обстоятельства заставили их считаться с императором, так как граф Тосканы и его друзья избрали Бенедикта X, чтобы возобновить симбиоз аристократии и папского престола, разрушенный не так давно Генрихом III в Сутри.
После устранения своего соперника Николай II созвал в 1059 г. реформаторский съезд, одним из его главных решений было упорядочение правил избрания папы. Оно должно было проходить в три этапа, во время которых кардиналы-епископы, а потом кардиналы-священники называли имя, которое единодушно принимали остальные священники и народ; но право императорского одобрения продолжало существовать. В обмен на инвеституру Николай II получил клятву верности от нормандских князей, словно заранее желая предоставить папскому престолу союзников в южной части полуострова на тот случай, если позиция признанного защитника, императора, будет скорее мешать и не внушать доверия. После его смерти в 1061 г. кардиналы избрали его преемником епископа Лукки, который, по их мнению, пользовался доверием императора и поддерживал реформу. Но они не сочли нужным получить одобрение империи, что дало повод римской аристократии опротестовать выборы, а регентша Агнесса не признала их действительными. Она созвала в Базеле синод и заставила выбрать папой Пармского епископа Кадала. Но этот раскол длился недолго. Петра Кадала, нареченного Гонорием II, признали недействительным с 1064 г. Однако этот неверный ход, допущенный регентшей, сгустил тучи над согласием, которое ее супруг сумел установить в свое время между властью пап и своей. Александр II, избранный кардиналами, после получения подтверждения своих полномочий употребил все свои силы и талант юриста, чтобы как можно шире ознакомить с реформаторской программой и заставить ее придерживаться. Легаты наладили более тесные отношения местных церквей с Римской церковью. Папа доказал, что его первенство является не только почетным, но и предоставляло ему право судить и карать; он без малейших сомнений отстранял либо низлагал прелатов даже высокого ранга, вплоть до архиепископа миланского. Уличенных в сожительстве с женщинами и симонии безжалостно изобличали и карали.
Александр II действовал в полном согласии с группой реформаторов, наиболее влиятельной фигурой среди которых был Гильдебранд, пользующийся исключительной властью; его соперники утверждали, что он был настоящим хозяином Курии и занимался папой, как «хозяин, кормящий своего осла в хлеву». Семейные узы облегчили этому тосканцу незнатного происхождения вхождение в правящие круги Рима. Будучи капелланом Григория VI, он был принят в группу сподвижников, которую создал Лев IX. Ему поручали различные доверительные задания. Как человек экономный, он управлял папскими доходами. В качестве легата ему было поручено подготовить избрание Виктора II при регентше, и он дважды возглавлял церковные соборы во Франции. Он был архидиаконом, кардиналом, но не забывал о монашеском положении, которое он принял во время визита в Клюни. Своей блестящей карьерой он был обязан отчасти своему суровому характеру, как полагали некоторые из современников, даже резкому. Его друг, святой Петр Дамиани, в конце концов назвал его «святым Сатаной». Он обладал проникновенным умом и твердой волей, имел глубокие знания, несмотря на то что был скорее человеком действия, нежели созерцания. Его недруги уличали только одну страсть: гордость. Принять их позицию значило заключить легкую сделку с набожностью, вдохновлявшей Гильдебранда, но наличие которой нельзя было отрицать. Воодушевленный идеей страшного суда, который мог наступить в любой момент, Гильдебранд чувствовал на себе ответственность за исполнение воли Божьей постоянно и во всей полноте. Божественный порядок, так, как он его воспринимал, должен поддерживаться любой ценой; и никакая сделка недопустима. Многие документы могут дать нам представление о видении Гильдебрандом божественного порядка, но наиболее ясное выражение содержится в Папском реестре, текст которого он ввел вскоре после того, как стал Григорием VII. 27 основных положений, известных под названием «Dictatus рарае»,[16] излагают нам его основные позиции. В «христианском обществе», сплоченном верой, власть принадлежит «священническому строю». «Мирской строй» имеет лишь обязанностью исполнять предписания «строя священнического». Унаследовав границы Римской империи, христианское общество получило от нее и неукоснительные монархические указания. Христос передал свою вселенскую власть первоверховному апостолу, наследниками которого являются папы. Эти понтифики имеют безграничную власть, но и обязанности их также велики. «Времена настали очень серьезные, — писал он аббату Клюни, — и на нас лежит тяжкий груз дел духовных и мирских». Один только папа может носить императорские регалии. Где бы не находились имеющие власть мирскую, все они должны повиноваться тому, кто есть наместник «верховного императора», Христа. В самом точном смысле слова у них нет никакой власти. Та, которой они пользуются, была им передана, и властители сии могут быть низложены, даже император. Только папа может судить об их способности справляться с обязанностями. Естественно, папа вправе судить любого, но никто не имеет права судить папу. При таком видении общества империя в том виде, как ее создали Оттон и его наследники, не могла сохраниться. Император не был священной фигурой, да и не мог ею быть, так как являлся мирским лицом. Экзорцист был более могущественным, поскольку мог повелевать демонам. Отношения между папой и императором уже не были такими, как когда-то установил Геласий, — отношения сотрудничества. Для Гильдебранда император был нижестоящим. Но как империя могла стерпеть такое отношение к себе? Можно ли было избежать серьезного конфликта?
Когда Гильдебранда 21 апреля 1073 г. избрали папой при поддержке одного из давних членов реформаторской партии — Гуго Кандида, он, воодушевленный криками толпы, требовавшей его назначения, не соизволил спросить согласия у короля германцев Генриха IV. Подобное отношение, просто непринужденное или намеренно вызывающее, было первым знаком грядущих бурь. Однако затишье продолжалось более двух лет. Соперники были заняты другими задачами, требующими развязки, прежде чем скрестить мечи.
Противостояние Григория VII и Генриха IV
Империя, против которой папа собирался выступить, была уж далеко не той, что лет пятнадцать- двадцать назад. Ей предоставился отличный шанс после преждевременной смерти Оттона, лишившей государство его главы, но она не смогла этим воспользоваться из-за столь же ранней смерти Генриха III в 1056 г. Агнесса де Пуату не была Феофано. Эта добродетельная женщина была столь набожной, что приняла постриг в 1062 г., когда ее сын еще не достиг совершеннолетия. Вероятно, лишь благодаря влиянию Виктора II ее назначили регентшей, но она не имела ни реального представления о политической ситуации, ни достаточной силы, чтобы настоять на своих убеждениях, если вообще сумела их сохранить. Наибольшее влияние на регентшу имели, вне всякого сомнения, прелаты Кельнский Аннон, Зигфрид Майнцский и Генрих Аугсбургский. «Сержанты», т. е. представители низшего дворянства или министериалы, пользовались доверием Агнессы, в том числе и некий Отнанд, имевший особое положение, что не могло нравиться представителям высшей аристократии, которым Агнесса поспешила предоставить три свободные герцогства: Баварию, Швабию и Каринтию. Она не предприняла ничего, чтобы воспрепятствовать герцогу Лотарингии Годфриду Бородатому укрепить свои позиции в Центральной Италии благодаря женитьбе на графине Матильде Тосканской. Она совершила огромную ошибку, поддержав римлян, которых ее муж лишил
