сейчас должен быть в ста двадцати километрах от этого места:
Что это?! Мистика? Знак? Или просто пригрезилось. Понимай как хочешь. Только уже через час после этого случая я был задержан блюстителями закона…Так глупо попасться! Видимо, архимандрит хорошо помолился…
Вдруг, повинуясь необоримому внутреннему чувству, я и сам молитвенно воззвал к архимандриту Иллариону. Попросил его молитв за себя. Потом стал молиться Богоматери. С каждым разом мысленные слова молитвы становились все отчетливее и теплей. Наконец, я задремал.
Не помню, что мне снилось, может, что-то большое и значительное, может, ничего не значащие обрывки, но проснулся я с совершенно ровным спокойным мирным чувством внутри: все будет хорошо! Ничего не бойся. Скоро придут и заберут тебя отсюда.
Так и произошло. Ближе к полудню меня забрал из камеры мой участковый (впервые в жизни увидел своего участкового). Участковый отвел меня к следователю с чудной фамилией Мимикирпичев.
Следователь с самой доброжелательной улыбкой мне сообщил, что мой несчастный пакетик потянул на хороший «корабль», и посему он поделать ничего не может, дело попадает под статью.
Но статья совершенно плевая, детская, смешная статья. Максимум что по ней грозит, это год условно. Так что беспокоиться совершенно не о чем, напишите расписочку о своем невыезде и идите себе спокойно, занимайтесь своими делами, ожидайте повестки в суд.
Суд
Совсем не так я себе все представлял. Думал, как по телевизору показывают, как положено – просторное помещение, адвокат, прокурор, обвинитель, свидетели и т.д. А здесь обычная комната, рабочий кабинет. Посреди кабинета стою я. Спиной к входной двери. Лицом к прокурору.
Прокурор восседает за массивным «министерским» столом, и внешность у него странная, если не сказать, страшная. Какой-то полунегр, полуараб, полу не пойми кто – черный и волосатый. Очень похож на притаившегося в засаде гигантского паука.
Сбоку от «паука» молоденькая девушка, совсем девчушка, ну, лет двадцать, не более. Но я знаю точно: эта «малиновая девочка» ни много ни мало – государственный обвинитель…
Простите, а где мой адвокат?! Где адвокат?! Я требую адвоката!..
Чувствую себя оруэлловским персонажем. Нелепой, «картонной» жертвой. Правда, тут же всплывает в памяти то, что свое согласие на суд без адвоката дал я сам. Сам! Под гипнозом речей Мимикирпичева, мол, зачем здесь адвокат, лишние хлопоты, дело-то плевое, пустяшное.
Нет, адвокат все-таки не помешал бы.
Вспоминаю, что перед судилищем собирался выразить свое полное несогласие с тем, что мне следователь «нарисовал» в деле:
Как можно судить человека за две несчастные головки конопли. Он даже их не покупал! Просто, шел да нашел, сорвал ради ботанического интереса…
Увы, несогласие так и не выразил. Позорно со всем согласился, промолчал. «Паук» и «малиновая девочка» бегло ознакомились с моим делом (процедура заняла от силы десять минут), и тут же приступили к вынесению приговора. Приговор выносит «малиновая» девочка:
– Предлагаю назначить ему наказание в виде трех лет лишения свободы в колонии общего режима, – заявляет это милое создание.
Пол уходит у меня из-под ног.
– За что?! За две несчастные головки конопли! – кричу я в сторону «паука». Тот брезгливо, словно отгоняя назойливую муху, машет рукой:
– Увести.
Врываются два горилообразных блюстителя закона, заламывают мне руки. Чувствую, как на запястьях защелкивается леденящая сталь наручников. Согнув в три погибели, блюстители тащат меня к дверям.
В ужасе упираюсь ногами в пол. Я понимаю, что как только окажусь по ту сторону дверей, для меня начнется совершенно новая бесправная жизнь, жизнь, наполненная страданиями. И конец, конец всему: работе, друзьям, ненаписанной книге! О, нет. Я не выдержу. Я покончу с собой. Я брошусь в лестничный пролет, прямо в здании суда!
– За что! – продолжаю орать я. А в ответ мне несется кокетливый смешок девочки- обвинителя. Краем глаза я замечаю, что она успела уже достать из сумочки косметику, красит губы. В этот момент мои мучители, наверное, чтобы я не орал, с силой втыкают меня головой в стену. И я просыпаюсь с замершим на устах криком – За что!
…Кажется, начинаю понимать богословие Святых Отцов. Ну, ту ее часть, что я считал «негативом», наследием Ветхого Завета. Учение о тварном ничтожестве человека, о несовместимости его падшей природы с Природой Творца.
То есть, если человек сам по себе, без Бога, он никто, прах, пыль, нуль на палочке. Да. Именно этот-то момент мне всегда давался с некоторым трудом. Даже тогда, когда я искренне считал себя церковным, православным, учение о несовместимости двух природ все равно вызывало глухое внутреннее отторжение (а как же моя интеллигентская душа, мое божественное достоинство, человек облагороженного образа и т.д.).
Вот тебе и человек облагороженного образа – дошел до наркотиков, а теперь вот от страха суда человеческого – и до кошмарных снов. А о Божьем Суде по-прежнему не радею, не боюсь Суда Божьего, не думаю о нем…
Сегодня был в храме. Странно, только сегодня заметил, как помолодела наша церковь. А вот «церковных бабулек» стало заметно меньше…
Какое чинное, спокойное, не от мира сего служение у нас в церкви. Странно, как я раньше этого не понимал! Вот зачем нужны все эти пышные одеяния священнослужителей, этот мягко стелящийся благовонный кадильный аромат, иконы и вся эта литургическая спокойная степенность и торжественность? Чтобы дать почувствовать неотмирность происходящего! Чтобы человек, зайдя в Храм с серой, беспредметной, обыденной улицы, попадал как бы в Иное измерение, в преддверие Царства Небесного!..
Одна у меня Надежда на Господа и Пресвятую Богородицу, на молитвы своего Ангела- Хранителя, святых Царственных Мучеников… Господи, не попусти мне быть раздавленным катком тюрьмы!!!
Опять снился «нездоровый» сон. Он был как бы продолжением предыдущего сна о судилище. Я, как и обещал, бросаюсь в лестничный пролет. Лечу. Только не вниз, а куда-то вверх и немного в бок. И опять ужас перемежается с наслаждением. В небе ущербная луна, ее я вижу отчетливо.
Радостное ощущение освобождения от суда земного мешается в душе с каким-то нездоровым болезненным наслаждением от самой смерти, распада, самоуничтожения. Хочется исчезнуть, раствориться в лунном свете. Кануть в небытие.
И опять нечто необъятное, неопределенное начинает засасывать меня. Однако теперь сладострастный момент резко отступает на задний план. Остается всепоглощающий ледяной ужас. Я задыхаюсь. Кромешный мрак обволакивает меня. Сдавливает, душит все сильнее и сильнее…
Проснулся в холодном поту. Едва не задохнулся под собственным одеялом!
Пора к Валере Юристу. На консультацию. Надо убедиться, что Мимикирпичев не водит меня за нос. И максимум, что мне грозит, это год условно. А потом отбросить все свои дурацкие страхи.
Попасть домой к Юристу оказалось весьма непросто. Валера теперь сам по себе. У него окончательно «своя» неопределенная «эзотерическая» жизнь. Старые знакомые ему не очень милы. Мол, «фонят» они все; одни религиозным фанатизмом, другие винным перегаром.
Старые знакомые напоминают о старой жизни, от которой Юрист, как может, отрекается. Не от того ли, что так быстро угас его «религиозный запал». Исчез «апельсиновый поп», и страх перед демоническими силами тут же прошел. Обещал отцу Ивану, что из храма теперь ни ногой, а в итоге хватило только на посещение пары воскресных литургий.
