Боясь поверить своему счастью, Анвар осторожно взял ручку управления на себя. Самолёт попытался было опять развернуться вправо, но, приструнённый педалями, выровнялся, а потом всё увереннее и увереннее начал набирать высоту.
Скорее, скорее наверх. Чем больше высоты, тем больше шансов дотянуть до линии фронта, даже если мотор снова забарахлит, можно будет спланировать.
Но пока мотор тянет уверенно, во всю мощь своих тысячи восьмисот сил, заложенных в его двенадцати цилиндрах. Анвар наконец позволил себе оглядеться и обнаружил, что остался один. Раньше он как-то этого не ощущал. Борясь за жизнь повреждённого самолёта, он значительно удалился в сторону. Нужно скорее связаться со своими.
— «Днепр», «Днепр»! Я — «Урал». Как меня слышите? Перехожу на приём…
Рация молчала: видимо, повреждена осколком.
Анвар посмотрел на часы: его друзья уже идут обратным курсом. Командир полка наверняка знает, что экипаж Фатхуллина пропал без вести: доложили по радио… Конечно, подполковник поджидает эскадрилью на лётном поле. Он всегда тяжело переживает, когда кто-нибудь не возвращается с задания. Ходит потупя голову.
С первых дней службы в полку Анвар быстро привязался к этому человеку, который чем-то напоминает ему отца. Тактичный, внимательный. Как ненавязчиво он обучал его тонкостям пилотажа на тяжёлой бронированной машине, объяснил и сам показывал в воздухе боевой манёвр — «ножницы», который при отражении атаки позволяет надёжно прикрывать «хвост» своего товарища. Да, если Анвар не дотянет до дома, у подполковника не прибавится здоровья…
А впрочем, чем чёрт не шутит. Мотор пока работает! И вообще Анвар не намерен погибать за просто так.
Самолёт с зияющей дырой в крыле продолжал лететь к линии фронта. Анвар ещё и ещё раз благодарил конструктора Ильюшина, создавшего такую выносливую машину. Под крылом голубой, извилистой лентой медленно течёт Днепр. Анвар с высоты охватывает взглядом огромное пространство. Там, внизу, среди зелени перелесков и полей белеют сёла; в туманной дымке угадывается Киев. Всё это пока под сапогом захватчика. Но придёт час, фашисты ответят за горе и муки, которые они принесли на нашу землю.
Скоро линия фронта. Фатхуллин крепче сжал в руке ручку управления. Тут нужно быть готовым ко всему — и к огню зенитных батарей и к нападению барражирующих истребителей.
Анвар посмотрел назад — не подбираются ли к хвосту его машины «мессера»? Но в воздухе было спокойно. Зато на земле он разглядел нечто такое, что его живо заинтересовало. К небольшому фронтовому полустанку, давно уже разрушенному нашей авиацией, приближался длинный эшелон. «Видно, немцы восстановили пути! — мелькнуло в голове лётчика. — Эшелон наверняка идёт не порожняком, кто будет гонять в прифронтовой зоне пустые вагоны. Но вообще-то со стороны немцев это довольно нахально: средь бела дня, всего в каком-то десятке — другом километров от передовой и вдруг на тебе, как ни в чём не бывало, на всех парах мчит состав!»
В Фатхуллине взыграл азарт охотника. Стараясь так работать педалями и ручкой, чтобы машина не рыскала, он плавным разворотом со снижением пошёл навстречу эшелону. Глаза уже различают на платформах крытые брезентом танки, орудия. Остановить! Во что бы то ни стало — остановить! Ведь это оружие против наших солдат. У него ещё имеется несколько бомб. От них всё равно надо избавляться, потому что в случае вынужденной посадки это весьма неприятный груз. Но где сподручнее всего атаковать эшелон? Впереди крутой поворот. Вот тут и надо встретить состав. Нужно только очень точно вывести свой израненный самолёт к намеченной точке. Чуть недоложишь или переложишь и самолёт разминётся с эшелоном.
А с эшелона уже заметили краснозвёздную машину. С платформ ударили крупнокалиберные зенитные пулемёты.
Анвар понимал, на что он шёл. Чтобы точно уложить бомбы, ему придётся на подбитой машине зайти эшелону прямо в лоб и на бреющем полёте, подставляя брюхо под огонь, промчаться над ним. Сбить могут в два счёта. Но не пропускать же такую технику к фронту. Сколько жизней она может отнять!
Фатхуллин, плавно отведя ручку от себя, направил штурмовик вниз. Глаза прикованы к земле, к той точке, где должны упасть бомбы, а руки и ноги автоматически делают нужное дело. Вот и поворот. Через несколько минут паровоз, выплёвывающий в небо клубы белого дыма, войдёт в него! Пора! Самолёт, скользнув над плотными струями трассирующих пуль, круто ринулся вниз, сбросил все три бомбы и в тот же мйг круто ушёл в небо. Сверху Анвар увидел: паровоз, сойдя с рельс, покатился под откос, на него, становясь на дыбы, переворачиваясь вверх колёсами, посыпались вагоны. Вскоре всё заволокло дымом. Вражеская техника, ещё мгновение назад представлявшая собой грозную силу, превратилась в груду искорёженного металла, пылала в огне.
…Вечерняя заря уже окрасила макушки деревьев в золотисто-розовые тона, когда старший лейтенант Фатхуллин посадил свой самолёт на родной аэродром. Едва он соскочил с крыла на землю, как сразу попал в объятия подполковника Нестеренко.
3 ноября 1943 года части советских войск, расположенные у села Ново-Петровцы Дымерского района, в составе войск Первого Украинского фронта под командованием генерала Ватутина включились в операцию по освобождению Киева. В трёхдневном упорнейшем штурме вместе с пехотой участвовали тысячи орудий, танков, самолётов. Я пешком прошёл места, где происходили решающие бои, и только на одном небольшом участке вдоль притока Днепра Ирпени насчитал развалины восемнадцати дотов. Эти чудовищные создания войны с железобетонными стенами и крышами в полтора-два и более метров в толщину были буквально разворочены. Как знать, может, к ним приложил руку и славный сын татарского народа Герой Советского Союза Анвар Фатхуллин. Ведь в боях за освобождение Киева участвовал и его полк. За успешные действия и уничтожение большого количества живой силы, техники и огневых точек врага 140-му гвардейскому авиационному полку было присвоено наименование Киевского.
Возле села Ново-Петровцы, на взгорке, до сих пор сохраняются окопы, блиндажи, наблюдательные пункты — память былых боёв. А перед ними на открытой, ровной площадке, поставлен величественный памятник неизвестному солдату. В его облицованном мрамором цоколе размещается музей. На стенах музея горят золотом навеки выбитые в мраморе номера и наименования частей и соединений, участвовавших в освобождении столицы Украины. Среди них есть и 140-й Киевский гвардейский авиаполк, в котором служил наш отважный земляк.
Дороги, по которым тридцать с лишним лет назад огнём и железом прошёлся молох войны, привели меня в Киев. Невозможно описать красоту и очарование этого города. Утопающий в зелени, сверкающий чистотой, он богат историческими памятниками. Полюбовавшись Богданом Хмельницким, осмотрев «Золотые ворота», разрушенные дикими ордами Батыя, я пришёл на улицу Владимирскую — в Государственный музей Украины. Три его зала посвящены Великой Отечественной войне. Каких только экспонатов нет в этих залах! Изготовленные в Берлине наручники, резиновые дубинки, железные кресты, которыми Гитлер награждал своих особо отличившихся головорезов, всевозможное воинское снаряжение с орлом, держащим в когтях фашистскую свастику…
Особенно долго задержался я у стенда, посвящённого молодогвардейцам. С волнением рассматривал шахматы, домино, которыми играл Олег Кошевой. Тут же хранятся рукавички Зои Космодемьянской, игольница, которую ей подарила бабушка. А рядом — шапочка, чайная ложка, чернильница и студенческая зачётка татарской девушки Фатымы Гафуровой. Эта отважная девушка являлась активным членом подпольной организации, действовавшей в Днепропетровске. Фатыму и её товарища по борьбе Махмута Калинкина фашисты казнили в 1942 году.
В музее имеются материалы и о Герое Советского Союза капитане Анваре Асадулловиче Фатхуллине. В уголке вечной славы со стенда улыбается его молодое лицо; его ратные подвиги, описанные скупыми, лаконичными строками, служат примером доблести, отваги, самоотверженности.
Гали-батыр[12]
