3
– Уезжаешь? – У Алки мокрые блестящие глаза. – Сначала – Зойка, теперь – ты… А мне что делать?
– Помести объявление на сайте знакомств и отбирай только иностранцев.
– Шутишь?
– Почему? Вполне серьезно.
– Перестань.
– Ладно. Ты вообще-то не расстраиваться должна, а радоваться тому, что я уезжаю.
– Я очень за тебя рада.
– Ты за себя радуйся.
– С чего бы это?
– Я оставляю тебе ключ от полностью обставленной квартиры. Можешь устраивать свои личные проблемы.
– Правда?
– Правда.
Алка ураганом кидается на шею подруги и визжит:
– Анька!
– А-ня.
– Ах ты мой маленький! Какой молодец! Смотри, не забывай тетю. Тетя будет приезжать. – Андреа оборачивается к свекру. – Славный мальчик.
– Других у меня не получается.
– Ва-дя.
– Что «Вадя»? А, это ты Вадя? Нет, зайчик, так не пойдет. Я буду звать тебя Дим.
– Не грусти, Сереженька. У нас очень маленькая планета. К тому же почту и телефон пока никто не отменял.
Подросток кивает, но продолжает сидеть отвернувшись. Шмыгает носом.
– Ну, перестань! Между нами, я тебе уже совсем не нужна. Можешь идти в любую музыкальную школу. Тебя обязательно примут. Я ручаюсь.
– Без практики я все забуду.
– Почему без практики? Я разве увожу с собой твои руки?
Мальчик мотает головой, всхлипывает:
– Моя гитара…
– Что?
– Ее… Она… В общем, сломалась.
– Уронил?
– Да-а-а… – Сережа вытирает кулаком покрасневшие веки, смотрит на Андреа преданными глазами спаниеля. – Ладно, я в переходе на новую соберу.
– Еще чего!
Андреа открывает стенной шкаф, протягивает мальчугану гитару.
– Бери.
– Нет! Что вы?! Не надо! Я не возьму!
– Бери скорее, пока я не передумала.
– Я не могу. Это же ваша гитара.
– Моя стоит в углу, а эта гитара не моя.
– А чья?
– Твоя. Бери.
– Спасибо.
– Подожди.
Дрожащими руками Андреа прикасается к грифу, который наверняка еще помнит грубоватые подушечки Дима. Непослушными пальцами она отвязывает от колкового механизма проволочную спираль старой струны.
– Это я оставлю себе.
– Это вы ее сюда привязали?
– Нет, Сереж. Не я.
– А зачем она вам? Простая струна.
– Не простая.
– Золотая?
Андреа горько улыбается.
– Бесценная.
Андреа вкладывает в конверт несколько фотографий улыбающегося десятилетнего мальчика с крокодилом Геной на руках.
«Спасибо, сеньора», – Марат откладывает последнее прочитанное письмо. Он столько лет проклинал судьбу, а сейчас даже забыл поблагодарить ее за это рыжее святое чудо, что беспечно прыгает по квартире, складывая чемоданы. Андреа что-то напевает себе под нос и время от времени подбегает к столу, делая пометки в нотной тетради.
– Я тебе сыграю потом. Классная вещь получается. Назову «Возвращение».
– Хорошо, сеньора.
– Что ты так смотришь на меня?
– Пытаюсь понять, кто ты: сеньора Санчес, сеньора Санчес-Луговая, сеньора Айданкулова?
Колокольное, звенящее колоратурное сопрано:
– Андреа.
Эпилог
Сеньора Санчес прикладывает к черным гладким волосам девочки красный цветок.
– Все-таки справа лучше. Стой прямо, Нати. Посмотри на меня. Какая же ты красавица! Просто не верится. Уже тринадцать. Папа не узнает тебя.
– Почему? Мы с ним каждый день общаемся по компьютеру через камеру.
– Через камеру! Черт-те что! Интернет окончательно заменил людям живое общение!
– Ну, не ругайся! У него же гастроли.
– У него гастроли, у нее гастроли, а ребенок на мне. Что за жизнь!
– Перестань. Ты же любишь музыку.
– Сейчас уже не знаю. Сначала я мечтала, чтобы моя дочь стала прославленной пианисткой, потом – гитаристкой, а теперь, когда у нее выходит уже третий собственный диск, я просто хочу, чтобы она чаще бывала дома.
Наталка вздыхает и закатывает глаза.
– Ладно, надевай платье. Смотри, какие я оборки пришила.
Девочка натягивает новое bata de cola – платье для фламенко из разноцветного материала в горошек. Любуется своим отражением.
– Красивые воланы! Спасибо.
Наталка берет шаль с длинными кистями и начинает неторопливо крутить ее вокруг стана.
– Байлаора[63] моя! – умиляется сеньора Санчес.
