— Поторопись, дорогая, до заката осталось совсем мало времени, — Лемюэль добавил энергии в свой голос.
Венди повернулась и побежала к ним, из ее глаз лились слезы облегчения.
В это мгновение свет за окном стал серым, а потом и черным. Ночь, внезапно, накрыла землю и море.
— Затмение! — сказал Пендрагон, взглянув наверх.
— Луна не на месте! — добавил Лемюэль.
— Нет, это тело больше, чем луна, — возразил Азраил де Грей, — и тень его крыльев больше, чем тень луны.
Голос Войны потряс большой зал.
— Побежденный Гиперион, уходи! Окончилось твое время и время Галена! Отныне и всегда будет ночь!
На щеках Бога-Солнце вспыхнули розовые пятна, и он склонил массивную голову. Свет, лившийся от него, стал фиолетовым и растаял. Бог исчез. Три бога тьмы вступили в огромный зал. Голос Судьбы произнес: УХОДИ, УРИЭЛЬ. СОЛНЦЕ БОЛЬШЕ НЕ ПОЯВИТСЯ НИКОГДА: АХЕРОН ПОДНЯЛСЯ.
В глубоких сумерках, повисших над дамбой и волнами, отчетливо видимая через окна арки, находившейся за тремя темными богами, на восточном небе замигала утренняя звезда, набирая яркость.
17
Сильный Беспощадный Тиран
I
Высоко на галерее, глядя округлившимися глазами на неестественную ночь, простершуюся за сломанными окнами, Азраил де Грей хлестнул поводьями скелетоподобные зады жеребцов и крикнул изо всех сил:
— Измена! Предательство! Я предал всех! Короля, дом, родственников, всех! Я предал мое имя! Летите, проклятые, летите! Летите на ветрах страха, и заберите с собой мою душу!
Жеребцы-кэлпи прыгнули в воздух и вылетели через разбитые окна со скоростью ночного кошмара.
Гален поднял лук, собираясь выстрелить по жеребцам и помешать Азраилу сбежать, но в этот момент Смерть ворвалась в огромный зал как надвигающийся шторм или как сумерки на море; взгляд пустых костяных глазниц сбросил Галена на пол, где он и остался, не в силах пошевелиться.
Питер поднял автомат, который он успел перезарядить, и выпустил очередь в неземную огромную фигуру. Бесполезно, как если бы он стрелял в склон горы или в созвездие.
Лемюэль, бросившись на колени, вынул золотую стрелу из колчана Галена и уколол наконечником лежавшего внука. Но в руках Лемюэля стрела не вспыхнула; лишь на коже появилось пятно крови.
Ворон встал на колени с другой стороны.
Губы Галена открылись. За зубами дрожал и трепетался маленький светящийся шарик, который начал вылетать через рот.
Ворон не сумел коснуться шарика руками: пальцы прошли мимо. Тогда он, не обращая внимания на свет, прижал губы ко рту Галена, зажал его нос и вдохнул в него воздух. Огонек затрепетал и очень медленно полетел обратно к Галену.
Ворон пощупал пульс: нет. Тогда он переплел пальцы, наклонился вперед и начал массировать грудь над сердцем.
— Не трогай его! — сказал Ворон Лемюэлю, взял маленький ящичек, который дал ему Пендрагон и ткнул в Галена электродами. Тело Галена вздрогнуло.
На шее Галена забилась жилка: есть пульс! Ворон опять прижал губы к губам Галена и выдохнул. Когда он отвел голову, маленький огонек мгновенно соскользнул к горлу Галена и залетел внутрь.
— Что это за свет? — спросил Ворон у Лемюэля. — Я думал, что жизнь Галена находится в Венди.
Лемюэль покачал головой.
— Не знаю. Временная жизнь, которую Гиперион ссудил ему? Символ?
Три темных бога сделали еще один шаг в зал. Свободные концы цепей протянулись от Войны, обвились вокруг мертвых и потащили их в рот чудовищу, которое жевало и глотало их; с ужасных зубов закапала кровь.
Смерть подняла огромный серп и наклонилась вперед. Тень серпа большим полукругом упала на пол вокруг Галена. Потом, когда холодная черная рука отвела серп назад, ползущая тень скользнула по половицам, сомкнувшись вокруг юноши.
Судьба положила рукавицу на гороподобное плечо Смерти.
— НЕ ЕГО. — Бич указал на Венди. — ЕЁ.
Венди выпрямилась и взглянула на Смерть отсутствующим взглядом. Свет надежды, зажегшийся в ней после слов Лемюэль, исчез из ее глаз. Тихим и печальным голосом она сказала.
— Она права. Все это произошло только потому, что я пережила свое время. — Потом, почти сердито. — Кощей! Иди сюда! Я хочу, чтобы ты взял мою жизнь и отдал ее Галену!
С балкона соскользнула струя тьмы, похожая на падающий туман, и черным ручейком проползла по половицам. Оказавшись рядом с Венди, она вздыбилась, сжалась и уплотнилась в высокую, тощую и угловатую фигуру Кощея. Темнота, которая служила ему плащом, порвалась, обнажились кости скелета, похожие на острые камни, торчащие со дна реки. Переплетаясь, они образовывали гротескную броню.
Бледная тонкая рука держала бледные тонкие ножны. Сложный узел привязывал к ним рукоятку его меча.
— Развяжи этот узел, девочка-эльф, и я выполню твою просьбу.
Ворон шагнул вперед и встал между неподвижно стоявшей Венди и Кощеем, темной тенью возвышавшимся над ней и раскачивавшимся, как голое дерево. Ворон раскинул руки и закрыл собой Венди.
— Нет! Это должен быть я! Возьми мою жизнь, Дух! Это моя вина и я должен за нее заплатить!
Венди положила руки на широкие плечи мужа и прошептала ему в спину:
— Ворон, поздно бояться. Я должна идти в темное место. Но не бойся, все будет в порядке. На самом деле! Ведь я точно знаю, что это темное место не дыра, а туннель, который выходит на свет с другого конца.
Тень серпа Смерти все еще образовывала полукруг вокруг Галена. Три внешних бога стояли как башни: неподвижно, бесстрастно и терпеливо, глядя вниз на маленькие существа, суетившиеся у их ног.
Кощей предложил рукоятку своего меча Ворону. На его сухопаром сером лице, в тени от короны, сделанной из отрубленных рук мертвых, сверкали два глаза, похожие на два болотных огонька.
— Высвободи мою силу, сын Титана; перед тобой выбор Алкесты,[90] — сказал он жутким замогильным голосом. — Но успокойся: говорят, что пытки в лесу самоубийц в садах Аида легче, когда берешь свою жизнь, чтобы спасти другие.
Ворон медленно вытянул руку, но почувствовал, как ветер дует из разбитых окон в зал, и услышал ворчание грома. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и пробормотал самому себе:
— Почему я так боюсь? Почему я должен опять делать ту же самую ошибку…?
Тем временем Венди пыталась оттолкнуть его в сторону.
— Нет, Ворон, нет! Я не собираюсь дать тебе сделать это, ясно! Кощей, я готова!
