Света в свою очередь сообщила, что встречается с русским парнем, но, тем не менее, все-таки решила еще раз съездить в Корею. Она очень хотела собрать деньги на собственное, отдельное жилье, чтобы наконец-то перестать жить с родителями. «Паприка» тоже хотела вернуться.
Однажды, спустя месяц со дня моего возвращения, к нам домой позвонил переводчик из фирмы. Он спросил, дома ли Катя. Я ответила, что Катя поехала в Москву, а там ее ограбили и украли паспорт, так что вернется она не скоро. Все. Больше они меня не беспокоили.
В декабре мы отправили документы в эмиграционную службу США.
Я не знала чем себя занять и устроилась на работу в магазин, находящийся в пятистах метрах от дома.
Каждый месяц я снимала с карточки Санни сумму, вполне достаточную для проживания, так что финансовой необходимости в работе у меня не было. В магазин я устроилась лишь для того, чтобы хоть как-то скоротать время, тянувшееся невероятно медленно. Каждый день я спрашивала у него, были ли какие-нибудь новости о визе, но их все не было и не было…
В феврале эмиграционная служба Америки дала-таки о себе знать, но радости это не принесло: оказалось, что мы не выслали моего свидетельства о рождении (скорее всего, этот документ Санни просто упустил из виду), поэтому они не смогли начать процесс оформления визы. Нам пришлось собирать все заново, только на сей раз в полном составе, включая и свидетельство о рождении.
Опять потянулись месяцы ожидания.
В мае из Кореи вернулась Танюшка, отработавшая весь год, как и полагалось по контракту. Радости моей не было предела! Мы встретились на следующий же день после ее приезда.
Рассказав о наших проблемах с визой и всем остальным, я превратилась в «уши»:
– Рассказывай! – скомандовала я.
– Все-таки, Катька, дуры мы дурами, – начала она. – Зарекались ведь, что никому больше верить не будем, так – нет! Я теперь тоже бумажками буду заниматься, – мы с Джеком решили пожениться.
– Да ты что! Я так за вас рада! Поздравляю!
– Да пока не с чем. Вот как поженимся, тогда и будешь поздравлять. Сама знаешь, что там они одно говорят, а разлука – дело такое: никогда не знаешь, чем все закончится.
– Что верно, то верно. Ну, удачи нам обеим тогда.
Мы с Таней проводили все свободное время вместе: она жила в пяти минутах ходьбы от нашего дома и часто навещала меня даже на работе.
Таня с Джеком решили не «заморачиваться» с визой невесты, и расписаться в России. Жених собирался приехать в ноябре, и они начали заниматься сбором документов.
Через месяц, глядя на меня, и она решила, что время побежит быстрее, если заняться делом, и тоже устроилась в магазин.
В августе, когда о моей визе по-прежнему ничего не было известно, мы с Санни тоже решили расписаться в Хабаровске. Это означало, что мне дополнительно придется собирать новые документы, а потом заново подавать на визу, но теперь уже – визу жены.
У Санни в октябре намечался отпуск, и мы решили использовать его для приезда в Россию. Он прислал мне необходимые бумаги для подачи заявления на регистрацию брака, и, переведя их на русский язык, я отправилась в ЗАГС.
Прождав в очереди часа два, зашла в кабинет. Заявления принимала начальник ЗАГСа.
Почему-то везде, где мне приходилось сталкиваться с государственными служащими, ко мне относились очень предвзято: допускали плоские шуточки, подколки, придирались к любой мелочи… И я никак не могла понять, почему. Пока одна женщина, которая переводила мне документы, не дала объяснение сему феномену, показавшееся мне очень логичным. Она сказала: «А что тут удивительного? Вот ты отмучаешься сейчас со всеми бумажками, выйдешь замуж, укатишь в свою Америку и заживешь красиво. А они тут останутся. Чаще всего: без мужа, или с мужем, но не таким, какого хотелось бы, в маленькой квартирке с мамой и бабушкой, с кучей проблем и зарплатой в три копейки… Вот они на тебе и отыгрываются!»
Скажете, подобная версия лишена здравого смысла? А я думаю – нет, не лишена.
В общем, выслушала я от нее очередную пространную речь, на сей раз про то, что: «Повыискивают себе иностранцев, замуж за них повыходят, а потом назад возвращаются – разводиться… Как будто в России своих мужиков не хватает?!», заставила себя сдержаться и промолчать в ответ, чтобы у меня хотя бы заявление приняли, узнала дату регистрации и убежала.
Уже по дороге я размышляла: «Это у нас-то мужчин хватает?! Да у нас соотношение нормальных мужиков, которые не являлись бы наркоманами, алкоголиками или хроническими безработными, к нормальным женщинам: один к семи! Это ж даже представить себе страшно!… И с чего бы это мне с ним разводиться? Я замуж выхожу за любимого человека, и прожить с ним в любви и согласии собираюсь всю оставшуюся жизнь. Все-таки странные какие-то у начальника ЗАГСа „напутствия“ невесте перед свадьбой».
Несмотря ни на что, домой я летела, как на крыльях! Регистрацию назначили на первое ноября, а значит через месяц – полтора приедет Санни. Ура!!!
Вернувшись домой, я тут же позвонила будущему мужу:
– Я все сделала. Назначили на первое ноября, так что делай визу и приезжай скорее!
– Здорово! Значит, через месяц я приеду. А ты как, в настоящем свадебном платье будешь?! – оживился он.
– Ну конечно! Я уже и рисунок набросала. Сегодня же этим займусь: найду портниху, куплю ткань и так далее.
– Отлично, я рад! Ну, все, тогда я отправляю паспорт для визы. По идее, через две недели все будет готово.
Мы обсудили, что еще нужно будет сделать до его приезда и попрощались.
Я тут же побежала в «Союзпечать» и купила газету с объявлениями. Обзвонив несколько портних, выбрала ту, которая хотя бы по телефону показалась мне наиболее квалифицированной и договорилась с ней о встрече.
За приготовлениями к свадьбе дни полетели быстро.
Наконец, настал день приезда моего жениха. Прошло больше года со дня нашей последней встречи, и я очень волновалась. Я и в аэропорт приехала аж на целых два часа раньше, – кое-как дождалась, когда из дверей стали выходить первые пассажиры.
Вскоре появился и Санни:
– Ну, наконец-то! Боже мой, как я рада! – мы замерли в крепких объятиях друг друга, и стояли так, пока поток напирающих сзади людей не смел-таки нас со своего пути.
Оля, одна из моих лучших подруг, которую я знала еще со школы, бесплатно предоставила нам свою квартиру (она давно жила у мужа, а ее квартира все это время пустовала), где нашей с Санни «приватности» ничего не должно было помешать. И не заезжая ко мне домой, мы сразу поехали на эту квартиру.
Я отправилась на кухню разогревать обед, а когда вышла, то увидела Санни, стоящего на одном колене и протягивающего мне маленькую бархатную коробочку:
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он, глядя на меня глазами, полными любви и обожания.
– Ну конечно! – ответила я и поцеловала его.
Он вынул колечко из белого золота с бриллиантом и двумя сапфирами по краям и одел мне на безымянный палец левой руки.
Не удивляйтесь, женатые американцы носят обручальные кольца именно на левой руке. Этот «пунктик» мы оговорили заранее, и я не возражала.
Часами я любовалась на этот подарок, и никак не могла налюбоваться.
Ни разу до этого я не получала подобного великолепия!
Единственное ювелирное украшение (простенькое такое колечко без каких-либо драгоценных каменьев), которое у меня было, досталось мне от мамы на восемнадцатилетие.
Мама уже несколько дней хлопотала на кухне, сооружая праздничный стол, достойный приема правительственных делегаций. Так что на следующий день мы приехали к моим родным так сказать для «официального знакомства».
