Внутри нее

– Неужели так трудно догадаться? У тебя есть ресторан и клуб. Я смогла бы быть управляющим любого из этих заведений!

– Но ведь у тебя совсем мало опыта! – Михаил старался оставаться беспристрастным.

– А у тебя совсем мало времени, чтобы научить меня всему, что мне необходимо.

Мужчина начал быстро одеваться:

– Прости, Мария. Я не могу поставить под удар свой бизнес только потому, что тебе вдруг захотелось быть «владычицей морскою». Если тебе нужны деньги – вот возьми, но только не заставляй меня быть у тебя на посылках. – Ему стоило больших усилий не пойти у нее на поводу. Он выложил на стол все деньги, которые были у него в кошельке, и вышел, громко хлопнув дверью.

Мария наблюдала за ним молча. Потом взяла деньги и положила к себе в сумочку. Она понимала, что тем самым рисковала потерять своего покровителя. Но даже если это произойдет, деньги помогут ей, пока она не найдет другую работу. Выйдя из гостиницы, она пошла пешком. Солнце давно уже село, и улица освещалась фонарями, светом витрин и рекламных щитов. Проходя мимо казино, она засмотрелась на новую иномарку, которая разыгрывалась этой ночью. Девушка остановилась возле крутящейся машины и на несколько секунд задумалась, воспользоваться ли ей шансом фортуны. Ведь у нее есть деньги, но потерять их она была не готова. «Я все равно стану богатой. Никто и ничто не помешает мне разбогатеть!» – сказала она вслух сама себе и, сжав кулаки, пошла вдоль аллеи. Ей нужно было многое обдумать.

Ева встреча с прошлым и будущим

«Еще несколько деталей, бликов солнечного света, пастозных мазков мастихином, и картина оживет. Она станет еще лучше, чем в оригинале. Лишь бы никто не пришел и не помешал мне закончить». – Ева была поглощена работой настолько, что не заметила, как солнце, сделав привычный полукруг, начало приобретать краски заката. Весь день у нее ушел на то, чтобы снять копию с картины, которая околдовала ее воображение, не оставляя места ни для чего другого.

– Чем же она тебя так поразила? – спросил Федор, когда увидел, как девушка вздрогнула, увидев на аукционе пейзаж малоизвестного художника, ушедшего с молотка за вполне приличную сумму. Они не собирались ничего покупать, а просто пришли поглазеть на то, что пользуется спросом.

– Я сама не знаю, – ответила Ева. Губы ее при этом дрожали. – Этот дом, который нарисован на картине, я видела во сне. Словно я жила в нем когда-то очень давно. Понимаешь?

– Не совсем. Как можно не помнить место, где ты когда-то жил? Вот я помню адреса всех съемных квартир и имена всех навязчивых соседей, которые постоянно напрашивались ко мне на чашку чая.

– Попробую объяснить. Это то, чего у меня не было. Этот дом – воплощение моей детской мечты. Именно таким я представляла себе место, где могла бы родиться и жить со своими родителями.

– Глупости. Это всего лишь плод твоего воображения. На свете тысячи красивых домов, которые могут сдаваться или даже продаваться за весьма реальные суммы. Каждый из них при желании может стать твоим. Зачем тебе влюбляться в картину, глупышка. – Федор нежно погладил ее по щеке.

– Пусть так. Только я точно знаю, что умру, если больше никогда его не увижу.

Федор наблюдал за тем, как Ева провожает глазами, полными слез, картину, купленную за пятьсот долларов седовласым мужчиной. В ее глазах застыли слезы.

– Только не плачь. Я сделаю все, только бы не видеть, как ты плачешь.

Когда они выходили из зала, в руках у Федора был прямоугольный сверток из тонкого картона, в котором помещалась та самая картина.

– Как тебе это удалось? – На лице Евы сияла улыбка.

– Я договорился с ее новым хозяином, что мы возьмем ее на мелкую реставрацию за небольшие деньги. Так что не обольщайся. Она твоя только на несколько дней. Продавать ее он наотрез отказался.

– Ты гений! – Девушка обняла его за шею и поцеловала в губы. – Я сниму с нее копию, и этот дом останется со мной.

– Знаешь что! Ты так увлеклась этим полотном, что я начинаю ревновать.

– Не стоит. Это совсем другое. Мечта моего детства.

– Вот именно. Это часть того, куда мне никогда не попасть. – Федор понимал, что не смотря на все старания, он никогда не станет для Евы всем на свете. Люди, одаренные талантом, принадлежат только ему. Любовь украшает и вдохновляет их жизнь. Они могут дать своему возлюбленному гораздо больше, чем кто-либо другой, потому что их самих больше. Но никто и никогда не завладеет полностью их сердцем. Оно уже принадлежит искусству. Спорить с этим бессмысленно.

Вдруг словно в опровержение его мыслей Ева обернулась и прильнула к нему:

– Мы обязательно должны побывать там. Вместе. Обещай мне.

Федор долго молчал, прежде чем ответить:

– Обещаю. Я найду его для тебя.

Чердак

Я уже совсем отчаялся найти ее. И хотя после разговора с Лизой я знал гораздо больше, но Ева исчезла, и что происходило с ней последние два года, оставалось неизвестным. Нет, конечно, у меня был телефон Марии, и я мог позвонить ей в любую минуту, узнать, где находится она. Но так просто это задачка не решалась. Что я ей скажу? Ты – это ты. Ты ищешь саму себя и никак не можешь найти. Да она даже слушать меня не станет. Тут нужно какое-то другое объяснение. Почему и как это произошло. Почему случилось так, что раздвоение ее личности зашло так далеко? И как при всем этом двум абсолютно разным, на мой взгляд, девушкам удается уживаться в одном теле? Что-то мне подсказывало: разглядев другую сторону медали, я могу найти необходимые мне ответы. Вторая сторона медали, должно быть, нарисована гуашью. Где и кто она, эта художница Ева?

Я сел в баре неподалеку от своего дома и заказал виски. За все это время Ева-Мария стала мне родной. Я уже относился к ней как к дочери и, хотя это было не так, часто воображал себе, как мы обедаем вместе где-нибудь на природе и я ласково обнимаю ее за плечи. Или как она приносит мне показать свой очередной рисунок, и я с гордостью понимаю, что это Бог одарил ее талантом. Воображаемые эпизоды превращались в калейдоскоп и, подкрепленные виски, становились полнометражным фильмом. Недостающая сцена постучалась в голову после третьей порции. Ответ должен храниться в ларце. Нет, в доме. На чердаке. Пожалуй, мне стоит вновь побывать в Замке Мечты, ведь именно там, по словам хозяйки, художник хранил портрет своей возлюбленной. В последнее время я шел на поводу своей интуиции, не задавая лишних вопросов. – Еще сто грамм! – обратился я к официанту. Видимо, завтра мне опять придется ехать в поезде, превозмогая похмелье. Но это будет завтра. А сейчас...

Мария сделка

Мария пересчитала наличные и решила, что ей удастся снять небольшую отдельную квартиру на ближайшие три-четыре месяца. Кое-какие деньги еще останутся для того, чтобы покупать себе необходимые вещи и еду. И еще она решила пойти учиться. Знания откроют перед ней новые возможности. Конечно, это было рискованно, но жить в общежитии она больше не хотела. «Я должна иметь личное пространство для того, чтобы сосредоточиться на своей цели, – объясняла она сама себе. – Одиночество позволяет людям понять, чего именно хотят они, а не кто-нибудь другой. Соглашаясь жить с другим человеком, ты обрекаешь себя на то, что рано или поздно переймешь его привычки и повадки. Его мысли начнут просвечивать сквозь твои, и ты едва ли сможешь решать только за себя. В твоем сознании появится устойчивое “мы”, и у этого “мы” окажется гораздо больше “нельзя” и “должны”». Мария не хотела, чтобы ей помешали. Она понимала: только одиночество и невозможность получить помощь или сочувствие со стороны сделают ее еще сильнее. А уже потом она сможет решать, кому быть рядом с ней.

– Я буду с тобой только при одном условии, – сказала она Михаилу Сергеевичу, когда тот спустя три месяца разыскал ее новое жилище и пришел умолять ее вернуться к нему.

Теперь он был согласен на все.

– Я уже предупредил управляющего, что он работает последнюю неделю. Завтра ты можешь приходить в клуб и перенимать его многолетний опыт. – Он вздохнул.

– Нет! – резко ответила Мария.

– Нет? Разве не этого ты хотела три месяца назад, когда мы расстались?

– Ты прав. Этого я хотела и справилась бы, если бы ты тогда дал мне такую возможность. Но теперь мне нужно больше.

– Больше? – Мужчина чувствовал, как в душе у него что-то сжалось. Больше всего он боялся снова ее