Шериф выскочил из комнаты и врезался в Мазера, который чуть не подпрыгивал, от возмущения заламывая руки.
- Люкус! Шериф! Умоляю, здесь же больные!
- Так оно и есть, прах вас побери! Дай этому придурку что-нибудь, чтобы он стал спокойным, как тележное колесо, Мазер. И если в ближайшие десять дней я вдруг встречу его в городе, он попадет к тебе с новыми увечьями!
Кевин погрузился в омут горьких и неприятных воспоминаний. Некоторые из них были размытыми, а некоторые - ясными и острыми, как ледяные сосульки. Снова и снова перед его мысленным взором бушевала схватка, снов вспоминался каждый сделанный шаг, каждый застывший образ. Кевин снова и снова наносил и пропускал удары, тщательно припоминая мельчайшие подробности стычки, и снова прокручивал воспоминания в памяти целиком туд и целиком - в обратном направлении.
Порой в его голове звучали комментарии Раскера и Сэнтона, словно они просматривали его воспоминания вместе с ним...
- У тебя, Кевин, - говорил Раскер, - есть один недостаток, который однажды тебя просто убьет. Ты не можешь воспринимать вещи так, как они есть. Ты воспринимаешь все, что видишь и что делаешь, так, как настроен твой мозг. Но пока ты не увидишь истины, ты не сможешь стать ее частью.
Кевин заворочался на койке, хмурясь, даже сейчас ощущая разливающийся на спине жар.
- Что до твоего поведения, парень, то ты ходишь по узкому лезвию, по самой границе между уверенностью и дерзостью. С одной стороны, ты знаешь, что ты можешь, а с другой стороны, ты воображаешь, что сделаешь это лучше, чем кто бы то ни было! Истина же состоит в том, чтобы разглядеть разницу. И тебе лучше понять эту разницу до того, как ты превратишься в шакала, который рыщет в поисках пищи по дорогам...
И тут же последовал наглядный урок - Раскер внезапно и сильно ударил его по голове шестом. Кевин, слегка оглушенный, отступил назад, и Раскер кивнул.
- Возвращайся в круг и скажи мне точно, что сейчас произошло.
Кевин вернулся в круг, принял стойку и сказал:
- Вы меня ударили.
- Отличное начало. И как это у меня получилось?
- Вы были сердиты и... - Кевин вынужден был уклониться от нового удара.
- Неверно!
Кевин быстро взвесил ситуацию, постаравшись проанализировать ее:
- Вы держали шест в правой руке, но не за конец, а на две третьих высоты. Когда вы взмахнули рукой, то заставили обратный конец шест развернуться и попасть мне в голову.
- Ну и?..
Кевин пожал плечами, и Раскер хмуро взглянул на него.
- Правда, парень! Ты не видел удара! Ты не уклонился! Согласись, что это твоя вина! Ты ничего не сделал! Ты стоял, как вчерашняя собачья куча, и позволил мне попасть тебе в голову! Твои мозги не обратили на это внимания! И удар, который ты получил, - это твоя вина. Пойми это! Шест шел прямо на тебя, но ты не понял этого, а уклониться у тебя не хватило реакции.
Раскер повернулся и пошел прочь, но внезапно остановился и снов повернулся к Кевину:
- Я могу извинить тебе недостаточную реакцию, в конце концов, это моя вина - недостаток подготовки, который можно исправить. Но то, что твои мозги неправильно оценивают ситуацию - в этом виноват только ты!
Затем наступила очередь Сэнтона:
- Решать проблемы очень просто, если ты сумеешь правильно сделать первый шаг. Вся беда в том, что мало кто задумывается о том, чтобы научиться правильно делать это.
Первый шаг заключается в том, чтобы определить задачу. Необходимо выяснить, как в действительности выглядит этот зверь и опознать его. Не позволяйте себе заблуждаться относительно его истинной природы.
Вам не удастся решить ни одной проблемы, если вы неверно очертили ее границы, если вы неправильно себе ее представляете, если вы избегаете ее или отстраняете ее от себя под тем или иным предлогом. Вы не можете победить противника, напав на его тень. Вы не сможете решить проблемы, разобравшись только лишь в том, что лежит на поверхности.
А эта проблема была...
Проблема Кевина была столь же огромной, столь очевидной и такой близкой, что он даже не увидел ее. В этой проблеме было нелегко даже распознать проблему до тех пор, пока она не начала приобретать свою истинную, уродливую форму... и Кевин вынужден был признать ее существование, потому что теперь эта проблема стояла непосредственно перед ним.
Никогда раньше он не был побежден.
Теперь же его превзошли не только в бою. Похоже, он проиграл во всех областях. Его мир вырвался из-под его контроля, и он не смог жить, соответствуя тем стандартам, какие требовались от рейнджера.
И демон у него на плече, тот самый, который постоянно приказывал ему помнить, помнить и помнить... что ж, похоже, у него появилась еще одн забота.
Стремительный поток с шумом низвергался с последней каменной преграды прямо в бурлящее озерцо, поверхность которого была покрыта клочьями пены. В плотных, мокрых и тенистых зарослях вдоль его берега неподвижно поблескивали два темно-зеленых миндалевидных глаза, словно два мокрых листка, устремленные на противоположный берег. На берегу стояло двое мужчин. По мере того как в лесу сгущались сумерки, они все чаще и чаще бросали тревожные взгляды в строну водопада. Два убитых оленя лежали у их ног. Оба мужчины были одеты в грязные шкуры и вооружены луками и короткими мечами. У одного из них на голове был надет шлем, а у второго - коническая шапочка из толстой кожи. Они, казалось, спорили, часто поворачивая головы, чтобы оглядеться по сторонам. Один из них глянул прямо в направлении зеленых глаз, но отвернулся, ничего не заметив.
Затем, хмурясь и сердито и нетерпеливо жестикулируя, оба повернулись по направлению к горе - к огромному нагромождению обломанных скал и валунов и, волоча добычу за собой, скрылись в распадке.
На расстоянии вытянутой руки от неподвижных зеленых глаз появилось среди листвы нечто длинное и тонкое, напоминающее наконечник стрелы. Н противоположном берегу озера, глубоко в листве темнеющих деревьев, закричал дрозд. Другой дрозд отвечал ему откуда-то от водопада. Темно-зеленая пятнистая тень, двигаясь неуловимо быстро, скользнула между камней распадка в том месте, где исчезли из виду двое мужчин. На мгновение и она пропала, но затем снова появилась и некоторое время оставалась н месте. Она словно кивнула кому-то по другую сторону пруда. Скрытые в листве глаза мигнули и исчезли, не производя никакого шума. Дрозд запел совсем близко, плавная мелодия плыла в неподвижных кронах деревьев. Три неясные лесные тени беззвучно скользнули прочь.
Дождь, который накрапывал с самого утра, наконец пролился, как будто с какой-то определенной целью.
Кевин очнулся на пятый день. Как и предыдущие, этот день был холодным, пасмурным и унылым; серые струи дождя жидким свинцом падали с неба. Постель и простыни были серыми и холодными, одежда тоже была сырой и липкой, и казалось, что и мозги тоже отсырели и покрылись липкой гадкой плесенью. Кевину показалось, что все вокруг стало таким же блеклым и бесцветным, как и погода за окном. Все мускулы ныли. В желудке что-то сердито бурлило и булькало. Голова болела и, казалось, соображала как-то не так. Кевин сильно подозревал, что накануне в таверне он оставил себя в дураках, но не знал, каким образом. Его тело было вылечено, но, похоже, что его разум все еще страдал от ран. Заполненные дождем и бездействием дни сделали Кевина мрачным и одновременно упрямым.
Кевин надел серые и холодные ботинки, поеживаясь от сырости и время от времени замирая, ожидая, пока комната перед глазами перестанет покачиваться. Ему хотелось согреться и что-нибудь съесть... внезапная мысль о еде... ладно, с этим можно было подождать до тех пор, пока не успокоится желудок. Сначала куда-нибудь в теплое место; Кевин, похоже, в последнее время утратил способность согреваться без огня. И во всем виноват этот проклятый дождь, пришедший с гор. Здешние духи бурь, вероятно, были по
