Прародина Русов

горах, сколько о возвышенностях.

4) «Реконструируют «древнюю индоевропейскую пра-форму *ont'-/*nt- в значении 'горы', 'скалы', 'камня'. (…) В тех же периферийных диалектах обнаруживается еще одна индоевропейская основа *m(e)n-t^[h]- в значении 'горы', 'возвышенности'. С тем же индоевропейским корнем *men- в значении 'возвышаться', 'выделяться' связана, очевидно, основа *mono- 'шея'. К типологии сходных переносов значений ср. грузинское ked-i 'шея', 'горный хребет'»[1, с. 666]. В русском языке есть прямой аналог такого значения — слово «грива» в значении «гряда холмов». Как видим, и эта основа не обязательно означает гору, а часто просто 'камень'. Сравним, как в России часто называли Уральские горы «Камень» или «Каменный пояс». Во всяком случае, ничего специально высокогорного в этом слове тоже нет.

При внимательном прочтении книги Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова можно обнаружить еще одно, пятое «горное» слово: «Употребление основы *b^[h]erg^[h]- в атрибутивном значении 'высокий' в сочетании с названием 'горы' приводит в ряде случаев к выражению производными от этой основы значения собственно 'горы'» [1, с. 669]. И это слово тоже ничего не говорит о горном ландшафте.

Как мы убедились, ни одно из приведенных слов не имеет определенного значения, связанного с высокогорным ландшафтом. Скорее можно реконструировать картину лесистых возвышенностей.

Более чем вольная трактовка Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым лингвистических фактов особенно ярко проявляется в следующем пассаже: «Характерно, что в «Ригведе» общеиндоевропейские слова в значении 'гора', 'скала' parvata-, giri-, adri- означают в то же самое время и 'тучу', 'облако'. В старолатышском ритуале вызывания дождя во время засухи к древнему богу горы Перкуну обращаются с молитвой на холмах в густых рощах [51, с. 9]. Сочетание значений 'горы' и 'облака', 'тучи' в одном слове объясняется особенностями конкретного ландшафта ('высокие горы, достигающие облаков')» [1, с. 667].

Поразительно, что исчерпывающее объяснение семантической связи между понятиями 'гора', 'туча' И 'дуб' изложено в самом тексте Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова. С точки зрения наших предков было вполне логично в случае засухи обращаться с молитвами о дожде именно с высоких холмов (куда часто били молнии, особенно в дубы). И этого объяснения достаточно, о чем и свидетельствует старолатышский ритуал вызывания дождя. При этом самим холмам совершенно не обязательно «достигать облаков». Главное, что с этих холмов вызывают дождь. Эта жизненно важная магическая связь гор (лесистых холмов) с тучами и дождем как раз и послужила причиной подобной семантической связи.

Все это еще более очевидно, если почитать другие тексты В. В. Иванова и В. Н. Топорова, на которых сослались Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов, говоря о «древнем боге горы Перкуне»: «Перун, в славянской мифологии бог грозы (грома). (…) Характерной чертой мифов и ритуалов, связанных с Перуном, является их соотнесение с дубами и дубовыми рощами и с возвышенностями, на которых ставили в древности идолы Перуна. (…) Связь Перуна с горами и дубовыми рощами восходит к индоевропейскому периоду. Главным оружием Перуна были камни и стрелы, а также топоры, являвшиеся, как и стрелы, предметами языческого культа» [52]. «Дупло дерева и камень — атрибуты Перкунаса. (…) По некоторым представлениям, молнии испускаются небесными жерновами (ср. общий индоевропейский корень *mel для балтийских слов со значением 'молния', 'молот', 'молотьба')» [53, с. 304].

Сравним эти последние замечания о связи Перуна с камнями и о небесных каменных жерновах с тезисом Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова: «Существенной особенностью древних индоевропейских представлений о 'горе' и 'скале' является огромная высота 'гор', возвышающихся до небес. С этим должно быть связано возникновение общеиндоевропейского образа 'каменного неба'. В индоевропейском само слово 'камень' означает также и 'небо', мыслимое как 'каменный свод': ср. авестийское asman- 'камень', 'небо'» [1, с. 667]. Как видим, гораздо более очевидная и распространенная среди специалистов концепция «небесных каменных жерновов» здесь не была учтена. Этимологическая связь между понятиями «небо» и «камень» у индоевропейцев вообще никак не связана с высокогорным пейзажем.

Итак, в индоевропейской лексике реально не сохранилось ни одного в прямом смысле «высокогорного» слова.

Однако самое интересное — то, что, по крайней мере, три из пяти «горных» индоевропейских слов сохранили свое значение еще из ностратической эпохи. Ностратическое происхождение, т. е. общее для народов индоевропейской, уральской, алтайской, дравидской, картвельской и даже афразийской (семито-хамитской) языковых семей, имеют такие слова, как 1) *bherĝh- / bhreĝh- 'высокий' (*b^[h]erĝ^[h]- ) — от ностратического berg/i/ 'высокий'; 2) слово в значении 'горы', 'возвышенности', образованное от корня *k^[h]el-, вероятно, связано с и.-е. *hel- 'c той стороны', что вместе с семито-хамитским ^cl- в значении 'переваливать через гору, подниматься, вершина' и алтайским ālá 'переваливать через гору' восходит к ностратическому Qal'Λ 'переваливать (через гору)'. 3) Основу *Hek'^or- / *Hke'^or- / *Hk'^or-, Β. М. Иллич-Свитыч реконструировал как слова *ker- 'скала, камень' и *ķer- 'рог; голова, вершина'. Оба этих восходят к ностратическим, соответственно KarΛ 'скала, крутая возвышенность' и KErΛ 'рог' [131, с. 177, 274, 340, 350]. Так что три из пяти «горных» слов отражают горный ландшафт еще на ностратической прародине, т. е. 12–13 тыс. лет назад [136, с. 14].

Но зададим себе вопрос: а что, рассмотренные пять «горных» слов в индоевропейской лексике — это действительно было бы очень много? Ведь здесь уже упоминалось, что слово «жара» есть и в языке эскимосов. А как обстоят дела с горной лексикой в современных языках? Возьмем для примера один из словарей [54]:

гор/'а mägi (ka ülek.); сн'ежная ~ 'а lumemägi, урож'енец гор mägilane, верш'ина ~ 'ы mäetipp, у подн'ожия ~'ы mäe jalamil, взбир'аться н'а гору mäkke ronima, идт'и в г'ору ülesmäge minema (ка ülek.), идт'и п'од гору allamäge minema ülek. alla käima, кат'аться С ~'ы mäest alla laskma

холм küngas, kink; мог'ильный ~ (haua)kääbas, лес'истый ~ metsane mäekink

скал'a kalju; подв'одная ~ veealune kalju, allveekalju, ~ вр'овень с вод'ой salakalju, курч'авые ск'алы geol. silekaljustik

верш'ина ~ гор'ы tipp, hari, latv; tipp — вершина, макушка, оконечность, верх, верхушка, пик; hari — щетка, вершина, разгар, сметка, гребень, хребет, пик; latv — верхушка, вершина

плат'о platoo, lava, lavamaa

наг'орье mägismaa

г'орный хребет (1) mäeahelik, (2) mäeselg, mäehari, водораздельный ~ hüdr. Veelahkmeseljandik

перев'ал 3. (mäe)kuru, mäestikulävi; г'орный ~ mäekuru;

ущ'елье kuristik; lõhang, lõhandik

рек/'а jõgi; м'елкая ~'a madal jõgi, г'орная ~'a mägijõgi, mäestikujõgi, равн'инная ~'a tasandikujõgi,

ледн'ик (jää)liustik, gletšer; г'орный ~ mägiliustik, mäeliustik, материк'овый ~ mandrijää, вис'ячий — rippliustik, дол'инный — oruliustik, к'аровый ~ orvandiliustik

вал'ун (ränd)rahn; munakas, raudkivi, pöllukivi;

'осыпь rusukalle, nölvarusu