Может, меня провели? Я ведь читала его истинную натуру с легкостью, и в ней не было ничего кроткого, о таких, как Тео, говорили, что они любят драйв и вообще склонны к необдуманным поступкам, от которых закипает кровь. Так почему он оставался таким услужливым, таким ненавязчивым и великодушным? Мы познакомились только вчера; не мог же он так быстро привязаться ко мне. Или мог?
Его эмоции говорили, что он действительно влюбился.
Тео поднялся с первыми лучами солнца, неслышно прошел на кухню. Теперь я вела себя тихо, притворяясь спящей. Он сделал яичницу и съел ее прямо там, у плиты. Со второй чашкой чая протопал в ванную.
Судя по звуку, душ он принимал в гидромассажной кабине. Я бы тоже не отказалась ее испробовать. В одиночестве. Памятуя о том, как дурно я повела себя ночью, мне не хотелось рисковать и вновь вынуждать себя вести эту гнусную игру. Лучше сразу прыгнуть под холодный душ.
Я подождала до десяти часов. Тео терпеливо сидел внизу, смотрел на город. Ссадина на щеке потемнела, а синяк, наоборот, побледнел. На нем снова была оливковая футболка. Высохнув, кудри туго завились.
Я старательно избегала его взгляда, чувство вины терзало меня. Пора бы уже привыкнуть, что я использую людей... А сколько мужчин заплатили бы любые деньги, лишь бы с ними обошлись так же, как я с Тео... Но он к их числу не относился, так что все было весьма паршиво.
Запахнув халат, я принялась рыться в содержимом пакетов. Там нашлись лакированные туфли на высоком каблуке, невесомые платья, некоторые с весьма откровенным декольте, другие — сильно облегающие, третьи — более консервативные. Ни одно меня не устраивало. Я «копала» глубже.
Тео поднял чулки, которые я отбросила в сторону:
— Уверена, что не хочешь надеть их?
— Ненавижу нейлон.
— Это шелк.
— Без разницы.
Тео приготовил завтрак и для меня: с кухни доносился аромат яичницы с беконом. Я положила немного на тарелку, добавила банан и, махнув Тео рукой, исчезла в ванной, прихватив из одежды то, что показалось мне наиболее сносным.
Еду я смыла в унитаз.
Я выбрала наряд максимально непривлекающий внимания. Брюки клеш, лакированные босоножки, футболка глубокого пурпурного оттенка, с круглым вырезом и короткими рукавами. Самая обычная повседневная одежда. Дайте мне черный фартук, и я готова к работе.
Тео улыбнулся, увидев меня:
— Не хочешь быть ничьей «красоткой».
Впервые встретившись с ним взглядом, я не смогла удержаться от ответной улыбки. Как тяжело отталкивать человека, который с тобой так мил, несмотря ни на что!
— В этом мы очень похожи, — добавил он с удовлетворением.
— Не выношу людей, за которых принимают решения, которые зависят от кого-то. А ты себя провести не дашь, я знаю. — Ты поэтому так ведешь себя со мной? Вроде ты не из робкого десятка, любишь быть первым, но ни разу не попытался навязать свое мнение или надавить на меня.
— Я контролирую только себя и свои желания. А не других людей.
Я вздрогнула. Именно такого мужчину я всегда хотела встретить. Я сама привыкла вести себя именно так, не надеясь отыскать единомышленника. Тео был сердит, от него исходили волны желания все исправить, и эта сдерживаемая сила делала его очень привлекательным.
В дверь робко постучали, и Тео пошел открывать.
Там ждала Джун, одетая, как благочестивая прихожанка: каблучки, цветастое платье, золотое распятие Братства Истины, с характерным широким перекрестьем. Длинные черные волосы украшали заколки в форме сверкающих стрекоз.
— Доброе утро. — Приветливая улыбка сошла с личика Джун, едва она заметила груду из разбросанных пакетов и одежды на полу. — О! Я пришлю кого-нибудь прибраться.
— Я сама займусь этим позже.
Пикантно вздернутый носик Джун сводил на нет все ее попытки выглядеть сердитой, но меж тонких бровей все же залегла морщинка.
— Нет, в самом деле, я настаиваю. Пророк будет очень недоволен, если узнает, что я дурно заботилась о вас. — Не в силах отвести взор от беспорядка в комнате, Джун добавила: — Он уже в Вечнозеленой часовне. Могу отвести туда вас обоих.
Я посмотрела на Тео:
— Очень жаль, но мистер Рэм нас покидает.
— У меня нет срочных дел, — мягко ответил Тео. — Я с удовольствием посещу ваше собрание, — улыбнулся он Джун.
— Мы будем очень рады. — Девушка стрельнула глазками, как это делают все маленькие прелестные женщины. С ее челкой и розовыми брекетами она сошла бы за подростка. — Вы раньше бывали у нас?
— Пару раз, да. — Тео оставался вежлив, и только.
— Я думаю, что тебе действительно пора, — вмешалась я. — Я тебе позвоню.
Джун, полностью сосредоточившись на мужчине, не обратила внимания на мои слова:
— Наши собрания открыты для всех, Тео. Не отказывайте нам в удовольствии, уйти вы всегда успеете.
Тео смотрел только на меня:
— Пожалуй, я так и сделаю. Я не пыталась скрыть злость. Надо было выпроводить его раньше, до прихода Джун, но кто же знал, что она заявится?
Пока мы шли к лифту, девица щебетала, рассказывая о Братстве и о том, как оно изменило ее жизнь. Два года назад эта пташка решила переехать в Нью-Йорк из Вашингтона, чтобы посвятить жизнь Истине. Джун была не столь наивна, как казалась, — этот вывод я сделала, внимательно выслушав ее. Люди, возможно, доверялись ей без оглядки, полагая, что она не опаснее котенка. Но без стальной хватки и твердого характера на должности ассистента Дрэда она бы не выжила.
Джун обращалась к нам обоим, Тео отвечал не чаще меня. Но она пару раз задерживала на нем взгляд и улыбалась шире, чем было необходимо. Это проделывалось так незаметно... Наверняка кокетка считала, что я пребываю в полном неведении.
Стены Вечнозеленой часовни были задрапированы, конечно же, зеленой тканью. Впереди, в нише, подобной алтарю, располагался большой позолоченный крест, и горизонтальная его перекладина была шире вертикальной, как у греческого.
Никакого бетона на полу и крашеных труб в углах. Из встроенных светильников лился мягкий, рассеянный свет. В центре помещения на мягком ковре покоилась темно-зеленая мраморная плита — высотой до коленей, размером с гроб, с овальными, отполированными гранями. Многие собрания Братства проходили вне стен «Дома Пророка», вдали от алтаря, но здесь четко следовали традициям.
Сильный запах ладана, вероятно, призван был заглушать ароматы дорогой парфюмерии. Прихожан набралось чуть больше двадцати. Они держались маленькими группами, тихо переговариваясь, все разного возраста и положения. Две богато одетые супружеские пары, сотрудники «Дома Пророка» с семьями и несколько молодых людей, видимо живущих по соседству. Дрэд, облаченный в шикарный угольно-черный костюм, был единственным демоном среди присутствующих.
Увидев нас, он поднял руку, подзывая к себе. Его интерес ко мне заметно возрос. Тео Дрэд игнорировал. Значит ли это, что он не следил за нами ночью? Или, наоборот, нарочно напустил на себя высокомерный вид?
Ну что ж, я так и не выяснила, есть ли видеокамеры в лофте. Надо хотя бы найти способ без свидетелей позвонить Майклу.
Дрэд заставил меня подойти к алтарю и встать лицом к прихожанам. Звучным, хорошо поставленным голосом проповедника он объявил:
— Позвольте представить вам Эмму Мейерс, друга, о котором я вам рассказывал. Она близка нам по духу, поэтому мы должны подбодрить ее на пути к Истине.
