«Да, готов, – подтвердил я. – Я знаю вас как искреннего и правдивого человека. Майкл и Роуан уважают вас. Мона уважает вас. Я верю тому, что вижу в вас. Так что скажите, что вы обо всем об этом думаете».
«Разумеется, – сказал Стирлинг. Он сделал еще один глоток вина и отодвинул бокал в сторону. – Позвольте для начала дать вам совет, как если бы вы были моим сыном. Немедленно уезжайте отсюда. Отправляйтесь путешествовать вместе с тетушкой Куин, о чем она давно вас просит. И пусть мои слова вас не расстраивают. Позвольте, я объясню. Мона Мэйфейр больна, но ее состояние может ухудшиться. Сейчас самое время ее покинуть. Очевидно, вы будете ей писать, звонить, поддерживать с ней связь. И если вдруг ей станет хуже, то, скорее всего, вы, с позволения тетушки, сможете вернуться домой».
«Ну разумеется, – сказала тетушка Куин. – Я считаю, что это очень разумный выход. Мы можем заручиться согласием доктора Уинна Мэйфейра, а также посоветоваться с доктором Роуан Мэйфейр. Ну и, конечно, Квинн, ты поговоришь с самой Моной».
«Ну а теперь, позвольте, я продолжу, – сказал Стирлинг. – Я думаю, вам следует незамедлительно отправиться путешествовать. Я думаю, вам следует уехать подальше от Петронии. Если возможно, поезжайте прямо сегодня вечером, но если не сегодня, так завтра, и если не завтра, так на следующий день. Но обязательно уезжайте. Уезжайте быстро, а тем временем пусть начнут ремонт Хижины Отшельника на острове, в точности как на том настаивало это существо, но никогда, подчеркиваю, никогда не позволяйте рабочим задерживаться на острове Сладкого Дьявола после наступления темноты».
«Это не проблема, – поспешил сказать я. – Рабочие приходят в шесть утра, а в четыре дня они уже хотят сидеть перед телевизором с банкой пива в руке».
Но мое поспешное вмешательство не уменьшило изумления тетушки Куин, как я на то надеялся.
«Выходит, все, что видел Квинн... случилось на самом деле?» – спросила она.
«Да, именно это я и имею в виду, – ответил Стирлинг. – Он абсолютно нормален, и, если бы ему довелось давать показания в суде, я бы ему поверил. Как верю здесь и сейчас».
«Стирлинг Оливер, – строго начала тетушка Куин, – вы утверждаете, что местные болота кишат вампирами?»
«Нет, миссис Куин, я вовсе этого не утверждаю, в противном случае вы сочли бы меня за сумасшедшего и не обратили бы внимания на все мои слова. Просто скажу, что Петрония привыкла вести ночной образ жизни и самостоятельно распоряжаться на острове Сладкого Дьявола. Однажды ночью, когда она думала, что находится там одна, ее застиг врасплох сам землевладелец, вот она и затеяла с ним игру в кошки- мышки, превратившись с той самой первой встречи в его врага».
«Значит, вы все-таки верите его рассказу», – сказала тетушка.
«Безусловно. Но самое важное теперь сделать все, как хочет это существо. Обновите Хижину. Увезите Квинна подальше. Отправляйтесь в путешествие по Европе. И готовьтесь оплачивать в каждом отеле длинные телефонные счета за междугородные звонки. Этот юноша очень сильно любит Мону Мэйфейр, – я убежден, сам видел».
«Право, не знаю, что сказать, мистер Оливер», – растерянно произнесла тетушка Куин, зато я был несказанно рад тому, что мне поверили, хотя не хотел ни на секунду покидать Мону.
«Миссис Маккуин, – сказал Стирлинг, – будет лучше, если Квинн уедет немедленно с вами, как вы понимаете. Работы на острове могут осуществляться и без него, а если он больше никогда не увидит Петронию, то тем для него лучше, в чем вы, безусловно, согласитесь».
«Да, конечно».
«Тогда заранее прошу прощения за то, что сейчас скажу, но, выслушав меня, Квинну будет проще принять решение. Прошу вас, поверьте, я пользуюсь этим даром с великим почтением».
«Каким именно даром?»
«Тем же самым, которым хвастается Петрония, – ответил Стирлинг. – И когда я сегодня вошел в эту комнату, то воспользовался им, как всегда случайно, как всегда невольно. Таким образом я узнал, что недавно вас навещал врач, и он сказал, что эта поездка в Европу должна стать для вас последней».
«О господи, – вздохнула тетушка, – я не хотела, чтобы Квинн знал».
«Но я должен знать такие вещи! – воскликнул я, испытав неприятное потрясение. – Тетушка Куин, мы едем немедленно! Я понятия не имел, что к тебе приходил врач. Мне просто придется обсудить все с Моной. Уверен, она поймет». – У меня защемило сердце.
В этот самый подходящий момент откуда-то вынырнула Жасмин и авторитетно заявила:
«Врач сказал, что ни о какой поездке в Европу не может быть и речи, вот что он сказал! Но тетушка Куин твердила, что все равно поедет, и тогда врач согласился, но добавил, что это путешествие должно быть последним. Вот что случилось здесь сегодня утром. Я знаю, потому что слышала собственными ушами!»
«Мы поедем, – сказал я. – Мы поедем все вместе и пробудем в Европе столько, сколько сможем». – Моя драгоценная Мона, что еще мне оставалось?
«Так будет лучше всего, – заявил Стирлинг. – Вы попросили меня приехать, выслушать ваши рассказы, и вот что я скажу, исходя из всего услышанного, включая мое непростительное проникновение в ваши мысли: вам следует увезти отсюда Квинна подальше от Петронии с ее капризами и вспышками гнева. Эта поездка для вашего племянника будет великим благом. Так совершите это благо, пока можете. И себе сделайте подарок. Вы его тоже заслужили».
«Это правда, тетушка Куин, – сказал я. – Стирлинг, вы творите волшебство словами. Преподносите одну только истину. Мы едем. Мне только нужно переговорить с Моной».
«Что ж, мне кажется, это чудесное решение, – сказала тетушка Куин, – но у меня еще остались вопросы. Стирлинг, вы говорите так, словно знаете Петронию...»
«Мне ничего о ней неизвестно. Я даже ни разу не слышал ее имени. Просто я сужу по вашему рассказу. Все в нем указывало на то, что она придерживается ночного образа жизни. Зачем бы иначе ей делить Хижину с Квинном подобным образом – он будет хозяйничать там днем, а она – ночью? Значит, она любит бывать на болотах после наступления темноты – необычное пристрастие, правда? Если не считать тех, кто охотится за аллигаторами. Что касается остальных ее привычек, то она кажется мне злобным и неуправляемым существом. Так что Квинн проявил незаурядное мужество, дав ей отпор. Могу представить, как она была изумлена, покидая вчера ваш дом».
«Вид у нее был торжествующий, – сказал я. – Она выставила меня абсолютным безумцем».
«Но вы не безумны», – сказал Стирлинг.
«Да, конечно, – согласилась тетушка Куин. – Ты нормален. У меня словно камень с души свалился. Но, Стирлинг, вы говорите о ней так, словно она нечто вроде какого-то существа».
«Это получилось не нарочно, – сказал он, – считайте, что это был промах с моей стороны. Использовав это слово, я, наверное, хотел выразить понятие безличности. Как я уже говорил, я пытался судить только исходя из того, что вы мне рассказали. Но я уверен, что она представляет угрозу для Квинна, и, если вы останетесь здесь, она продолжит затеянную с ним игру. Сейчас самое важное – уехать».
«Нэш, а вы что думаете?» – поинтересовалась тетушка.
Естественно, Нэш начал отнекиваться, мол, он не в том положении, чтобы давать какие-то комментарии, но тетушка Куин настаивала, так как он видел Петронию и явился свидетелем некоторых событий.
«Квинн, мне кажется, более чем нормален, – пояснил Нэш своим низким властным голосом. – Здесь я с вами согласен. И что касается поездки в Европу, то я считаю, что идея превосходна. Зато Петрония, должен признать, с ее теориями переселения душ меня озадачила. Она заявила, что когда-то жила в древних Помпеях и видела собственными глазами извержение Везувия. Так вот, когда она все это рассказывала, то я, должен признать, испытывал легкое, как бы это выразиться, легкое...»
«Замешательство», – поспешил подсказать я.
«Совершенно точно, я испытывал замешательство во время ее рассказа, словно она была гипнотизером. Не очень приятное ощущение. А когда оно прошло, осталось чувство смятения, которое мне не очень понравилось. Я бы никогда не стал об этом говорить, но вы сами меня спросили. В заключение могу сказать, что Петрония во всех прочих отношениях показалась мне очаровательной, хотя, возможно, хитроватой».
«Почему хитроватой?» – не поняла тетушка.
«Когда человек вводит в транс всю компанию и все же не признается в содеянном, то есть в этом
