называется всё это учёбой и одновременно — воспитанием.
РИТА. Ладно, послушать вас, так всё это ваше воспитание ни к чёрту не годится.
ФРЭНК. Очень может быть, что и так.
РИТА. Так чего ж вы взялись обучать меня и воспитывать?
ФРЭНК. Ну так вы же сами этого добивались. Хотя на самом деле мне больше всего хотелось бы взять вас за руку и вместе с вами навсегда покинуть эту комнату.
РИТА
ФРЭНК. Я абсолютно серьёзен. В мире существует тысяча других дел, которым я бы с удовольствием предпочёл уроки. И большая часть из них связана с вами, юная леди…
РИТА
ФРЭНК. Вы так думаете?
РИТА. Не думаю, а знаю.
ФРЭНК. Рита, почему, ну почему вы не вошли в эту комнату ровно двадцать лет тому назад?
РИТА. Наверное, потому, что в шестилетнем возрасте у меня вряд ли приняли бы документы.
ФРЭНК. Вы ведь прекрасно понимаете, что я хочу сказать.
РИТА. Понимаю. Но мы встретились сейчас. И вы это одно, а я совершенно другое.
ФРЭНК. Да, да. Вы пришли ко мне только с целью получения знаний. Вы должны мне постоянно об этом напоминать. Итак, продолжим. Форстер…
РИТА. Не надо. Давайте о нём забудем.
ФРЭНК. Нет, уж, послушайте теперь меня: вы сказали, что я должен вас учить. Что вы хотите быть образованной. Что ж, боюсь, это потребует от вас довольно больших усилий. Знания, полученные вами в школе, более чем элементарны, вам в жизни не приходилось ни разу сдавать ни одного экзамена.
РИТА. Ну хорошо. Просто мне жутко не понравился этот чёртов «Хоуардс-Энд»
ФРЭНК. Тогда, милости прошу, можете продолжать читать то, что вам больше по душе, но при этом оставьте меня в покое. Отправляйтесь в магазин за новыми шмотками, а я отправлюсь в паб.
РИТА
ФРЭНК. Оно самое.
РИТА. Понятно. А вам идёт, когда вы сердитесь.
ФРЭНК. Форстер.
РИТА. Ну хорошо, хорошо, Форстер. У него вот всё время повторяется фраза: «необходимо лишь установить связь»: это значит, что он был несостоявшимся электриком?
ФРЭНК. Рита!
РИТА. Мне просто кажется, что мы сможем лучше понять, что хотел сказать Форстер, если предварительно рассмотрим проблему штепсельной вилки мощностью в тринадцать ампер…
Картина третья
РИТА. О господи, с меня довольно! Это всё тоска, скучища смертная, этот ваш поганый Форстер от него можно просто спятить!
ФРЭНК. Прекрасно. Ваши доводы.
РИТА. Вы грязный развратник…
ФРЭНК
Что это?
РИТА
ФРЭНК. Это ваше сочинение. Прикажете понимать его как шутку, или что это вообще должно значить?
РИТА. Зачем? Это не шутка.
ФРЭНК. Рита, какого дьявола вы пишете сочинение, посвящённое Эдварду Моргану Форстеру, которое полно ссылок на некоего Гарольда Роббинса?
РИТА. Ну и что тут такого? Вы же сказали, что необходимо привлечь и другие имена.
ФРЭНК. Ах вот оно что.
РИТА. А как же. Вы сказали: «Упоминание других писателей произведёт на экзаменаторов благоприятное впечатление».
ФРЭНК. Да, сказал, но боюсь, что ни один экзаменатор, слава Богу, не имел удовольствия читать произведение под названием…
«Камень для Дэнни Фишера».
РИТА. Ну так это его проблемы, я то тут при чем?
ФРЭНК. Боюсь, что его проблемы вполне имеют шансы стать вашими проблемами после того, как он завернёт вам ваше произведение.
РИТА. Ну, это уже абзац! И по-вашему. это будет справедливо, а? Этот динозавр, ваш экзаменатор, завернёт моё сочинение только потому, что я более начитана, чем он!
ФРЭНК. Знаете, читать без разбора всякую дешёвку, ещё не означает быть начитанной.
РИТА. Но мне всегда казалось: что ни читай, всё одинаково хорошо.
ФРЭНК. Вот тут вы заблуждаетесь. Как раз выбор того, что читать, все и решает. Очень хорошо, что вы читали, например. «Сыновья и любовники» Лоуренса, вы их тут где-то поминаете. А когда вы их прочли?
РИТА. Да все на этой неделе. Прочла их, и Гарольда Роббинса и ещё одну потрясную книжку, как её зовут? О господи, забыла. Знаете, название у неё такое, как будто речь идёт о половых извращениях. Ваш один парень написал…
ФРЭНК. Какой ещё парень?
РИТА. Ну, он ещё очень похож на Ноэля Кауарда. А, знаю — Сомерсет Моэм,