показал князю ордер и потребовал одеться и следовать за ним. Устно он объяснил, что получил поручение увезти Михаила Александровича подальше от надвигавшегося фронта. Великий князь почувствовал неладное. Он потребовал вызвать по телефону Малькова, затем — врача. Потом оделся, но отказался покидать комнату, ссылаясь на сильную боль. Когда Михаил спросил, нужно ли собрать вещи, Жужгов ответил, что их доставят позже. Единственная просьба, которую он согласился удовлетворить — разрешил великому князю взять с собой Джонсона, который не хотел отпускать Михаила одного.
Когда князь вышел на улицу, с ним случился обморок. Заговорщики подняли его и посадили в фаэтон. Рядом с ним сел Иванченко, на козлы — Жужгов. На втором фаэтоне поехали Джонсон, Марков и Колпащиков. Джонсон и Михаил уже, наверное, догадывались о том, зачем их вывозят из города.
Тем временем оставшиеся в номерах члены свиты великого князя принялись звонить в милицию, объясняя, что неизвестные люди похитили Михаила. Им ответили, что меры уже принимаются. Но это было ложью. В это время Михаил Романов ехал навстречу своей смерти. По дороге он разговаривал с Иващенко — тот был начальником пермской милиции, и Михаил знал его в лицо. Фаэтоны остановились у разъезда № 100, неподалеку от речки Архиерейки. Как только все вышли из фаэтонов, Марков застрелил Джонсона. Стреляли и в князя, но выстрел Колпащикова прошел мимо, а Жужгов с первой попытки только ранил Михаила. Князь попросил у него разрешения попрощаться с Джонсоном, перед которым чувствовал вину. Но последовал выстрел в упор — и младший брат последнего российского императора упал… Тем временем начало светать. Тела убитых замаскировали ветками. На одной из росших рядом сосен вырезали буквы: В.К.М.Р. — великий князь Михаил Романов. Мясников настаивал, чтобы вещи убитых были брошены в могилу. Но его сообщники не устояли перед искушением. Они взяли их с собой, а позже разделили. На следующую после убийства ночь трупы зарыли.
13 июня в Совнарком полетела телеграмма о том, что ночью неизвестными людьми в военной форме были похищены Михаил Романов и Джонсон. Розыски пока результатов не дали. Все оставшиеся члены свиты великого князя немедленно были арестованы, а позже — расстреляны. Разумеется, поиски и допросы не могли вывести на след беглецов. Однако в Перми создается видимость бурной деятельности.
Вскоре в одной из газет появляется сообщение о бегстве великого князя. И почти сразу начинают появляться свидетели, которые якобы видели Михаила, — кто-то в Омске, кто-то в Киеве. Так родилась еще одна легенда о чудесно спасшемся наследнике дома Романовых.
Алапаевск, небольшой городок на Среднем Урале, не слишком выделялся бы из десятков таких же населенных пунктов, если бы не случившаяся там трагедия. 20 мая 1918 года туда привезли арестованных после Октябрьского переворота членов царской семьи. Узниками, за которыми следили в оба, стали:
— великий князь Сергей Михайлович (двоюродный брат Александра III);
— великая княгиня Елизавета Федоровна;
— трое детей великого князя Константина Константиновича: Константин Константинович (мл.), Иоанн Константинович и Игорь Константинович;
— князь Владимир Павлович Палей (сын великого князя Павла Александровича от морганатического брака);
— управляющий делами великого князя Сергея Михайловича Федор Семенович Ремез.
Те, кому суждено было стать мучениками Алапаевска, были не просто членами императорской семьи. Это были люди исключительных душевных качеств, истинные аристократы в лучшем смысле этого слова. Великая княгиня Елизавета Федоровна, урожденная принцесса Гессен-Дармштадская и старшая сестра императрицы Александры Федоровны, уже успела хлебнуть горя. Ее муж, великий князь Сергей Александрович, был убит террористом Иваном Каляевым. После трагической смерти мужа Елизавета Федоровна удалилась от мира. Она основала в Москве Марфо — Мариинскую обитель труда и милосердия и стала ее настоятельницей. Одна из сестер обители, Варвара Яковлева, сопровождала великую княгиню после ее ареста.
Великий князь Сергей Михайлович также был незаурядной личностью. Он считался признанным специалистом в артиллерийской науке. Перед началом Первой мировой войны он был генерал-инспектором российской артиллерии. Он предвидел начало военной кампании и приложил все усилия, чтобы российская армия была обеспечена современными орудиями.
Троюродные братья Николая II, князья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи, успели в своей жизни еще не так много. Разве что проявили себя во время Первой мировой войны. За отвагу молодые офицеры получили награды: князь Иоанн был награжден Георгиевским оружием, а князь Константин — Георгиевским крестом. Самому младшему из узников, Владимиру Палею, был всего 21 год. Но он уже был известен как поэт и переводчик.
Историки считают, что Алапаевск был выбран как место заключения высочайших узников неспроста. Здесь были очень сильны антимонархические настроения. Пришедшие к власти большевики имели все основания опасаться, что членам царской семьи могут устроить побег. Ведь еще не были окончательно разбиты силы сторонников монархии. И отречение от престола ничего не меняло.
Никаких удобств членам царской фамилии не предоставляли. Их содержали в здании Напольной школы. После условий, к которым они привыкли с детства, узникам было нелегко привыкнуть к спартанской обстановке. В шести комнатах, ставших для них тюрьмой, было только самое необходимое: железные кровати с жесткими матрасами, несколько простых столов и стульев. Поначалу узникам делали небольшие поблажки. Например, в первый месяц ссылки им было позволено посещать церковные богослужения. Для этих людей, сознающих, что они находятся на волосок от гибели, богослужение было единственной отдушиной. Но уже 21 июня по указанию Уралоблсовета был введен «особый режим содержания». Для великих князей и княжны это означало полную изоляцию от окружающего мира. Посещение церкви было запрещено под предлогом того, что члены семьи последнего русского императора могут там сговориться с сообщниками и совершить побег. Скорее всего, революционеры не располагали никакими сведениями, которые дали бы им повод заподозрить подготовку побега. Однако в ночь с 12-го на 13 июня уже состоялось убийство великого князя Михаила, замаскированное под попытку побега. И это стало поводом для ухудшения условий содержания остальных Романовых. Им было строго запрещено выходить за пределы школьной ограды. Продовольственный паек сократили, часть вещей и почти все деньги отобрали. Если раньше они, по крайней мере, могли на свои деньги купить что-то в магазине, теперь их лишили и этой возможности. Уже было понятно, что ожидает их впереди. Однако и княгиня, и князья держались с достоинством. Они часто и подолгу молились и просили Господа укрепить их дух в этот нелегкий час.
Имена тюремщиков родственников императора сегодня прекрасно известны. Это были председатель Алапаевского совета депутатов, бывший волостной старшина Г. Абрамов, военный комиссар С. Павлов, председатель делового совета А. Смольников, председатель алапаевской ЧК Н. Говырин, секретарь совета депутатов Д. Перминов, а также чекисты М. Останин и П. Зырянов. Кроме них, в Напольную школу часто заходил алапаевский комиссар юстиции Ефим Соловьев. Его интерес был исключительно материальным. Именно этот человек после введения особого режима конфисковал деньги, драгоценности и вещи заключенных.
Когда летом 1918 года началось наступление белой армии из Сибири на запад, положение заключенных (школа теперь мало чем отличалась от тюрьмы) стало просто невыносимым. Они понимали, что в случае малейшей опасности побега или освобождения их белогвардейцами их ожидает смерть. День 17 июля начался тревожно. Вместо красноармейцев членов семьи Романовых охраняли теперь незнакомые люди — позже стало известно, что охрану было решено заменить «партийцами». Вероятно, уже тогда готовилась операция по уничтожению узников Алапаевска. Настораживало и то, что у них отобрали те немногие вещи, которые еще оставались.
Вечером в школе раздался телефонный звонок. А. Смольников объявил, что узников срочно должны перевести из Алапаевска в Верхне-Синячихинский завод. На сборы отводилось совсем немного времени — ночью предстояло отправиться в путь. То, что выезжать собрались ночью, можно было объяснить соображениями секретности — бои гремели совсем неподалеку. Глубокой ночью подводы, на которых разместились члены императорской семьи, выехали из Алапаевска в сопровождении небольшого отряда. В него входили алапаевские комиссары Григорий Абрамов, Алексей Смольников, Николай Говырин, Владимир Спиридонов, Иван Абрамов, Михаил Гасников, Василий Рябов, Петр Зырянов и Михаил Останин. Трое приехали из Верхней Синячихи: Евгений Середкин, Иван Черепанов, Петр Кайгородов.
Кроме того, с узниками поехали Егор Сычев и красноармеец Иван Маслов. Большинство участников
