укротить, сделать предсказуемым, сломить его дух, убить мечты. И да будет так! Я говорю это, чтобы все мы осознали – мы действуем из эгоистических и низменных соображений.
– Бессмысленно обсуждать вопросы морали, уважаемые пэры, – прошептал Орфей. – В этом мире больше нет ни правильного, ни неправильного. Механический разум наблюдает за нами, он позаботится, чтобы мы не причиняли зла друг другу. Мораль потеряла всякий смысл.
– Все верно, – согласился Ганнис. – Механический разум следит за нами, а за ним следит Разум Земли, ведь так? И они нужны нам, чтобы сохранять наше положение, не правда ли?
Ганнис улучил момент, когда никто не смотрел на него, отослал свою орлицу за окно, а она, распугав всю стаю Колеса Жизни, схватила в когти голубя.
С вершины холма, залитого лунным светом, спускалась величественная фигура, девять парящих в воздухе светильников окружали ее. Женщина, одетая в изумрудно-зеленое платье из воздушной ткани, с изумрудной короной в золотых волосах, заплетенных в тяжелые косы, была прекрасна царственной красотой. На ее добром, полном достоинства лице блуждала печальная улыбка. В руках она держала отягощенную плодами цветущую яблоневую ветвь.
Она была похожа на древних жителей Луны: высокая, стройная, грациозная. Огромные крылья кондора трепетали у нее за спиной.
Похожий на Аткинса человек поступил именно так, как и должен был бы поступить настоящий Аткинс: он вынул из ножен церемониальную катану и отсалютовал, держа острие меча над головой, а гарду – на уровне глаз.
Чтобы не ударить в грязь лицом, Фаэтон изобразил элегантный поклон, изящно отставив ногу и помахав руками – так Арлекин мог бы поклониться королеве Франции.
– Приветствую тебя! – воскликнул Фаэтон. – Если ты – сама аватара Разума Земли, чья безграничная мудрость поддерживает нас, я приветствую тебя и восхваляю в честь всех благодеяний, которыми бесконечный Разум осыпал Землю. Если же ты лишь воздаешь ей почести, украсив себя ее символами, я так же приветствую тебя, склонив голову в честь той, кому эти символы принадлежат.
– Я – лишь ее часть, мне лишь доверена малая толика ее разума. Я – гостья на вашем праздновании. – Она кивнула, глаза ее заблестели, и, тепло улыбнувшись, она продолжила: – Ваш комический персонаж очень правдоподобен, меня так позабавило приветствие, оно так напоминает комическую оперу. Дорогой Фаэтон! Разум Земли много думала о вас в последнее время. Она надеется, что вы будете верны самому себе, своему истинному характеру так же, как вы верны сейчас характеру своего персонажа.
Фаэтон послал запрос об идентификации и, к своему изумлению, обнаружил, что перед ним действительно была аватара Разума Земли, эманация с созвездия Эннеад.
Ему никогда еще не доводилось разговаривать ни с кем из Девяти Разумов, возглавлявших машинный интеллект софотеков. Она же была объединенной ментальной энергией Девяти Разумов, то есть представителем еще более высокого интеллекта.
– Пожалуйста, не надо мне салютовать, я не ваш командир, – сказала аватара Аткинсу. – Мы с вами служим одному делу.
Он снял перчатку с. левой руки и одним точным, верным движением надрезал себе ладонь. Спрятав в ножны испачканный кровью меч, он взглянул на рану и сжал руку в кулак, чтобы остановить кровотечение.
Теперь Фаэтон не сомневался, что это настоящий Аткинс.
– Спасибо, мэм, – поблагодарил Аткинс аватару. – Можете ли вы оказать мне помощь? Если это невозможно, я попросил бы вас удалиться.
Она печально улыбнулась.
– Я могу сделать для вас очень немногое, мистер Аткинс. Для осуществления каких бы то ни было действий даже сверхразум нуждается в информации. Поэтому будет лучше мне оставить вас, чтобы не мешать вам в вашей работе. Однако я располагаю новыми разработками анализа и исследований, и, с вашего разрешения, я могла бы загрузить эти программы в вашу систему. У меня есть санкция Парламента.
– Будьте моей гостьей, мэм.
У черных шаров вдруг начали расти спиралевидные раковины, как у моллюсков, они принялись прясть нити и протягивать их по траве. Светильники, следовавшие за аватарой, покинули свою орбиту и присоединились к черным шарам.
Аватара повернулась к Фаэтону.
– Дорогой сын, в знак уважения к Аткинсу я прошу тебя удалиться. По закону ты не обязан молчать о том, что видел, но есть и моральные обязательства, может быть, более глубокие и непреодолимые. Наши законы и наш образ жизни развивались веками в условиях мира и благополучия, и потому наша цивилизация может противопоставить опасности лишь преданность своих граждан.
Фаэтон ответил:
– Я люблю Золотую Ойкумену и никогда не причиню ей вреда!
Услышав его слова, Аткинс посмотрел на Фаэтона скептически, хмыкнул и отвернулся.
– Не предавай свои принципы, Фаэтон, – сказала аватара, – ты можешь навредить и себе, и нашему миру.
– Навредить? Мадам, прошу вас, объясните мне…
– Твои воспоминания хранятся в архиве, но они не уничтожены. Стоит ли снова брать их бремя на свои плечи, я не могу судить. Может быть, я могла бы дать тебе совет, но свою судьбу ты должен решать сам.
Аватара подошла к нему, положила на плечи свои нежные руки и, наклонившись, поцеловала его в лоб (Фаэтон и не подозревал, какой высокой была лунная красавица, пока она не подошла к нему так близко).
