все вместе.
Я обхватил ее руками и потряс. Прическа ее наконец-то растрепалась, и я грубо, яростно потянул за волосы и зарылся в них лицом.
– Пандора, если потребуешь, я согласен. Только дай мне время, дай мне удостовериться, что Бьянка устроится там, где она сможет жить спокойно и счастливо. Ради тебя я пойду на это, только прекрати спорить!
Я отстранился. Ее чудесные волосы рассыпались по плечам, но лицо оставалось холодным и неподвижным.
– В чем дело? – тихо и вяло спросила она. – Почему ты так на меня смотришь?
Я чуть не расплакался, но сдержался.
– Потому что я мечтал о совершенно другой встрече. И действительно рассчитывал, что мне не придется уговаривать тебя остаться. И надеялся, что мы сможем жить в гармонии с Бьянкой. Я верил, что будет так. Верил очень долго. А теперь мы сидим рядом, но только спорим да мучаем друг друга.
– Так всегда и было, Мариус, – грустно ответила она. – Поэтому ты и ушел.
– Нет, – сказал я, – неправда. Пандора, у нас была великая любовь. Ты не можешь не согласиться. Да, расстались мы ужасно, но у нас была великая любовь, и, сделав небольшое усилие, мы ее вернем.
Она поглядела на дом, потом украдкой обернулась ко мне. Она несколько оживилась и внезапно схватила меня за руку так крепко, что ее пальцы совсем побелели. Ее снова охватил ужасный страх.
– Пойдем со мной в дом, – сказал я. – Познакомишься с Бьянкой. Подержишь ее за руки. Пандора, выслушай меня. Подожди в доме, пока я разберусь с Аржуном. Обещаю, я скоро вернусь.
– Нет! – воскликнула она. – Ты что, не понимаешь? Я не могу войти в этот дом. Твоя Бьянка ни при чем.
– Что случилось? В чем дело? Отвечай! – потребовал я.
– Звук, я слышу звук, так бьются их сердца!
– Царя и царицы? Да, они в доме. Они спрятаны глубоко под землей, Пандора. Они, как всегда, безмолвны и неподвижны. Тебе не придется на них смотреть.
Ее лицо исказил неподдельный ужас. Я обнял ее и прижал к себе, но она только отвела глаза.
– Как всегда, безмолвны и неподвижны, – выдохнула она. – Нет, не может быть. Столько времени прошло, Мариус!
– Я говорю правду, – объяснил я. – Но тебя это не коснется. Тебе не нужно к ним спускаться. Это моя обязанность. Пандора, посмотри же на меня.
– Не делай мне больно, Мариус, – предупредила она. – Ты груб со мной, как с наложницей. Будь обходителен. – Ее губы дрожали. – Будь милосерден, – печально добавила она.
Я разрыдался.
– Останься, – просил я. – Пойдем ко мне. Поговори с Бьянкой. Ты нас полюбишь. Давай начнем сначала.
– Нет, Мариус, – сказала она. – Увези меня подальше от этого жуткого звука. Увези меня туда, где я живу. Увези, или я пойду пешком. Я не могу здесь оставаться!
Я подчинился. Мы молча вернулись в Дрезден и подъехали к большому красивому дому с темными окнами, и там я прижал ее к себе и поцеловал, не в силах отпустить.
Наконец я вынул платок и вытер лицо. Я сделал глубокий вдох и постарался говорить спокойно.
– Ты испугана, – сказал я, – придется понять тебя и проявить терпение.
У нее снова появился холодный застывший взгляд – взгляд, который в ранний период я ни разу не замечал и который приводил меня в ужас.
– Завтра ночью мы встретимся снова, – продолжал я, – лучше здесь, в доме, где ты живешь, где тебя не побеспокоит биение сердец Матери и Отца. Где пожелаешь. Но лучше там, где тебе проще привыкнуть ко мне.
Она кивнула. Подняла руку и погладила меня по щеке.
– Как ты хорошо притворяешься, – прошептала она. – Ты по-прежнему прекрасен. Подумать только, те демоны в Риме решили, что сумели погасить твой яркий свет. Нужно было рассмеяться им в лицо.
– Да, но мой свет сияет только для тебя, – сказал я, – и когда меня сожгли дочерна по воле демона Сантино, я мечтал только о тебе. Только о тебе я думал, когда пил кровь Матери, чтобы восстановить силы, когда искал тебя по всем европейским странам.
– Ах, любимый, – шепнула она. – Самый любимый. Если бы я смогла стать той сильной женщиной, которую ты не смог забыть.
– Ты будешь сильной, – настаивал я. – Я стану заботиться о тебе, все как ты хочешь. И мы с тобой и с Бьянкой будем любить друг друга. Завтра ночью мы поговорим. Составим планы. Обсудим, какие соборы нам нужно увидеть, какие витражи, вспомним, каких великих художников еще предстоит изучить. Поговорим о Новом Свете, о лесах и реках. Пандора, мы сможем поговорить обо всем!
Я продолжал, не зная удержу.
– И ты полюбишь Бьянку, – добавил я. – Ты ее оценишь. Клянусь, я знаю ее душу и сердце не хуже, чем знаю тебя. Поверь, мы сможем жить все вместе в приятном спокойствии. Ты даже не представляешь, какое счастье тебя ждет.
– Счастье? – Она поглядела на меня с таким видом, словно с трудом разбирала мои слова. И сказала: – Мариус, сегодня ночью я уезжаю. Меня ничто не остановит.
– Нет, нет, не смей так говорить! – воскликнул я и схватил ее за руки.
– Оставь, мне больно, Мариус. Повторяю. Сегодня ночью я уезжаю. Мариус, ты прождал сто лет, чтобы убедиться в одном – что я жива. Теперь оставь меня вести тот образ жизни, что меня устраивает.
– Нет. Я не отступлюсь.
– Придется, – прошептала она. – Мариус, я все пытаюсь объяснить, но ты не понимаешь. У меня не хватит мужества оставить Аржуна. У меня не хватит мужества увидеть Мать и Отца. Мариус, у меня даже не хватит мужества снова тебя полюбить! Меня пугает сам звук твоего сердитого голоса. У меня не хватит мужества познакомиться с твоей Бьянкой. Меня пугает сама мысль о том, что ты можешь полюбить ее больше меня. Я всего боюсь, понимаешь? Даже сейчас мне отчаянно не хватает Аржуна, чтобы он забрал меня отсюда. С Аржуном все предельно просто и ясно! Мариус, подари мне свое прощение и отпусти меня.
– Я тебе не верю, – сказал я. – Я же обещал, что оставлю ради тебя Бьянку. Господи, Пандора, разве этого недостаточно? Ты меня не оставишь.
Я повернулся к ней спиной. Я не мог видеть незнакомого выражения на ее лице.
И, сидя в темноте кареты, я услышал, как отворилась дверца. Застучали на камнях ее шаги, и она исчезла.
Моя Пандора безвозвратно оставила меня.
Не знаю, сколько я ждал. Но меньше часа.
Я был совершенно потрясен и окончательно раздавлен. Я не хотел видеть ее спутника, а мысль о том, чтобы стучаться в двери ее дома, представлялась мне чересчур унизительной.
Говоря по правде, ей удалось меня убедить. Она со мной не останется.
Я уже собрался было приказать кучеру ехать домой, когда до меня донесся странный звук. То плакала и стенала Пандора, ломая предметы домашней обстановки.
Этого оказалось достаточно, чтобы я начал действовать. Я выскочил из кареты и подбежал к двери. Я бросил злобный взгляд на смертных слуг, практически парализовав их, и распахнул двери.
Я взлетел по мраморной лестнице. И обнаружил, что она как безумная мечется от стены к стене, колотя кулаками по зеркалам. Она проливала кровавые слезы и дрожала. Повсюду валялись осколки стекла.
Я взял ее за запястья. Нежно и аккуратно.
– Останься со мной! – сказал я. – Останься!
Внезапно за спиной я почувствовал приближение Аржуна. Я услышал его неторопливую поступь, и он вошел в комнату.
Она упала мне на грудь. Ее трясло.
– Не беспокойся, – сказал Аржун тем же терпеливым тоном, каким обратился ко мне в герцогском дворце. – Мы все обсудим вежливо и учтиво. Я не дикарь, подверженный приступам разрушительности.
