До сих пор на месте прохождения шлиссельбургской трассы сохраняется просека — земля, нашпигованная металлом, не дает расти деревьям. В торфяной земле попадаются скрученные рельсы, шпальные костыли, буферные тарелки, проржавевшие стенки вагонов…
Говорят, история знает немало случаев, когда истинные подвиги остаются в тени и только потомки оценивают их по заслугам. Сейчас тема получила некоторое развитие. Вышла объемная монография того же В. Ковальчука «Магистрали мужества», раскрывающая все аспекты строительства, эксплуатации и обороны шлиссельбургского «коридора». В минувшем году при поддержке Октябрьской железной дороги удалось снять документально-исторический фильм «Коридором бессмертия» — дань памяти всем, кто прошел шлиссельбургским «коридором». Открыты архивы.
Оборона Ленинграда была крупнейшей военной операцией Второй мировой войны, и хотелось бы, чтобы в городе или области появился полноценный музей, посвященный мужеству вчерашних школьниц и фронтовиков-машинистов, мужеству всех тех, кто пронес через «коридор смерти» Жизнь. Не будет нам, ныне живущим, покоя, пока мы не похороним последнего солдата и не воздадим должное героям.
От Николая Савостина из Кишинева:
В «Невском времени» — моя статья про «Сайгон». Написал ее после просмотра по «Пятому каналу» передачи Льва Лурье из серии «Культурный слой». «Сайгон» в этой передаче вырос до размеров Эрмитажа по части своего культурного значения для города и мировой культуры.
Последнее время усиленно создается миф о кафетерии «Сайгон», как оазисе неформальной культуры Ленинграда, о месте, где при советской власти собирались диссиденты и богема.
Фильм из цикла «Культурный слой», показанный по пятому каналу, пытается убедить зрителя: «В «Сайгоне» на углу Владимирского и Невского создавалась вторая, параллельная, культура! Там обитал андеграунд, неформалы искусства! Собиравшиеся в кафетерии были под надзором КГБ, задыхались под гнетом цензуры, но не сдавались!»
Сейчас, когда половина завсегдатаев этого кафетерия разъехалась по миру, а вторая занялась чем угодно, но только не искусством, разговоры о дерзком «Сайгоне» в центре города приобретают навязчивый характер, как рассуждения постаревшей тетушки о своем былом шарме и толпе поклонников.
В Интернете можно найти утверждения, что кафетерий «Сайгон» был очагом бунтарства в СССР, моделью будущей перестройки. Одна исследовательница пишет: «Люди „Сайгона“ создавали гражданское общество и делали вид, что социалистический мир вокруг них не существует. „Сайгон“ был системным протестом против доминировавшей системы и анклавом сексуальной революции 1970-х годов в России. Для многих компаний „Сайгона“ были характерны промискуитетные отношения». Насчет промискуитетных отношений — беспорядочных половых связей, — возможно, и верно, но как это связывается с культурой нашего города?
А туда, говорят, захаживали Бродский и Довлатов! Простите, но мест, включая места общего пользования, в которые захаживали Бродский, равно как и Толстой, Пушкин, Достоевский и другие знаменитости, в нашем городе предостаточно. Важно, с какой целью они туда захаживали, и что осталось в истории культуры, после их посещения. У молодых людей, не знавших реалий «Сайгона», может возникнуть картинка: опершись на стол-гриб, стоят голова к голове будущие великие поэты, непризнанные художники, музыканты, скульпторы, слушают запретные стихи, потягивают кофе с коньячком, мурлыкают некий диссидентский гимн на слова Окуджавы или Пушкина. Революционеры-подпольщики в нескольких троллейбусных остановках от Управления КГБ!
Если воспринимать такую картинку всерьез, то следует повесить мемориальную доску: «Здесь, маскируясь под мелких спекулянтов, сутенеров, фарцовщиков и сводников, долгие годы собиралась оппозиционно настроенная богемная молодежь и диссиденты Ленинграда. Здесь пили кофе, портвейны, шепотом читали запретные стихи, строили планы революционного обновления страны и — обманывая КГБ! — исподволь готовили свержение коммунистической диктатуры и создание гражданского общества»…
А если по совести, то всякому ленинградцу, в 70-е — 80-е заходившему в этот кафетерий, в глаза бросалась одна и та же картинка: лохматые, с крошками в бороде, хихикающие — стоят и трендят целыми днями. То ли им делать нечего, то ли ничего не умеют. Места, где собирались дельцы разных направлений — спекулянты пластинками, фарцовщики, купи-продай и тому подобное — в городе были. Например, «галёра» Гостиного Двора. Но зачем мифологизировать один из «толчков» и относить его к культурному слою?
Всё проверяется результатом. Что создал этот андеграунд, кроме шума через десяток лет после закрытия кафетерия? Предъявите!.. Только, чур, не просто называть имена входивших и выходивших в угловую дверь, а тех, кого связали знаменательные события с этим местом. Может, кто-то прочитал крамольный манифест в «Сайгоне»? А кто-то назначил явку для передачи запрещенной рукописи (просьба указать название и автора). А вот этот господин дал пощечину ненавистному работнику цензуры. А четвертый в списке — рассказал дерзкий политический анекдот, за который его посадили. И тому подобные историко-культурные факты, достойные народной памяти.
Каждый волен представлять свою молодость в героико-романтических тонах: мы борцы с режимом, мы андеграунд! мы вторая культура! — и даже рассказывать о ней детям и внукам, попивая с ними чай на веранде под небом голубым. Но вешать лапшу на уши чужим детям и внукам, а также их отцам и дедам, которые не с Луны свалились, — занятие несерьезное.
Мой гнев находит в пространстве чистого листа бумаги вполне изысканные формы. Помню этих
