ослеплен, о царь. Только забота о твоем благе понуждает меня говорить. Я не хочу видеть тебя убитым, сраженным златоперыми стрелами Рамы. Ты — старший брат мой, и я должен почитать тебя, как отца, но ты не следуешь праведным путем. И я не потерплю твоих оскорблений. О царь, тех, кто услаждает твой слух льстивыми речами, ты много найдешь вокруг себя, но редки те, кто может сказать или выслушать слова неприятные, но справедливые. Прости мне, о Десятиглавый, то, что я сказал тебе ради твоего блага. Поступай, как хочешь, обороняй, как можешь, себя и этот город. Я ухожу, и да будешь ты счастлив без меня».
И Вибхишана и вместе с ним еще четверо высокородных ракшасов покинули собрание бесов тьмы.
Вибхишана в стане Рамы
Покинув Ланку, Вибхишана во мгновение ока достиг тех мест, где расположились с обезьяньим войском Рама и Лакшмана. Вожди обезьян завидели его издалека, летящего по воздуху подобно грозовой туче, сверкающей молниями, и с ним четверых его спутников, могучих и устрашающих видом, с мечами и палицами в руках. И Сугрива, поразмыслив, сказал Хануману и другим обезьянам: «Смотрите, вот летит ракшас и вслед за ним еще четверо вооруженных демонов, чтобы убить нас». И обезьяны отвечали, потрясая каменными глыбами и стволами деревьев: «Прикажи, о царь, и мы сокрушим и уничтожим этих злобных бесов. На горе себе явились они сюда». Вибхишана между тем опустился на северном берегу океана и громким голосом вскричал, обращаясь к Сугриве и его приближенным: «Я — Вибхишана, младший брат Раваны, царя ракшасов, свершившего много нечестивых деяний. Это он похитил Ситу из Джанастханы и убил коршуна Джатаю; ныне он держит ее в плену на Ланке. Тщетно я увещевал его и умолял его возвратить Ситу Раме. Он оскорбил и унизил меня, и я покинул Ланку, покинул детей моих и жен и явился сюда искать прибежища у Рагхавы. Поведайте великому духом потомку Рагху, что прибыл Вибхишана, брат царя демонов».
Сугрива поспешил тогда к Раме и сказал ему: «Младший брат Раваны, по имени Вибхишана, явился сюда с четырьмя ракшасами искать твоего покровительства. Остерегайся его, о победоносный; эти ракшасы коварны и опасны. Несомненно, он проник к нам, чтобы посеять смуту в нашем стане или убить нас, воспользовавшись нашей беспечностью, как сова, истребившая спящих ворон. Он — ракшас родом и брат нашего врага, как можем мы доверять ему? О благородный, я думаю, что этот Вибхишана, подосланный к нам Раваной, должен быть убит. Он погубит тебя, если ты поверишь ему».
Выслушав Сугриву, Рама обратился к другим обезьянам, окружавшим его, и сказал: «А что думаете вы об этом и что посоветуете мне, как истинные друзья?» Обезьяны отвечали ему: «О Рама, ты говоришь так для того только, чтобы почтить нас изъявлением твоего уважения. Ты мудр и проницателен и знаешь сам, как надлежит здесь поступить. Но пусть выскажут свое мнение мудрейшие из нас». Ангада сказал тогда о Вибхишане: «Мы не должны поверить ему сразу; ведь он пришел от наших врагов. Злые скрывают истинную свою природу и губят людей, пользуясь их слабостями. Нам должно быть настороже». И Шарабха сказал: «Прежде испытайте его; подошли к нему тайных соглядатаев и, если убедишься, что он не замышляет злого, привлеки его на нашу сторону».
Хануман же молвил, обращаясь к Раме: «Я не думаю, о царь, что есть польза в том, что советуют тебе. И мне кажется, что действовать следует осмотрительно и неопрометчиво. Как можем мы испытать его? И если пришелец явился как друг, наша подозрительность только оттолкнет его. Я же не заметил в нем коварства, когда он говорил. Речь его лишена хитрости; я верю ему. Замышляющий злое не явится так смело и открыто. Не так легко скрыть собственную природу, она всегда выдаст себя. Нет сомнения, Вибхишана слышал о гибели Валина и о воцарении Сугривы; ныне, движимый здравомыслием, он пришел к нам, желая получить царство. Обдумав это, нам следует принять его помощь. Я сказал то, что думаю об этом, о мудрый, теперь тебе надлежит решать».
Рама сказал: «Я мыслю о Вибхишане так же, как и ты, о сын Ветра. Очевидно, он пришел сюда как друг; и я не могу отвергнуть его». Выслушав эти слова и поразмыслив над ними, Сугрива, царь обезьян, сказал: «Пришел ли он к нам как друг или как враг, этот бродящий в ночи, нам не следует принимать его, покинувшего своего брата в беде. Почему должны мы верить, что он не предаст и нас в час невзгоды?» Рама тогда, глядя на Сугриву, молвил, улыбаясь: «Мудры слова царя обезьян. Но следует помнить, что есть разные враги — одни приходят извне, другие появляются внутри рода. И если в роду царей братья не верят друг другу — тогда они боятся один другого и меж ними неизбежна война. Мы не родственники Вибхишане; он пришел к нам, чтобы завоевать царство. О Сугрива, не все братья подобны Бхарате, не все друзья — тебе. Намерения Вибхишаны нам ясны, и нам не следует пренебрегать новым союзником». Сугрива сказал на это: «О благородный, этот демон подослан сюда Раваной. Он намеревается погубить нас — меня, и тебя, и Лакшману. Я полагаю, нам лучше умертвить его и четверых его приближенных!»
Выслушав слова Сугривы и взвесив их, Рама сказал: «Вибхишана пришел в наш стан как друг, и нет у нас причины подозревать его в злых замыслах. И даже если мы не знаем его истинных намерений, я не могу отказать в убежище тому, кто просит меня о нем.
К тому же он не сможет причинить нам зла, если он и захочет. Ни пишачи, ни данавы, ни якши, ни все ракшасы на земле не страшны мне — я справлюсь с любым из них. О Сугрива, лучший из обезьян, ступай и приведи сюда Вибхишану; пусть он идет безбоязненно; тот, кто ищет у меня убежища, всегда найдет его, будь то сам владыка демонов».
Сугрива, убежденный словами Рамы, повиновался; и Вибхишана с четырьмя ракшасами предстал перед сыном Дашаратхи и поклонился ему в ноги. «Я — младший брат Раваны, оскорбленный им, — сказал Вибхишана. — Я пришел к тебе искать защиты у тебя, о великий духом, оставив на Ланке друзей моих и мои богатства. Жизнь моя и все, чем я владею, — в твоей власти отныне, о Рагхава». И Рама, ободрив его приветливыми речами и взглядом, сказал ему; «Поведай мне о силе и слабости моих врагов».
Вибхишана сказал: «О царевич, Равана, десятиглавый владыка ракшасов, могуч и непобедим в бою. Милостью Самосущего, дарованной ему за подвиги благочестия, он неуязвим для всех — для богов и гандхарвов, для змей и птиц. Второй мой брат, Кумбхакарна, в битве равен силою властителю небес. Сын Раваны Индраджит сражается в непробиваемых оружием доспехах, в перчатках из кожи игуаны и обладает даром становиться невидимым в бою. Прахаста, победитель Манибхадры, предводительствует войском Раваны. Десять тысяч раз по десять тысяч воинов у него под началом — ракшасов, населяющих Ланку, оборотней, кровожадных и грозных. В битве они неодолимы».
Выслушав эти речи и взвесив их в уме, сын Дашаратхи сказал: «Я вижу, сколь велико могущество Раваны, о котором ты рассказываешь, о Вибхишана. Но знай, что я убью Десятиглавого и его соратников и сделаю тебя царем. Ни под землей, ни на небесах не скроется он от меня и не найдет спасения. Клянусь моими братьями, я вернусь в Айодхью, лишь когда убью в битве Равану с его сыновьями, родичами и друзьями».
И Вибхишана сказал: «Располагай мною, о Рагхава; я помогу тебе всей моею мощью в завоевании Ланки. Ты увидишь меня, истребляющего ракшасов, в самой гуще войска Раваны».
Тогда Рама, обрадованный, обнял Вибхишану; затем, обратившись к Лакшмане, он сказал: «О брат мой, принеси воды из океана». И сын Сумитры повиновался; и по велению Рамы он окропил водою голову Вибхишаны; перед взорами обезьяньего войска, при возгласах одобрения и приветственных кликах воинов Рама объявил Вибхишану царем ракшасов. И обезьяны воздали хвалу великодушию и мудрости сына Дашаратхи.
Помазав на царство младшего брата Раваны, Рама вышел на берег океана, господина рек, и стал на берегу над пучиной, рокочущей и вздымающей волны. И, узрев Лакшману рядом с собою, Рама сказал ему такие слова: «Говорят, что скорбь утихает со временем; но моя тоска, порожденная разлукою с Ситой, возрастает день ото дня. Увы! Снова и снова слышится мне крик ее: «О супруг мой!» — в час ее похищения; словно яд, он жжет меня. О сын Сумитры, покинув тебя, я готов низринуться в эту бездну океана, чтобы погасить огонь, испепеляющий мое сердце!
Когда, пронзив стрелами грудь повелителя ракшасов, я развею мою тоску? Когда увижу я лицо моей любимой, сияющее несравненной красотою? Когда она обнимет меня, улыбаясь, и я, подобно умирающему,
