слоновой кости, висевший рядом с отполированным до блеска бронзовым гонгом, он спросил:
— Чаю?
— Спасибо, брат, с удовольствием, и, пожалуйста, какой-нибудь еды, если моя просьба не слишком обременительна. — Произнося последние слова, сестра Морима едва сдерживала нетерпение.
Чуть не рассмеявшись, Верховный Настоятель ударил в гонг. Ему известна слабость старой монахини. Брат Нодаку, вы только подумайте!
По коридору кто-то прошел, в перегородку осторожно постучали, а затем послышались шаги второго человека.
— Войдите, — промолвил Верховный Настоятель, намеренно приглушая в голосе властные нотки.
Перед его глазами предстал Суйюн, старший неофит, который поднял всю эту суету; прежде чем Настоятель успел сообразить, что происходит, вслед за Суйюном показалось лицо неофита-служки. Неожиданное присутствие монахини ордена ботаисток привело обоих юношей в замешательство. На миг они замерли в неловком молчании, затем согнулись в поклоне, толкаясь между полуотворенными створками.
— Прикажете подавать на стол, Верховный Настоятель? — спросил второй неофит.
— За этим я и ударил в гонг, — ровно отозвался старый монах. — Будь любезен, принеси чаю сестре Мориме и мне. И какие-нибудь закуски. Сестра еще ничего не ела, и все из-за нашей непростительной невежливости.
— Сию минуту, Верховный Настоятель. — Отвесив поклон, служка поспешно удалился.
— Суйюн-сум? — вопросительно поднял брови монах.
— Прошу прощения, Верховный Настоятель. Мне было приказано явиться сюда для беседы о моем Затворничестве.
Настоятель совсем позабыл о том, что вызывал неофита.
— Ты уже прошел испытание уединением, инициат? — неожиданно задала вопрос сестра Морима.
Суйюн поклонился монахине, краем глаза наблюдая за своим господином, и решил, что не ответить — значит проявить грубость.
— Я всего лишь старший неофит, почтенная сестра, но… да, срок моего Затворничества только что закончился.
— Хорошо, старший неофит, — одобрила женщина. — Тебе удалось остановить песок? — с лукавой улыбкой спросила она.
— Нет, почтенная сестра, — серьезно ответил юноша, — я не сумел остановить песок в часах, отмеряющих время. Пересчитать песчинки и придумать имя каждой, пока она падает, я могу, однако на большее пока не способен.
Не скрывая изумления, монахиня уставилась на Суйюна. «Владыка Ботахара, и какая же карма привела сестру сюда именно сегодня!» — подумал Верховный Настоятель.
— Суйюн-сум, сестра Морима оказала нам честь своим визитом, поэтому нашу с тобой беседу придется отложить. Я позову тебя позже.
Юноша преклонил колени, коснувшись лбом пола, затем встал и попятился к выходу.
— Благодарю вас, Верховный Настоятель, — сказал он и, внезапно осмелев, спросил: — Можно мне присоединиться к младшим инициатам? Урок ши-кван скоро начнется.
Верховный Настоятель кивком выразил согласие, мысленно решив отругать мальчишку за обращение к старшему после приказания удалиться.
Как только шаги Суйюна стихли, женщина осведомилась:
— Это правда?
— Да, сестра. Каждый день в этот час у младших инициатов проходит урок ши-кван.
— Вы знаете, о чем я, брат! — В голосе монахини проскользнуло легкое раздражение. — Неужели его способности в ши-кван и в самом деле так развиты?
Верховный Настоятель пожал плечами.
— Я с ним еще не беседовал.
Монахиня переменила позу: выпрямила спину, принуждая себя погрузиться в сосредоточенный покой.
— Думаю, он не лгал. — Она глубоко вздохнула и еле слышно, почти шепотом, проговорила: — Клянусь Ботахарой!
Шум со двора, где началось занятие, нарушил тишину в комнате.
— И что же предназначено такому, как он, брат?
— Если он научится следовать Семью Путями, то будет служить Владыке Ботахаре, как и все члены нашего ордена.
— То есть вы отправите его в услужение к какому-нибудь властолюбивому князю и в своих же целях втянете в сеть придворных интриг.
Верховного Настоятеля удивил неожиданный выпад сестры Моримы, но он заставил себя сдержаться; голос его, как всегда, оставался спокойным:
— Мы не должны забывать, что Владыка Ботахара сам был князем империи, родившись, как вы это называете, властолюбцем. Любые политические намерения нашего ордена всегда были направлены на поддержание такой обстановки, в которой может вырасти новое поколение последователей Владыки Ботахары. Иной цели у нас нет. Ваш орден извлекает немало пользы из наших «интриг», которые сводятся не более чем к разумным советам — например, таким, какие даю я, сестра Морима.
— Я не послушница, нуждающаяся в указаниях, брат Нодаку, и всегда очень тщательно выбираю слова. Значит, вы швырнете этого юношу в развращенное общество, где его не спасет даже самый лучший курс монастырского обучения. Трое из вашего ордена умерли от Великой Чумы — не отрицайте! Братья-ботаисты умерли от болезни!.. Вы и вправду хотите подвергнуть риску столь одаренного монаха? А что если он научится останавливать песок?
Верховный Настоятель изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид. Откуда ей известно о жертвах чумы? Орден сделал все возможное, чтобы сохранить смерть монахов в тайне. Ну и мир! Повсюду соглядатаи.
— Служба у князя империи — серьезное испытание, сестра. Если член ордена ботаистов не выдержит… — старый монах пожал плечами, — такова его карма. Останавливать песок гораздо труднее, чем служить у князя.
— Кем был этот юноша в прошлой жизни? — поинтересовалась сестра Морима, считая, что выбрасывает козырь.
Верховный Настоятель медленно покачал головой.
— Мы не знаем.
— Наверное, монахом или даже… — кончиком языка женщина облизнула губу, — монахиней?
— Вполне возможно, сестра Морима.
— Он выбирал из предложенных предметов?
— Разумеется.
— И несмотря на это, вы всего лишь допускаете, что он был монахом?
Верховный Настоятель вдруг осознал, что наговорил больше, чем следовало. Правда заключалась в том, что он действительно не имел понятия о предыдущем воплощении мальчишки. Когда Суйюн еще ребенком пришел в орден, его проверяли различными способами. Одно из испытаний предполагало выбор из случайного набора вещей именно тех предметов, которыми обычно пользуются члены ордена ботаистов. Суйюн указал на все предметы — почти неслыханная редкость! — однако последующие попытки определить, кем был мальчик в прошлой жизни, ни к чему не привели. Прежде в истории ордена такого не случалось. Не исключено, что Суйюн все-таки был сестрой! Эта мысль отнюдь не порадовала Верховного Настоятеля.
— Когда же вы наконец прекратите вмешиваться в дела мирские, брат, и посвятите себя совершенствованию духа, как принято в моем ордене?
— Поверьте, мы заботимся о совершенствовании духа не меньше вашего, сестра Морима.
— Но вас больше волнует очищение духа богатых, не так ли?
— Двери наших храмов и приютов открыты также и для тех, кому повезло гораздо меньше, сестра, или вы забыли? Братья нашего ордена нашли лекарство от Великой Чумы и спасали жизни людей — крестьян,
