Она открыла неведомое прежде удовольствие свободы, когда ты можешь не стесняясь зевнуть и выйти на балкон босиком и в коротком халатике. Вряд ли она могла бы позволить себе такое в Далтонморе.
Утро было настолько чудесным, а состояние – блаженным, что Джинджер захотелось замурлыкать и потереться о смуглое плечо своего визави. Если бы не спасительная решетка, она бы так и сделала, а потом бы долго мучилась от рефлексии по поводу собственной несдержанности.
Блаженно вытянувшийся в шезлонге Вэл, подставляющий обнаженный торс утренним лучам, взволновал ее, как начинали волновать все больше эти ежеутренние свидания на балконе – со взглядами, брошенными через разделяющую их металлическую решетку, с ничего не значащими словами, с полусовместным чаепитием – каждый на своей половине…
Он поправил солнечные очки, сдвинутые на лоб, чтобы лицо равномерно принимало ласку горячих лучей, и Джинджер залюбовалась игрой света на выбеленных солнцем прядях его волос, потревоженных этим жестом. Она с сожалением думала о той незримой решетке, которая разделяла их по жизни, той чугунной ограде, что украшена увесистой табличкой со словами «Он тебе не ровня».
Но почему, почему? – в сотый раз прашивала себя Джинджер. Он не бродяга, не наркоман…
Даже не простой рабочий. Вполне преуспевающий представитель среднего класса с неплохими, насколько она могла судить, перспективами. Но для женщины, бывшей замужем за сыном сенатора, этого было слишком мало.
Вот именно – бывшей, напомнила себе она.
Я уже выпала из их круга, мне противны эти жалкие людишки, которые растеряли истинные ценности за внешним лоском! Что со мной, неужели я хочу вернуться в их фальшивый мирок? Неужели меня задевает то, что они осудят меня за мой выбор, если я позволю себе сблизиться с Вэлом?
Хочу, задевает, отвечала одна половина ее существа. Нет, ни за что! – вопила вторая. Наверное, будь я принцессой крови, я бы относилась к этому иначе, с досадой призналась себе Джин. Я бы плюнула на этикет и государственную необходимость и сбежала с заезжим менестрелем. Но мне так хотелось выбраться из грязи, и я сама выбрала себе судьбу!
Но твоя судьба уплыла у тебя между пальцев, напомнил ехидный внутренний голос.
Алекс-то – тю-тю.
Но остается еще вариант с Вашингтоном!
Неужели бывший тесть не протянет руку помощи страдающей и покинутой красавице-невестке? Неужели он не поможет ей устроиться в жизни? А там, глядишь, подвернется выгодная партия…
Неужели она позволит, чтобы в ее планы вмешался чумазый шалопай, свалившийся с яблони?
При взгляде на Вэла решимость Джинджер мгновенно улетучивалась. Все-таки он давно уже не был чумазым шалопаем…
– А у меня для тебя есть сюрприз, – объявил Вэл, когда Джинджер покончила со своим утренним чаем. – Я переговорил вчера с Энрике, и он позволяет нам сегодня покататься на своей «Барракуде».
– Серьезно? – обрадовалась Джинджер. – Вот здорово! Мне вчера так понравилось, и я не прочь продолжить уроки вождения.
– Обычно он подрабатывает, катая по выходным и вечерами туристов, а сам, бывает, выходит в залив на рассвете. Но сегодня Рикки целый день на работе, и тримаран – в нашем полном распоряжении хоть до самой темноты. Но выходить на воду, пока жара не спадет, не очень хочется. Так что на пристань мы пойдем после обеда, а сейчас предлагаю культурную программу.
– Какую?
– Можно заглянуть в крепость Сан-Диего. Там сейчас музей, а раньше она защищала город от пиратов. Помнишь, я тебе рассказывал?
– Как же, помню. От пиратов, которые прятали сокровища на острове Ла Рокета, – отчиталась Джинджер. – Пойдем. Я хочу посмотреть, нет ли в музее пиратского золота, с которым связаны ужасные легенды и проклятия.
– Какой же музей без легенд и проклятий? – возмутился Вэл. – Одни туристы чего стоят!
Они – настоящее проклятие любого музея. Как там было бы хорошо и спокойно, если бы не посетители…
Утомленная экскурсией и поездкой по жаре, Джинджер буквально застонала от наслаждения, оказавшись в прохладе кафе.
Чтобы солнце не напекло ей голову, Вэл поделился с Джин своей запасной банданой, и теперь в этих ярко-красных косынках они напоминали двух пиратов, вернувшихся после набега на крепость и обогащенных целыми сундуками впечатлений.
Жара притупляла аппетит, и Джин вполне хватило салата из морепродуктов, а на закуску – апельсинового десерта с корицей и горьким шоколадом. Вэл взял себе энчиладас – кусочки курицы с сыром, традиционно завернутые в кукурузную лепешку с непременным соусом.
– Кажется, по возвращении домой мы будем высыпать себе в тарелку по банке перца, – сказала Джинджер, наблюдая, как Вэл не морщась поглощает свой обед.
Он согласно кивнул и ответил:
– Боюсь, во время прогулки ты пожалеешь, что не взяла себе что-нибудь посерьезнее салата.
Кататься мы будем долго, а на воде просыпается безумный аппетит.
– А, не волнуйся. Возьмем с собой сандвичи и чай, – беззаботно махнула рукой Джин.
– Залезай! – кивнул Вэл своей спутнице, стоя в воде в подкатанных джинсах и удерживая готовую к прогулке «Барракуду».
Он уже проверил, все ли в порядке, хорошо ли подкачаны баллоны тримарана, на всякий случай бросил на трамплин весло, и теперь их маленький экипаж был готов к отплытию.
Джинджер легко пробежала по балке, в одной руке сжимая сумку Вэла и балансируя другой, в которой были зажаты ее пляжные тапочки. В сумке были нехитрый ужин, термос и пара ветровок. Джин помнила, как озябла вечером накануне, хотя ей всю жизнь казалось, что замерзнуть в тропиках просто невозможно.
– А мы не напоремся на камни? – внезапно забеспокоилась она, едва успела расположиться на трамплине.
– Я взял у Энрике карты и просмотрел их.
Он отметил все опасные участки, куда ходить не стоит, – попытался успокоить ее Вэл.
– Эй, на «Барракуде», привет! – раздался веселый голос Висенте Альмансио. Он как раз подошел к причалу на своем «Кальенте» и спрыгнул в воду, чтобы пришвартовать катамаран.
Едва успев поздороваться в ответ, Джинджер вдруг спросила:
– Скажите, Висенте, а что делать, если поднимется шторм? Как в фильмах о древних мореплавателях: гром, молния, ливень, все рушится, паруса рвутся, мачта – крак! – и пополам!
Что делать тогда? Подавать на берег сигнал «SOS» с помощью карманного фонарика?
– Милая, что за мысли? – удивился Вэл. – С чего вдруг? Да и какой ливень – здесь триста шестьдесят солнечных дней в году…
– Значит, остаются еще пять дождливых, – резонно возразила Джинджер. – Не знаю, мне вдруг стало так тревожно. Как бы вы стали спасаться, Висенте?
– В отличие от древних мореплавателей, у меня есть вот что… – усмехнулся Висенте и приподнял край парусины, накрывавшей какой-то агрегат. – Когда мне надо двигаться быстро, я спускаю парус и завожу мотор. Очень удобная система. Я подсмотрел ее у русских через Интернет, когда решил немного усовершенствовать свой «Кальенте». Не так романтично, как паруса, зато надежно в плане скорости.
– А на «Барракуде» такого нет, – вздохнула Джинджер. – Что же нам делать?
– Не волнуйтесь вы так, – ободряюще улыбнулся Висенте. – Штормового предупреждения не было. Погода прекрасная, на небе ни облачка. Поверьте старому морскому волку, неприятностей не предвидится.
Мягко покачиваясь на волнах, «Барракуда» несла их все дальше от причала, вдоль берега с его пляжами, мимо островков, избегая опасных мест, пролагая себе путь по зеленоватой воде.
Джинджер все уверенней чувствовала себя у руля, внимая рассказу Вэла об азах мореплавания. Она уже усвоила, что такое «ходить галсами», и росла в собственных глазах не по дням, а по часам.
Наконец ей наскучило это занятие, захотелось просто поваляться на трамплине и поболтать ногами.
