и Женя позвонили друг другу одновременно. Так случается. Димка бродил по парку, Женька валялся дома на диване – и вдруг оба схватили телефоны и нажали кнопку быстрого вызова.
– Надо встретиться, – сказал Димка, даже не поздоровавшись.
– И поговорить, – согласился Женька.
– И найти Впалыча.
– А то он трубку не берет.
– Через полчаса у его подъезда.
И они синхронно отключились, синхронно сунули телефоны в карман и синхронно подумали: «Так… Это я ему звонил или он мне?».
И к подъезду любимого учителя подошли минута в минуту. Сейчас они были похожи на братьев- близнецов, которых разлучили в детстве: оба худые, сосредоточенные, глаза чуть не светятся в темноте от работы мысли. А один моложе только потому, что его сунули в ракету и отправили покататься вокруг Галактики на субсветовой скорости. Парадокс близнецов.
Это был такой специальный день, когда все происходит само собой. Поэтому Димка с Женей не успели даже потянуться к кнопке домофона, как дверь открылась и из нее вышел Впалыч.
Тоже худой, сосредоточенный и с горящими глазами. Не то чтобы третий брат-близнец – скорее, отец или искусственно состаренный клон.
Пару секунд они стояли и смотрели друг на друга.
– На ловца и звери, – наконец сказал Впалыч. – Пошли.
В прихожей, увешанной фотографиями (Виктор Павлович и разные известные люди в обнимку на фоне гор, Эйфелевой башни, пирамид, болота, тундры…) мальчишек прорвало. Они говорили почти одновременно, удивительным образом не мешая друг другу. Получалась поэма, в которой слились все трагедии мира. Кошка съехала с катушек, когда Молчун избил одноклассников, а Женька его не понял, но Кошка ведь манипулирует людьми, Молчуна пичкают чем-то, ее надо срочно спасать от себя самой, Женька во всем виноват, он не справился, а Кошка все время пялится на этого дылду.
Впалыч серьезно кивал, слушая этот сбивчивый рассказ, – и умудрился заварить травяной чай, нарезать штрудель и усадить гостей за стол. Все молча.
Когда Женя и Димка стали выдыхаться, Впалыч кивнул на чашки:
– Это мелисса. Сам собирал в экологически чистых местах.
Напиток оказался горьковатым и горячим, но не злым. Они все втроем немного посидели, смакуя аромат и вкус. Мелисса успокаивала.
– Да, ребята, – сказал Виктор Павлович, – у вас проблема, и серьезная.
– У нас разные проблемы… – попытался возмутиться Дима, но был остановлен поднятой ладонью Впалыча.
– Проблема одна, – повторил психолог. – Вы слишком… тепличные.
– Тепличные?! – теперь настала очередь удивляться Жене. – Да мы в лесу без продуктов месяц можем жить! В горы ходим! Под водой без воздуха по три минуты…
– Это да, – кивнул Впалыч. – Этому мы вас научили. Натаскали. А вот жить в реальном обществе забыли научить. И эта проблема стала общей. Из-за нее…
И он стал рассказывать, почти так же сбивчиво и безнадежно, как только что говорили «близнецы» Женька и Дима. О том, что на школу постоянно давили, требовали «вернуть в лоно» и «прекратить издеваться над детьми». О поддержке сверху, которая становилась все слабее и слабее, пока не прекратилась совсем. О том, как весь педсостав в ноябре внезапно командировали в Новосибирск для участия в каком-то невнятном семинаре «Инновационные технологии в образовании».
– А мы тут каким боком? – не выдержал Женька.
– Вы тем самым боком, которым все вышло, – неуклюже скаламбурил Впалыч. – Как только вы оказались в обычных школах, оказалось, что вы совершенно к ним не приспособлены…
– Потому что школы идиотические, – буркнул Дима.
Виктор Павлович ремарку из зала тактично проигнорировал.
– Показатели успеваемости, – это словосочетание Впалыч произнес с горькой иронией, – рухнули ниже плинтуса. С поведением беда. Не у всех такая большая, как у Артема, но все-таки. Поэтому нам грозятся запретить преподавать.
Женька и Димка смотрели на учителя во все глаза. Если таким, как Виктор Палыч и Михаил Александрович, нельзя учить детей, то кому тогда можно? Злыдне?
– Кстати, – Впалыч буднично допил остывший чай, – нам с вами даже общаться нельзя. Кое-кто заявил, что мы вас настраиваем против «нормальных школьных порядков». Если о нашем разговоре узнают… мне будет плохо. Хотя хуже некуда.
«Близнецы» только кивнули – синхронно, как они все делали сегодня.
А Виктор Павлович вдруг добавил с болью в голосе:
– А школу нашу снесут…
– Не могут они снести! – Анечка крепко сжала кулаки. – Не имеют права! Это наша школа! Мы там деревья сажали!
Димка и Женька только вздохнули. На сей раз не синхронно, а каждый сам по себе. Тот унисон, который привел их к дверям Виктора Павловича, куда-то исчез.
– Я их не пущу! – Аня потрясла кулачком, и выглядело это совсем не смешно. – Я… я… я наручниками себя прикую к крыльцу.
Крыльцо у 34-й школы было роскошное, обнесенное кованым забором. Ковали его выпускники – каждый год по одному пролету. Поэтому забор был, во-первых, незавершенным, во-вторых, по замечанию учительницы изобразительных искусств, «упоительно эклектичным». Зверушки соседствовали с абстрактными многоугольниками, а их сменяли цветочки-рюшечки и что-то уж вовсе несовместное с ковкой – анимешные рожицы.
Да что крыльцо – сама школа была особенной. Располагалась она не в типовом здании, которые плодили в советских проектных институтах, а в столетней усадьбе. Вернее, усадьба составляла только ядро, центр притяжения, вокруг которого толпились пристройки – учебные корпуса, бассейн, мастерские (под которыми в земле прятался классный тир, подаривший стране олимпийского призера по пулевой стрельбе). В «старом корпусе» классов не было – только кабинеты директора, завучей и некоторых учителей, а еще актовый зал и огроменная библиотека. Самое поразительное заключалось в том, что старые и новые здания не мешали друг другу, а как будто дополняли в той самой «упоительной эклектике».
В холле «старого корпуса» висела большая фотография, сделанная с вертолета (проект «Не касаясь земли»). На фото «старый корпус» напоминал редкую жемчужину, зажатую в светлое серебро оправы новых зданий.
И эту всю красоту собирались уничтожить.
– Мы не дадим, – мягко сказал Женя. – Мы что-нибудь придумаем.
Звонок от Алены прогремел неожиданно.
– Димочка, ты не забыл, что мы сегодня идем в кино?
– Забыл, – честно ответил Дима.
После того, что он узнал от Впалыча, ему было абсолютно не до кино.
– Напомина-а-аю, – ласково пропела Алена.
– Ой, Ален, ты знаешь… – начал говорить Дима, а потом вспомнил, что в кино будет Кошка, до которой
