был до печенежского нашествия одним из трех главных городов Руси.
Однако эта гипотеза никак не отвечает на вопрос о происхождении самого названия Харков.
Второй аргумент И. Ю. Саратова вообще вызывает удивление. Дело в том, что он сам в этой же книге (!!) дает на него исчерпывающий ответ, причем в двух местах: «Нужно обратить внимание читателей на то, что на старых картах Харькова, как и в «Книге Большому Чертежу» 1627 г. издания река Харьков считается притоком реки Уды, a река Лопань — притоком реки Харьков» [10, с. 40]. Как же получилось, что сам автор не обратил внимания на то, на что он обращает внимание читателей?! Тем более что дальше он в этой же книге приводит и прямые цитаты из «Книги Большому Чертежу»: «…а Лопин пала в Харкову, а Харкова в Уды… А выше Донецкого городища, с правой стороны, впала в Уды речка Харкова, от городища с версту» [10, с. 83–84]. Так что Харьковское городище находилось именно на берегу реви Харьков (Харкова). Собственно, оно находилось на высоком мысу между реками Лопань и Харьков, из которых главной была как раз река Харьков. Причем Харьков омывал городище с двух сторон — с юга и с востока, а Лопань — только с запада. Со стен городища открывался вид в основном на пойму реки Харьков.
В общем, совершенно резонно мнение автора «Описания Харьковского наместничества» 1788 г. И. О. Переверзева: «Губернский город Харьков, привилегированный, называется по речке Харькову, при которой он расположен» [15, с. 40]. Вообще: «В случае одноименного названия реки и города ойконим, как правило, образовался от гидронима» [209, с. 32].
Итак, необходимо дать этимологию гидронима Харков. Из существующих гипотез некоторое распространение [12, с. 46] получило предположение Н. Т. Янко: «Происхождение названия реки остается невыясненным…Можно предположить, что название происходит из древнетюркского языка и сложилось из двух общегеографических тюркских терминов: char (Kara, Chara) в значении «земля, суша» и kobi (Kobu, Kobe) — «след временного водотока». Таким образом, первичная форма древнетюркского гидронима могла звучать как Charkobi, что, вероятно, дословно означало «мелководная, пересыхающая речка». С переходом в славянский язык тюркский гидроним Харкобы мог видоизмениться на Харкова, где часть элемента кобы-обы трансформировалась в славянский формант слова «ова» [24, с. 371–372; 289].
Но вот незадача: даже в наше время река Харьков никогда не пересыхает [рис. 82]. Это прекрасно известно харьковчанам, которые в летнюю жару любят отдыхать именно на реке Харьков — в Журавлевском гидропарке. А в прошлом все реки нашего региона очевидно были еще намного более полноводными. Так, в своих путевых заметках за 1781 г. академик Зуев писал: «Мы переменили в Липцах лошадей, спустились под гору, переехали мостом речку Липечку, в Харьков впадающую, и поехали далее ровными местами, имея по правую сторону высокий уступ, а по левую нарочитую и глубокую речку Харьков, которой займища весьма пространны, а сверх того были многие озера, осокою и лесом заросшие, в коих множество водилось дичины. На половине дороги, по причине, что река Харьков близко подошла к уступу, на правой стороне у нас находившемуся, принуждены мы были на него круто подняться и ехали уже почти до самого города не съезжая; в городе она оканчивается опять мысом, где с правой стороны к Харькову подходит по пространной долине текущая речка Лопань» [295, с. 37].
Как бы ни относиться к древним тюркам, их все же следует признать в большинстве психически вменяемыми людьми. Во всяком случае, они всегда почитали водоемы. Зачем же тогда они стали бы обзывать «нарочитую и глубокую» реку «сухим следом временного водотока»?!
Гипотеза Н. Т. Янко является далеко не единственной версией тюркского происхождения названия Харьков. Еще ранее целый «букет» подобных версий выдвинул И. В. Муромцев: «Вероятнее анализировать название все же на тюркской основе. Предполагаем, гидроним исторически является составным названием, где последняя часть — один из тюркских апелятивов, названий воды, часто компонент гидронимических словосочетаний koi (kyi) — «пещера», «узкое русло, берег» [290, II, 1, с. 501, 887]; кол (кул) — «река» [290, II, 1, с. 581, 583], а первая часть, возможно, или хар — «снег, лед», или хар (звукоподражательное) — «плеск воды» [290, II, 2, с. 1666]. …Наконец, гидроним Харьков можно рассматривать в системе так называемых «черных» рек Украины, поскольку элемент хара (названия) в языке крымских татар соответствовал по значению апелятиву кара — «черный» [290, II, 2, с. 1667]. Этот вариант целиком также согласуется и с толкованием названия как «холодной реки» [291, с. 139–140].
Итак, И. В. Муромцев счел гидроним Харьков составным и предложил три этимологии слова хар/хара: «снег, лед», «плеск воды» и «черный», а также два варианта этимологии второй части слова: koi (kyi) — «пещера», «узкое русло, берег» и кол (кул) — «река». Итого получается шесть разных возможных этимологий, причем, вопреки И. В. Муромцеву, они никак не согласуются между собой. Нам представляется, что здесь не все в порядке даже с точки зрения собственно филологии: вряд ли методологически грамотно приводить сразу шесть этимологий одного и того же слова, да при этом еще стараться доказать, что это одна этимология и что все эти толкования еще и загадочным образом «целиком согласуются».
Во второй главе нами приведены индоевропейские этимологии девяноста пяти разных гидронимов, и из них лишь для восьми (Девица, Иква, Хорол, Сула, Орель, Клевень, Реть, Хусь, Тускарь) предложено по две возможные этимологии (которые, кстати, в ряде случаев действительно согласуются). Сам Игорь Викторович Муромцев, крупнейший в Харькове специалист по топонимике, отнесся к моей концепции с толерантностью истинного ученого. Но если бы я стал утверждать, что для какого-либо одного гидронима возможны сразу шесть индоевропейских этимологий, и все их привел бы, то оценка и самого И. В. Муромцева, и других специалистов, думается, была бы крайне нелицеприятной.
Все шесть этимологий И. В. Муромцева и этимологию Н. Т. Янко объединяет еще и то, что они предполагают более чем сомнительную фонетическую эволюцию слова после его заимствования из некоего древнетюркского языка: совершенно непонятно, почему элементы kobi (kobu, kobe), koi (kyi) или кол (кул) должны были трансформироваться в — кова. Создается впечатление, что все эти этимологии выдвинуты по принципу «что попало, лишь бы на тюркском».
Однако здесь есть еще одно «маленькое» замечание: бассейн реки Харьков никогда не входил в состав этнической территории тюркских народов. Попросту говоря, тюрки здесь практически никогда не жили. А жили здесь славяне и в особенности иранцы — задолго до появления на Харьковщине вообще каких-либо тюркских народов. «Различные группы ираноязычного населения обитали на территории современной Харьковской области очень долго. Лесостепных земледельцев скифской эпохи раннего железного века сменили сарматские племена. Затем сарматские элементы выделяются в полиэтничной Черняховской культуре. Широкую известность получили памятники также полиэтничной салтовской культуры, лесостепной донецкий вариант которой оставили ираноязычные аланы. В эпоху раннего Средневековья часть местного ираноязычного населения была ассимилирована славянами» [12, с. 12], Спрашивается: кто у кого должен был заимствовать гидронимы? Может быть, все- таки славяне у иранцев?
