Трубку повесил он, но перед тем как короткие гудки окончательно похоронили Юлины надежды, она смогла расслышать, что на другом конце сдавленный мужской голос еле различимо произнес:
— Возможно, с сыном все сложилось бы иначе…
21
Мысли о том, предначертано ли все происходящее судьбой или каким-то другим невидимым и неосязаемым руководителем времени и пространства, не давали Артему покоя многие годы. Когда-то он был одной из тех ярких, устремленных вперед личностей, твердо верящих в то, что каждый сам несет ответственность за все перемены в своей жизни, сам принимает решения и в случае их ошибочности винит, соответственно, только себя. Он видел, куда идет, зачем и с какой целью, и предполагал, что способен предугадать все последствия своих порывов. Личный риск казался ему единственным отрицательным фактором в новом номере в частности и в профессии дрессировщика вообще. Хотя даже эта каждодневная угроза жизни заключала в себе и положительные моменты: адреналина Артему в избытке хватало на работе, поэтому приключений в семейной жизни он не искал. Он любил своих домашних, и если бы его спросили, ради чего затевает он изменения в представлении, зачем разучивает новые трюки, для чего увеличивает количество хищников и почему каждый день выходит на арену, он не стал бы рассказывать о том, что старается поддерживать заинтересованность зрителя, улучшать программу, профессионально расти и утирать нос конкурентам. Нет, все это были веские причины для очередных ярких свершений и громких творческих побед. Артем не стал бы лукавить: безусловно, его напор, его успех, его талант подогревались всеми этими мотивами вместе и каждым в отдельности. Но все же дрессировщик был твердо уверен в одном: он каждый день входил в клетку со львами не для того, чтобы что-то доказать самому себе, и не потому, что жизни не мыслил без своих питомцев (в конце концов, работая с собаками, ни о ком другом он не мечтал), а ради единственной цели: он хотел, чтобы его близкие были счастливы. Он радовался тому, что дочь будет учиться в московской школе, что жена сможет сколь угодно часто посещать любимые ею театры и вернисажи, и гордился тем, что обеспечил им такую жизнь именно он — Артем Порошин — когда- то никому не известный провинциальный дрессировщик безобидных песиков, а ныне признанный во всем мире укротитель хищников. Это желание добиться для своих родных всего самого лучшего толкало Артема на очередные подвиги, рождало бесконечные идеи и заставляло с легкостью подписывать новые контракты и отправляться на гастроли в самые разные уголки земного шара.
Тридцатилетний мужчина все еще полон не только сил, но и желаний. В этом возрасте зачастую хочется всего и сразу. Сложно сказать, мечты ли приводят к достижениям или наоборот: какие-то свершения провоцируют человека на очередные фантазии. Артем уже обосновался в Москве, ему нравилась его квартира, из окон которой открывался чудесный вид на Серебряный Бор, ему доставляло удовольствие садиться за руль иномарки и быть единоличным хозяином собственного аттракциона. Все это, с одной стороны, приносило чувство удовлетворения, но не устраивало полностью. Мечтал он ни больше ни меньше — о собственном доме в сосновом лесу, о дорогом внедорожнике и о том, чтобы у его второго ребенка, который должен появиться на свет через несколько месяцев, была именно та детская, которую они хотели купить, а не та, которую могли себе позволить. Эти мечты (пусть и не о высоком) не отпускали Артема с гастролей. Каждые две недели слушал он рукоплескания очередного зала, а вечерами — довольный щебет жены. Она с восторгом описывала ему уютные подмосковные домики, которые ей удалось посмотреть и в которые можно переехать хоть завтра, если бы не «слишком высокая цена», «слишком перегруженное транспортом направление», «слишком большая удаленность от города» и еще целый перечень разнообразных, непреодолимых «слишком». И вот наконец:
— Я, кажется, нашла, Артем. Он замечательный: аккуратный, деревянный, без всякого кича. И участок — просто загляденье: с одной стороны — деревья, много тени и даже искусственный пруд выкопан, а с другой стороны — большая лужайка. Я на ней два белых нашла, представляешь?
— Далеко от Москвы?
— Всего двадцать километров по Новорижскому шоссе.
— Отлично!
— Да, Анютке, наверное, и школу менять не придется. Конечно, вставать гораздо раньше, но все-таки старые друзья, знакомые учителя. Она только освоилась в Москве, и опять ее дергать…
— А стоимость?
— Мне кажется, подходящая. И вообще, Темочка, ты понимаешь, я, как только вошла туда, сразу почувствовала: это наш дом. Я хочу там жить, и ни в каком другом месте. Я все вижу буквально перед глазами: как мы сидим за тем круглым дубовым столом на кухне, как принимаем гостей (летом на террасе, а осенью и зимой у камина в столовой), как валяемся на медвежьих шкурах в гостиной…
— Об этом даже не думай!
— Ой, извини, на искусственных шкурах. Я даже знаешь, что себе представила?
— Что?
— Как гуляю с маленьким по дорожкам. Там такие красивые выложенные камнем тропинки, будто специально придуманные для детских ножек.
— Ты бы сначала лучше посмотрела, удобно ли гулять вокруг с коляской.
— Удобно. Дороги в хорошем состоянии, так что даже в дождливую погоду не должно быть проблем.
— И..?
— Что «и»?
— Это все?
— Нет! Что ты! Там еще столько всего замечательного. Я теперь могу говорить об этом домике часами. Он — наш, наш, понимаешь? Я вернулась оттуда и об одном только думаю: а вдруг его купят?
— Леночка, я не об этом спрашиваю.
— А о чем?
— Неужели у тебя нигде не завалялось ни одного, пускай даже самого захудалого «слишком»?
Жена ненадолго замолчала, потом согласилась неохотно:
— Есть одно. Охраны пока нет в поселке. Обещают поставить через три месяца.
— Ну, это не беда. Ты оформляй, если хочешь. Я вернусь, и мы переедем, а потом уж, пока охрану не поставят, я с места не двинусь.
— Обещаешь?
— Обещаю, Лен. Устал уже. А тут и повод отдохнуть: и вас охранять, и малыш как раз родится, а потом уже и московские представления начнутся.
Дом был благополучно куплен. Через месяц Артем перевез семью за город. Лена не уставала радоваться каждому кусочку участка. Она с упоением рассказывала мужу, где посадит маргаритки, куда поставит беседку, обязательно увитую бордовыми розами, каких рыб запустит в пруд и как засияет новый сад пестрыми, свежими, весенними красками. И сама она в такие моменты казалась Артему спустившейся на землю цветущей, журчащей теплом и нежностью весной.
Дочь тоже разделяла восторги матери, взахлеб делилась впечатлениями:
— До озера, представляете, всего минут двадцать идти, а если на велике (пап, ты мне купишь?), то всего пять. А в лесу, ребята говорят, землянику летом можно корзинами собирать.
— А кто говорит?
— Димка, Юлька и Петька.
— Быстро ты освоилась, — Артем с улыбкой смотрел на дочь. Несмотря на то что все психологи кричат, будто период адаптации, привыкания к новой обстановке занимает иногда довольно продолжительное время, он не замечал, чтобы у его ребенка возникли какие-то сложности из-за смены места жительства. Дети в отличие от взрослых доверчивы и открыты миру, поэтому не пытаются тут же найти изъян в каждом встреченном человеке, не осматривают его придирчиво, не отпускают циничных
