Теперь она бродит одна по ночам в холодном безумье своем, И трупы одни оставляет она на ложе над быстрым ручьем. Был первым скиталец дорог, пилигрим, кто деву сию оскорбил. Ее он схватил, и он ей объяснил, где пес свою кость схоронил, Он гнался за ней, чаровал и ласкал, и ей насладился вполне, И дальше отправился в путь без забот. Он сделал все так, как хотел. А дева ждала и томилась одна: 'Сдержи обещанье свое!' Но он по дороге ушел далеко и даже не вспомнил ее. И в сердце у ней разгорелся огонь, который нельзя погасить, Как ласк, доброты, пониманья, тепла душе невозможно забыть. Вторым был соседский тупой паренек, он в поле ее заманил, Там травы шуршали и месяц светил, стог сена в тумане проплыл. И дева кусалась, боролась, но все ж ему ей пришлось уступить, А после он бросил ее и бежал, чтоб ужина не пропустить. Но камни не плачут, и дева молчит - что было, то в сердце хранит. А следующей ночью тот парень погиб, споткнувшись у старых ракит. Нашли его скоро: где песня реки затихл в глубоком пруду, На дне он лежал глубоко-глубоко, где рыбы находят еду. Семьи старый друг как-то в гости зашел и сел рядом с ней на кровать. Сказал ей: 'Дитя! Как ты подросла! Могу ль я тебя целовать?' Они щекотали друг друга, смеясь, их на пол игра увлекла, Но время пришло, и он кончил игру, что детской уже не была. Не много минут пролетело и вот - в чем дело она поняла. Дня жалкий остаток, как ночь, пролетел, и ночь тоже быстро прошла. К рассвету друг старый был хладен и мертв, ему отомщен был разврат - Из чаши покоя отравы испил и, верно, отправился в ад... А дева решила в раздумье ночном: 'Мужчин привлекает разврат!' Она постарается дать им и флирт, и все, что они захотят. Им нежные ласки охотно даря, к кончине их всех приведет - Будь юноша пылкий, будь жадный старик, но каждого смерть стережет. Так вспомни о ней, встретив девичий взгляд, что вам улыбнется в ночи. Она посулит и блаженство, и рай при свете огарка свечи. Там ждет волшебство, упоенье, и ты за это ее не кори: К рассвету остынет твой труп, и тебе не встретить грядущей зари. Внезапно песня оборвалась, когда фатоватый и шумный щеголь, сидевший за одним из столов у самого очага, сцапал проходившую мимо служанку з бедра и посадил себе на колени.
- А вот еще одна, которая хочет чего-то в этом роде! - рассмеялся он.
Его собутыльники за столом тоже принялись ухмыляться и насмешничать. Среди остальных посетителей раздалось всего два или три неуверенных смешка. Затем раздался громкий взрыв смеха, когда служанка ухитрилась извернуться и ударить обидчика по щеке тыльной стороной руки. С внезапной яростной гримасой, мгновенно исказившей рот, он изо всех сил ударил девушку кулаком в лицо, и она распласталась на полу. В наступившем молчании голос Кевина прозвучал четко и ясно:
- Грязная скотина!
Надменное лицо снова исказилось, и недобрые глазки устремились в дальний темный угол.
- Ты не должен так разговаривать с господами, пьяное деревенское быдло! - воскликнул он.
Раздался стук опрокидываемых стульев и шорох быстрого движения, когд Кевин встал из-за стола и все сидевшие поблизости бросились освобождать ему дорогу. Он медленно пошел вперед, давая
