Двум смертям не бывать

погладила по ладони:

— Милый, до меня только сейчас дошел тот анекдот, который ты мне рассказал по дороге! Это восхитительно!

Вайль кивнул, будто понял, и повел меня в дом.

— Надеюсь, ты потом мне объяснишь? — шепнул он, почти не открывая рта.

— Я сейчас объясню.

Но тут я забыла, что хотела сказать, потому что мы вошли в огромный отделанный мрамором зал, освещенный пятью — можете сами посчитать — пятью сверкающими люстрами. На стенах висели бра в таком количестве, что если бы даже погас верхний свет, все равно можно было бы прочесть мелкий шрифт на сомнительном контракте. А полотна на стенах! Я улыбнулась Вайлю так, будто мне самое место среди людей, небрежно владеющих картинами, которые по площади больше всей моей квартиры. Никогда я еще так остро не чувствовала себя не на своем месте. Даже собственные зубы ощущались как поддельные.

— Ты сегодня великолепна, дорогая, — сказал Вайль.

Несколько успокоенная, я ответила:

— Спасибо, милый. Могу ли я на это ответить, что ты с каждым днем становишься все красивее и красивее?

Он грациозно наклонил голову — с ног до головы уверенный в себе мультимиллионер; каковое представление о себе он и хотел внушить нашему хозяину. Помяни черта — он тут как тут, легок на помине, приветствует своих гостей со скользким дружелюбием тигровой акулы, пожирающей добычу. Белый фрак оттенял совершенство темных волос и смуглой кожи, золотые перстни на шести из десяти пальцев подчеркивали изящество рук с коротко обрезанными ногтями.

Я сумела не вздрогнуть, когда он подошел — сплошь зубы и сверкающие черные глаза. Насколько проще бывает жизнь, когда можно просто вытащить пистолет и пристрелить мерзавца. Семнадцатая причина, почему мой герой — Индиана Джонс.

— Моя прекрасная леди! — объявил змееныш, беря мою руку с рукава Вайля и целуя — фу, гадость! — Искренне рад нашему знакомству.

Я ослепительно улыбнулась. Он продолжал шевелить губами, но слов я уже не слышала. Боже, только не сейчас! Но у Бога случился перерыв на кофе, и мои чувства покинули меня и побежали за пончиками. В ощетинившемся мозгу бормотание азиата сменил другой звук — громкое гудение, будто таймер микроволновки, раскормленный стероидами. Дальше у меня сузится поле зрения, сольется в искорку и — пфу! — исчезнет. Потом я приду в себя — может быть, через пару минут. Или через пару дней. А потом, если я буду задавать нужные вопросы, то, вероятно, что я за это время сказала или сделала.

Этого не может быть!

Но это уже было, и я чувствовала, будто умираю, тону в идущем ко дну пробитом корпусе своего рассудка. В отчаянии посмотрела на Вайля, надеясь, что он бросит мне спасательный круг, пока я пытаюсь удержаться на поверхности, не поддаться панике.

Он поймал мой взгляд, просто на секунду, и без единого слова сумел сообщить, что мне уже брошен канат и нет сомнений, что я смогу на нем подняться. Такое доверие я обмануть не могла. Этого не будет.

Я сделала глубокий вдох — и темнота отступила.

— Люсиль Робинсон, — представил Вайль Ассану мое второе «я». — А я ее… — Он сделал паузу, давая нашему хозяину прийти к любому похабному выводу, — помощник, Джереми Бхейн. Мы, естественно, твердые сторонники вашей организации «Начать сначала» и счастливы наконец познакомиться с ее знаменитым основателем.

Ассан пожал Вайлю руку.

— Как это любезно с вашей стороны, — сказал он. Потом протянул руку назад и подтащил некий клон Джессики Симпсон, поставив рядом с собой. Я так отвлеклась, что даже не заметила, как она подошла. Эта женщина была выше меня на добрых три дюйма, а супруга своего, соответственно, на голову. — Моя жена Аманда, — представил ее Ассан.

Я протянула ей руку — с некоторым трудом. Чуть не случившееся у меня отключение высосало силу из мышц, отложив всю ее бурлящую массу в животе. Если бы сейчас Аманда слишком сильно встряхнула мне руку, ее платье от Веры Вонг оказалось бы заблеванным сверху донизу. Но Аманда, к счастью, тоже тяжелоатлетом не была. Руку она мне пожала так, будто моя сделана из тончайшего фарфора, так же поступила с Вайлем, уронила в изнеможении кисть, будто та была залита в бетон, и тихо пролепетала:

— Очень приятно.

Когда чувствуешь себя хреново, у этого состояния есть одно преимущество: ты его тут же узнаешь у других. У Аманды Абн-Ассан почти все силы уходили сейчас на то, чтобы удержаться на ногах. Я глянула мельком на Вайля, узнать, заметил ли он припухлость у нее под глазами. Ответным взглядом он дал мне понять, что да. А почему бы это жена блестящего и успешного пластического хирурга недавно плакала? На ум пришло несколько причин, но ни одна из них не согласовывалась до конца с тем, что я в этой женщине нутром чуяла. Эта загадка стоила того, чтобы ее разгадать. Но позже.

Ассан извинился и увел Аманду, оставив нас с Вайлем стоять и пытаться выглядеть естественно. Вайль взял с подноса проходившего официанта два бокала шампанского, мы чокнулись и выпили. У меня уже скулы сводило от постоянной улыбки. Вайль наклонился, сделав вид, что целует меня ниже уха. Хотя он и не прикоснулся ко мне губами, я все равно его почувствовала аж до пальцев ног. Жас, не надо так глубоко и часто дышать. Мы просто изображаем гостей на вечеринке, не больше. А что у тебя колени подгибаются — ну, так это резкий выброс эстрогена. И все.

— Давай начинать, — шепнул мне Вайль.

Я кивнула, испытывая облегчение, что бессмысленное топтание закончилось. Готова была даже стартовать прямо из текущего исходного положения, лишь бы избавиться от совершенно неуместных ощущений. Сейчас мне нужно будет определить все охранные устройства и запомнить расположение помещений. А потом, когда все гости разойдутся, вернемся за Ассаном. Это и есть моя работа, и видит Бог, мне она по душе.

Все тело уже гудело нетерпением. Это и есть смысл моей жизни. Этот смысл прогнал навязчивые мысли, нервы и кошмары. И только предвкушение работы позволило мне сохранить непринужденный тон при словах:

— Милый, я отойду на минутку. Смотри, чтобы скучал без меня!

— Уже начинаю, — ответил Вайль, бросая на меня взгляд такой сиропный, что любой человек чуть тяжелее зефирины увяз бы в нем по колено.

Ну и чушь мы несем! Зато приятно знать, что если Пит нас вышибет, заработаем себе на хлеб написанием диалогов для «Дней нашей жизни».

Я ему выдала самую широкую, самую фальшивую улыбку, на которую только была способна, и повернулась к лестнице — такие огромные я видела только на киноэкране. Ступени устланы красным плюшем — на нем незаметна будет кровь, если кого-нибудь застрелить. На полпути вверх ступени разделяла площадка, где стояла изукрашенная золотая скамья, дабы отдохнуть на ней, если запыхаешься на пути. Так как мне нужно было обследовать второй этаж, я поступила как Скарлет О'Хара на реверсе — и взлетела на первый пролет.

Скромная табличка с изображением южной красавицы предупредительно подсказала мне подняться еще на один пролет слева, а следующий указатель предложил войти в первую же дверь. Я наклонилась поправить ремень на босоножке и внимательно осмотреться. Наверху лестницы стояли диванчики, затянутые белым шелком, и большая оттоманка, тоже белая, отделяла холл дамского туалета от такого же холла мужского туалета напротив. С моей стороны холл сужался, проходил мимо туалета и еще четырех закрытых дверей, по две на каждой стороне, потом сворачивал за угол. Я быстро прошлась по обеим сторонам, притворяясь, что наслаждаюсь видом, который отовсюду был один и тот же.

Потом вернулась к дамскому туалету. Открыла дверь, оглянувшись через плечо. Я уже успела определить, кто из гостей на самом деле — переодетый охранник Ассана, и сейчас никто из них на меня не смотрел, потому что Вайль именно в этот момент уронил стакан. Поэтому я прошла по коридору, потрогав на проходе все двери и убедившись, что они заперты. В конце коридора я свернула направо, потому что налево