совсем плохо. И он сразу уйдет. Мне его опять стало жаль, и вот тут я допустил, брат, большую ошибку. Вместо того, чтоб настоятельно выгнать его я ему велел сидеть ждать меня на кухне, а сам за вином побежал. Ну, а когда вернулся, Жорика и след простыл. Исчез вместе с деньгами. Вот.
Отец Иван снова стал грустным.
– Сбежал, – тихо повторил он и вздохнул. – А как все хорошо начиналось. Апельсиновая революция, новые перемены в жизни. Сейчас такое закрутим. Закрутили. Да, начали чуть ли не с мессианских идей, а закончили банальным бытовым воровством. Что тут добавишь?
Перекрестись!
Сегодня Дмитрий принес на смену памятку на тему: «как правильно совершать Крестное Знамение».
На помятом сером листке с не очень четкой типографской печатью изображены два человека: один в правой стороне листа, другой – в левой. У каждого из них на плечах сидит по маленькому черному бесу.
Двумя картинками ниже оба человека совершают Крестное Знамение. Как гласит текст листовки, тот, что с правой стороны, совершает его правильно, а тот, что с левой – нет.
Человек в правой стороне листка крестится широко и размашисто. Один бес у него слетает с правого плеча, другой с левого.
Человек в левой стороне листка крестился небрежно, скомкано, как католик. В итоге, к концу крестного знамения у него на плечах оказывалось, вместо двух бесов, аж целых четыре. (Бесы очень довольны, они танцуют прямо на плечах и высовывают свои поганые красные языки).
Вверху листа крупными буквами заглавие: «Как надо правильно осенять себя Крестным Знамением». Внизу листа мелким шрифтом подробная «инструкция»: как правильно складывать пальцы, как правильно их подносить ко лбу, как не спеша, степенно осенять себя Крестом, без нервных судорог и фарисейской показухи… Ну, и с верой, конечно же.
Текст листовки плывет в быстро сгущающихся зимних сумерках. Возвращаю листок своему напарнику Дмитрию. Сам думаю совсем про другое:
Оранжевые победили. Что теперь будет? Как проявится их политический курс, ясно, что он антироссийский, но в какой мере? И какой теперь будет сама Украина?.. Одним словом, здравствуй Новый Год!
Еще я думаю о Дмитрии. После случая со сновидением «вранци» и бегством «апельсинового попа» образ Дмитрия у меня несколько изменился. Раньше я считал, что Дмитрий, по богословской необразованности своей, выдает обычные сны за пророческие видения. Теперь вижу, что недооценил Дмитрия.
Теперь меня мучает другой вопрос – в прелести ли бесовской мой напарник, или действительно прозорлив. Или все гораздо сложнее?.. Впрочем, почему бы Дмитрию не быть в бесовской прелести. И почему я всегда все усложняю?! Вот «розо-мировская» привычка!
Если дерево познается по плодам; то какие плоды у Дмитрия – гордыня, учительство, религиозная нетерпимость, кликушество. Разве те же бесы (что перемещаются в воздушном пространстве почти мгновенно), не могли ему сообщить в сновидческих образах о бегстве Жорика. Сон приснился рано утром, Жорик также сбежал ранним утром… Все сходится. И все же, сдается мне, все гораздо сложнее. Мой напарник загадочный тип…
Но сегодня Дмитрий превзошел сам себя! Оставив мне памятку о Крестном Знамении и попросив размножить и раздать «усем нашим», он сообщил, что эту ночь стоять со мной не будет. Ему надо молиться (вместе с каким-то батюшкой), дабы Господь помиловал Украину, отвел оранжевую чуму. Убил дыханием Уст Своих слугу антихриста, который почти уже влез в президентское кресло. Осталась инаугурация.
Поздно вечером пришлось одному обходить гаражи.
Нет, в одиночку шляться по ним небезопасно: того и гляди кирпич на голову кинут.
Я вернулся в кромешный мрак «сторожки». Подложил уголь в «ленинскую печь-буржуйку», сел на топчан.
Один, один в гнетущей сырой тьме!
На душе сделалось так тоскливо, такое ощущение тотальной покинутости поднялось со дна души.
Вот, позавчера был у Партайгеноссе, – вспомнил я. – Взял еще один веселый, в кавычках, фильм. Увы, порнуха, она и в Африке порнуха. Как ни накручивал себя, а чувство после просмотра омерзительное. Теперь внутри меня совсем ничего нет. Даже блудные помыслы погасли. Теперь по настоящему клякло!..
– Господи, помоги! – вдруг мысленно прокричал я, как бы глухим голосом, словно с самого дна души. – Господи, помоги! Распадаюсь на куски! При этом, знаю, что Ты есть, и что Ты Любишь меня. Но почему нет Твоего прямого участия в моей несчастной жизни?! Вон, как пишут в духовных книгах: помолился – и чудо. Чудеса здесь, чудеса там. Везде явные знаки Божественного присутствия…А у меня ничего, пусто!
Я готов был расплакаться, как ребенок. Но тут вспомнил: лучшее мое лекарство от уныния – это самый обычный сон. И я лег спать. И снились мне нелепые, как моя тоска, короткие сновидения. Какие- то незапоминающиеся обрывки.
Только под утро приснился очень яркий сон. Приснился отец Иван, он пришел прямо ко мне на работу, только работа моя была в другом, незнакомом мне месте – я охранял какое-то здание с большими полупустыми комнатами. Мы долго о чем-то говорили, прогуливались пустынными комнатами.
Вдруг отец Иван исчез, но я во сне знал точно, что он где-то спрятался. И тут комнаты наводнились незнакомыми мне людьми полубандитского вида. Я долго куда-то бежал (не помню, гнался ли кто за мной). Бежал, пока не оказался на широком и плоском, как блин, поле. Рядом со мной снова был отец Иван.
Смутно помню, как он мне эмоционально говорил – я тебя предупреждал, это плохие люди, они торгуют наркотиками, они могут посадить… Мы шли по полю пока не уперлись в автобусную остановку. Остановка выглядела нелепо среди голой и серой степи.
На остановке был только один человек – высокий рослый священник с русой окладистой бородой и немного надменным, как мне показалось, лицом. Отец Иван вдруг заговорил о фарисействе в Церкви, о том, что нет старцев, нет опытных духовников. Что большинство из так называемых «духовных» носят лишь лицемерные маски на лице, подобно протестантским пасторам. И всюду интриги, фальшь, погоня за материальным благополучием, карьеризм, жестокосердие…
Пока отец Иван все это говорил, он стремительно, прямо на моих глазах, уменьшался в размерах. И совсем исчез. А я оказался в автобусе, сбоку от меня сидел тот самый рослый батюшка, с окладистой русой бородой.
– А ну перекрестись! – грозно сказал он мне.
Я встал и перекрестился, точно так, как написано в памятке, так, как там крестится человек, нарисованный справа. Автобус сразу тронулся. Потом полетел. Под нами на бешеной скорости неслись поля, леса, реки, речушки, города, поселки.
Земля под нами имела выпуклую, подчеркнуто шарообразную форму, мы как будто бы летели над гигантским глобусом. Наконец закругленный дугообразный «космический» горизонт окрасился ослепительно белым цветом. А еще через минуту ослепительное белое безмолвие залило все вокруг. И тогда в автобусе кто-то сказал – летим на Северный Полюс.
После этих слов я проснулся. Проснулся с какой-то непонятной, но явно ощутимой решимостью внутри. Во мне как будто пробудилась спавшая всю мою жизнь Воля. И я принял два решения: начинать писать книгу (какую, я еще не знал) и больше не сдавать смену за напарника.
Мой отказ сдавать смену за него Дмитрий воспринял внешне спокойно, только побледнел.
