верность. Да, я предатель, признаюсь в этом собственными устами и совершенно открыто. Я принес собственную жизнь на алтарь вашей справедливости. Разите меня! У моей крови есть качества, которые можно использовать.
— Пока не было процесса, — сказал Пендрагон, — пока не собраны все свидетельства и не предъявлены доказательства, я не имею права осудить тебя. Но мы можем проявить к тебе снисхождение, принять во внимание твое раскаяние и смягчить приговор, если ты заранее подчинишься нашему решению, пообещаешь принять любое решение суда и послужить обществу.
— Милорд, я клянусь принять любой приговор вашего суда и буду выполнять любой ваш приказ. Я клянусь в этом своим именем, — торжественно сказал волшебник.
Лемюэль мигнул и пожевал губами, когда услышал последнюю фразу. Но он проглотил то, что хотел было сказать, и решил подождать.
— Встань, — сказал Пендрагон. — Твой совет.
Азраил встал.
— Сеньор, Серебряный Ключ мог бы удержать Ахерон под волнами прежде, чем всплывет башня, которая называется Неверность. Но уже слишком поздно. Никакое людское оружие не может повредить ангелу, даже падшему с небес. Ничто, кроме силы самого Солнца не может прогнать ох прочь, но даже Сверкающее Существо не в состоянии победить их предводителя, могущественного Люцифера. Служащие ему меньшие творения тьмы убить можно. Но если на поле боя появится Судьба, ее приказы смогут перевернуть весь ход боя, и не в нашу пользу. Если она придет, тогда мы безусловно потерпим поражение, и ни один человек не избегнет своей судьбы.
Ворон взглянул наружу из высокого окна боевой рубки. Даже отсюда, на расстоянии в двадцать миль от места боя, его острые глаза видели как от семи черных башен, освещенных вспышками, разбегаются огромные волны. И из этих волн появился окруженной стенами двор, храм и темная богиня, стоящая перед храмом, в окружении статуй полубогов и химер; она открыла главные ворота и выпустила потоки льда. Потом, окруженная волнами, села на трон и подняла свой бич.
II
В боевую группу входили двенадцать кораблей и подлодок, а также эскадрилья бомбардировщиков и две эскадрильи истребителей из Третьего Воздушного Полка. Как только из волн появились первые две башни, 105-ая эскадрилья истребителей, «Стрелки», ввязалась в бой с великим драконом Кромм Круахом.[104] Дракон-червь поднялся над морем, выдыхая пламя, его крылья навевали ураган, но смертельный огонь и яд действовали только на несколько сотен ярдов.
Эскадрилья потеряла двоих, когда пилот одного из Шершней через лобовое стекло кабины слишком ясно увидел глаза Кромм Круаха и лицо чудовища, подсвеченное адским огнем, который изрыгали ужасные зубы. Все услышали безумный крик пилота, и самолет спикировал прямо в море. Остальные истребители, пилоты которых вели машины по приборам или в защитных очках ночного зрения, не так пострадали и выстрелили ракетами «Гремучая змея» класса воздух-воздух с расстояния несколько миль. Боеголовки не смогли пробить бронированную чешую Кромм Круаха, затвердевшую от тысяч прожитых лет; однако осколки попали в мембраны огромных крыльев, и могучий дракон упал в море.
И немедленно, увидев падение великого патриарха рода, в воздух, изрыгая пламя, поднялись тысячи и тысячи потомков Кромм Круаха.
Истребители обстреляли их из пушек, убив несколько молодых драконов, чья броня еще не успела полностью затвердеть; после чего истребители легко ушли от преследования на сверхзвуковой скорости. Потом тяжелые боеголовки ракет класса «Воробей», управляемые радаром, ударили по драконам постарше с более твердой броней и сбили их, открыв дорогу бомбардировщикам.
Колонна за колонной бомбардировщики пролетали на высоте бреющего полета над бурным морем и обрушивали концентрированные бомбовые удары на поверхность черных башен. Крылатые существа на верхушках башен не пострадали, но латники и янычары, стоявшие среди мостов и бульваров верхней цитадели, погибли все до единого. Радиоуправляемые снаряды влетали в открытые окна башен и бойницы для лучников, воздух в мрачных базальтовых залах и коридорах наполнился шрапнелью и напалмом. Там стояли солдаты Темной Башни, люди или почти люди, в своих сверкающих доспехах, наполненных древней магией, с украшенными рунами мечами в руках; они умирали, даже не увидев врага, убившего их. Несколько лучников из самых близких к взрывам бойниц выпали из окон, засосанные шквальным огнем, и, нашпигованные шрапнелью, упали на своих товарищей, стоявших на нижних стенах.
Однако, когда из волн появилась четвертая башня, Неприкрытый Ужас, приливная волна потопила два эсминца и крейсер с информационно-управляющей системой «Эгида», крылатые твари открыли верхние ворота башни, и оттуда на людей поглядела Медуза-Горгона.
Ракетные эсминцы Дональд Кук, Митчер и Сан-Хасинто, зашатались и опрокинулись; их храбрые экипажи превратились в камень. Высоко над ними пилоты и бомбардиры, визуально выбиравшие место для новой цели, тоже окаменели, и их самолеты рухнули в море, вызвав взрыв радости черных дриад, резвившихся в ледяных волнах. Остальные атакующие эскадрильи выпустили ракеты с головками самонаведения.
Тем временем со дна океана поднялся кракен, больший, чем любой остров, и проглотил фрегат Хейвс и эсминец Оскар Остен, но самонаводящиеся ракеты, выпушенные с палуб этих кораблей, сильно повредили его клюв и рот. В результате он не сумел проглотить эсминец Йорктаун, но пытался откусить кусок носа этого корабля, пока огонь двадцатимиллиметровых Фаланг, способных выпускать в минуту до трех тысяч снарядов из обедненного урана, не загнал его под воду. Там его настигла ядерная подлодка Виржиния и выпустила двенадцать тактических торпед с разделяющимися боеголовками по огромному панцирю чудовища. Одна из торпед поразила кракена в сердце, и гигантский монстр всплыл на поверхность, мертвый. К сожалению, нефтеналивной корабль Канавах не сумел увернуться от тела и ударился об него. Топливо для дюжины кораблей разлилось по морю и трупу кракена, а случайная ракета подожгла нефть.
Экипажи подводных лодок радостно закричали, когда кракен умер, но сонары показали, что из глубины поднимаются сотни кракенов и левиафанов, и некоторые из них несут башни и армии на своих бронированных спинах.
III
Над волнами появились стены внешней цитадели, выстроенные из огромных блоков адамантина — как будто горы с отвесными склонами поднимались вверх в клочьях пены, отбрасывая от себя гигантские волны. На стенах стояли пропитанные солью минареты и титанические цитадели, никогда раньше не видевшие воздуха.
Потоки воды черными водопадами хлынули из зубов сотен навесных бойниц; там и здесь, хлопая бесформенными конечностями, лежали, задыхаясь, слепые бледные монстры, захваченные врасплох. Вдоль бастионов стояли легионы гигантов, вода лилась с их шлемов и копий, и, с ревом, они повернулись и приветствовали еще четыре огромных башни, которые поднимались на углах квадрата из наружных стен.
Когда шестая башня, Сумасшествие, мрачно сверкнула над волнами, из ее окна появился первый из ангелов тьмы, и вверх взлетела песня, предсказывающая приход Люцифера. Никакой реактивный самолет не мог соревноваться в скорости с его бессмертными крыльями, и куда бы не падал его смертельный взгляд, кричащие люди убивали себя тем оружием, которое первым попадало под руку.
Когда последняя башня, Слепота, встала над волнами, ворота тьмы открылись, и оттуда хлынули грозовые облака, закрыв все звезды, кроме одной, блестящей и бледной планеты на Востоке, которая поднялась в зенит.
Выше всех остальных слуг Люцифера, внушающая ужас богиня Судьба сидела во дворе
