мог не заметить: удивление от его глубоких познаний прошло очень быстро и сменилось странной для взрослой женщины детской страстью обогнать соперника. Рыжая Андреа тактична и нелюбопытна. Зато она любит побеждать. Интересно, что надломило ее в этом стремлении? Какой-то обидный проигрыш?
Девушка изучает шарманку, накручивает на пальчик жесткую спиральку волос. Вместо привычных джинсов и майки сегодня на ней белый льняной костюм: из широкого полукруглого ворота блузки выпирают ключицы, из-под летящих треугольников косой юбки торчат острые колени. Кудряшки, которые она то и дело теребит по привычке, перехвачены широким, легким, прозрачным шарфиком. Струящиеся по спине ленты развеваются вслед за стремительными движениями их обладательницы. Андреа прыгает от инструмента к инструменту, Марат смотрит на белые полоски капрона, и ему кажется, что женщина порхает. Бабочка. Чио-Чио-Сан. Летящая, воздушная и несчастная. Что же ей рассказать?
– В небольшом городке жили бедный шарманщик и его внучка-сиротка. Единственным их средством к существованию была старенькая шарманка с полустершимися от старости аляповатыми розами, бледными от бесчисленных дождей пастушками и чахлыми овечками. День за днем, в дождь, жару и холод ходил старик по улицам городка, извлекая душераздирающие звуки из своей шарманки, а девочка дрожащим голоском выводила жалобные песенки. Но как-то раз над городом пролетала маленькая голубая фея. Звуки песни донеслись до нее, и она, обычно не обращавшая внимания на дела людей, взглянула вниз и увидела. Увидела старого, согнутого в три погибели шарманщика, сотрясаемого вечным кашлем, увидела бледную, замерзшую девочку, чье чахлое тельце еле прикрывали грязные лохмотья, но чьи глубокие голубые глаза сверкали от счастья, когда она выводила свою незатейливую песенку. Фея была так растрогана, что впервые за последнюю пару сотен лет ей захотелось чем-то помочь этим несчастным, погрязшим в нищете людям. Фея спустилась в сырой переулок, где шарманщик и внучка стояли в ожидании медяка, и обратилась к девочке: «Здравствуй. Я голубая фея. И сегодня я могу исполнить любое твое желание, только скажи». Девочка была еще так наивна, она пока что верила в голубых фей. А шарманка была самым прекрасным, что довелось видеть этой бедняжке за всю свою короткую жизнь. И она попросила у феи золотую ручку для шарманки… Потом фея повернулась к старику: «Я голубая фея, и сегодня я исполню любое твое желание». Старик многое повидал на этом свете. Он видел смерть, нищету, недолгое счастье, дружбу и предательство, любовь и ненависть, он верил в то, что солнце встает на востоке и садится на западе, в то, что за все приходится платить, в то, что его сломанные кости ноют перед дождем… Но в голубых фей он не верил. С тех пор так и ходят по улицам маленького городка маленькая голодная девочка, неверным голоском поющая грустные песенки, и старый больной бродяга, крутящий золотую ручку своей шарманки.
Андреа тоже любит притчи. И тоже не верит в голубых фей. А бродяга? Это он о себе? Значит, недолгое счастье и предательство – вот где начало его истории. А настоящее Марата, что это: расплата за прошлое или взятка будущему?
– Грустная история.
8
– Что это еще за история?! – Пас входит в комнату без стука. Конечно, это давно уже не апартаменты Андреа. Теперь здесь живут двое мальчишек старшей сестры.
– Ты о чем? – Андреа поднимает растерянный взгляд, откладывает кубики лего. Пас взглядом выпроваживает сыновей.
– Усыновление…
– А… Значит, мама, как всегда, не утерпела.
– Ты могла бы и сама со мной поделиться.
– Если бы я могла, я бы не делилась ни с кем!
– Почему? – спрашивает сестра растерянно и обиженно.
Андреа встает, подходит к окну. Это ее особенность – говорить о сокровенном, глядя в хрустальную зыбь стекла. Спустя несколько лет это отметит один московский психолог.
– Уже шесть лет я живу в беспрерывной гонке, три последних я каждый день задаю себе один и тот же вопрос: стану ли я мамой? И представь себе, что с недавних пор вопросительный знак стал обрастать утвердительными чертами, с каждой минутой хрупкая, тайная надежда прибавляет себе еще одну крупицу уверенности. Когда женщина ждет ребенка, она не спешит сообщать о сокровенном. Я не знаю, сколько продлится моя «беременность», возможно, гораздо дольше отведенного природой срока. Я знаю, что она будет тяжелой и сложной, но я верю, что она не прервется. Я, как спортсмен, который упорно стремится к олимпийскому «золоту», которое у него постоянно уводят из-под носа. И вот теперь представь: соперники сошли с дистанции, конкурентов нет, ты уже чувствуешь запах финишной черты, видишь себя на пьедестале, остались какие-то мгновения до триумфа. Станешь ли ты трубить, что ты чемпион, раньше срока или оставишь себе спасительную лазейку всеобщего неведения, в которой можно укрыться в случае очередного провала?
– Анди, мы же твоя семья! – В голосе старшей сестры смешались понимание, сочувствие и упрек. – И потом, ты же сказала маме.
– Она бы ни за что не поверила, что я приехала сюда на целый месяц просто потому, что соскучилась.
– Это нереально, да? – Пас улыбается кривой улыбкой.
– Почему? Реально. Но она бы не поверила и обязательно начала проверять, чем я занимаюсь, куда хожу. И мои разъезды по инстанциям, сборы справок вызвали бы у нее массу вопросов. У всех в этом доме полно забот, а у мамы по-прежнему одна-единственная – все контролировать.
– Она просто переживает за тебя, Анди. Поэтому и сказала мне. Боится, что не оправдаются твои надежды.
– Мама боится, что не оправдаются ее надежды, Пас. Она всегда дышала полной грудью и развивала наши таланты. Она жила нашими жизнями, но это была и ее жизнь, полная желаний и радужных ожиданий. У тебя с юности была мини-лаборатория, куда нам с Франсиской вход был запрещен строго-настрого. Тебе выписывали научные журналы, покупали реактивы, доставали редкие вещества. Тебе разрешали проводить опыты в общей ванной, с тобой обсуждали органику, неорганику и валентность, а гостям дома тебя представляли не как старшую дочь, а как суперхимика с многообещающим будущим. Неужели не помнишь, с каким восторгом рассуждала мама о твоих непременных блестящих открытиях, мировом признании и собственной лаборатории? Она и тебя заразила своими стремлениями. Убедила, что, не достигнув всего этого, ты не сможешь быть счастливой. А теперь? Разве она так думает? Конечно, нет. Все свои восторги наукой и амбиции она обратила на Марио, а тебе отвела в своем мире роль, которую ты и сама предпочла. Кто, как не мама, крутится с тобой в детских пеленках, болячках и шалостях? Кто, как не она, заботится о вашем благополучии и поощряет постоянное пополнение семьи? Прекрасные счастливые дети – не лучший ли показатель достатка в доме? Пусть ты пока не состоялась как химик. У нее уже есть кем гордиться в этой области. Зато благодаря тебе у сеньоры Санчес самые замечательные внуки, а она отличная бабушка.
– Она и правда отличная бабушка. – Пас подавлена выпадом сестры.
– Я не спорю. Она полностью вжилась в новый образ и окунулась в домашние хлопоты. Мама счастлива. Она ничего не ждет от тебя и всем довольна, а вот ты не можешь забыть об ее ожиданиях и грустишь. Считаешь, что не справилась с заданием. А на самом деле мама, переключив свою программу, просто забыла переключить твою. Но она этого не замечает. Она счастлива. Считает тебя состоявшейся личностью, которая подарила ей уже четыре повода для гордости и, конечно, подарит еще.
Франсиска тоже полностью соответствует заявленным требованиям сеньоры Санчес. Что всегда было основной игрушкой нашей младшей сестренки? Кисти, краски и мольберт. Чем занимали ее свободное время? Таскали по выставкам, музеям, салонам и галереям. И даже когда пятнадцатилетняя Пака, полусонная, вползала в дом с ночной дискотеки, мама встречала ее в прихожей и просила напомнить основные приемы кубизма, или назвать несколько картин розового периода Пикассо, или напомнить имена подмастерьев, которые помогали Микеланджело расписывать Сикстинскую капеллу. И чем же сейчас занимается наша Франсиска? Подает большие надежды на факультете изящных искусств.
– Она любит рисовать и делает это прекрасно!
– Конечно. Она счастлива, и мама тоже. Младшая дочь оправдывает ее мечты. И только успехами средней она никак не может похвастаться. Я разбила ее надежды, когда предпочла гитару роялю. Но можешь быть уверена: мама бы легко перестроилась и смирилась бы с такой заменой, если бы гитара стала смыслом моего существования, если бы я растворилась в ней, любила бы ее больше всего на свете и
